Василий Сахаров - Большой погром

Конечно, Морена богиня смерти и увядания. Однако она не зло. Есть тьма. Есть свет. И одно без другого немыслимо. Такова философия славян. Поэтому Морена может не только убивать, но и лечить, и принимать боль человека, который принес дар от сердца и просит о помощи. Хотя в землях венедов этой богине не поклонялись. Вспоминали, как положено, но отдельного культа и храмов в ее честь не было. Думаю, это связано с теми нехорошими поступками, которые творили предки венделей, когда еще жили вместе с венедами. Подробностей не знаю, но кровавые жертвы приносились, причем не только добровольные. Вот потому‑то их на север и выбили.

«Ладно, — подумал я, прогулявшись по святилищу. — Посмотрим, что будет дальше».

Воины стали нарезать вокруг поляны круги. Они бродили больше часа, и я уже собирался отдать приказ возвращаться к лошадям, но в этот момент один из разведчиков громко закричал.

Что‑то напугало бывалого воина, и я схватился за меч, а затем бросился на голос. Однако воевать было не с кем. Хеме стоял на краю обрыва. Под ним глубокий овраг, а в нем трупы людей. Много трупов. Старики, мужчины и женщины. Все вперемешку. Все одеты. Все целы, зверье никого не тронуло, что странно. Они умерли давно. Еще зимой. Тела замерзли и потому не сгнили. Лишь весной они стали оттаивать, да и то не сразу, ибо свет солнца в овраг не проникал. И сейчас они сильно воняли, а на лицах мертвецов и открытых участках тела, я заметил крупные черные фурункулы.

Сомнений не было. Мы обнаружили венделей, которые покинули свое поселение и пришли к святилищу, а потом оказались в овраге. Кто принес сюда тела? Или люди, поняв, что больны, сами бросались с обрыва вниз? Ответа не было.

— Уходим! — я отдал команду воинам.

Торопясь, как можно скорее оставить место гибели сотен людей, варяги и следопыты рысью направились из леса. Никому не хотелось подцепить заразу, которая могла распространяться по воздуху, и когда мы выбрались из чащобы, все облегченно вздохнули. Кажется, пронесло.

Опять отряд выстроился в походный порядок и, обходя лес по дуге, мы направились к горам. Но добраться к пещерам засветло не получилось, и я решил сделать остановку.

Воины развели костры, и Хорояр выставил боевое охранение. Вокруг тихо и спокойно, опасаться некого и нечего. Однако с наступлением темноты я почувствовал смутное беспокойство, словно за нами кто‑то осторожно наблюдает. А спустя пару минут к моему костру подсел Тапио, племянник Калеви Лайне, который в этом рейде командовал разведчиками, и он сказал:

— Вождь, за нами следят.

— Кто?

— Вендели.

— Сколько их?

— Пятеро. Я видел двоих, подростки.

— Вооружены?

— Кинжалами и луками. Сумок и рюкзаков нет. Они пришли налегке. Значит, их дом или стоянка рядом.

— Скрутить наблюдателей сможете?

— Двоих или троих. Кто к нам ближе. Остальные держатся в отдалении и успеют сбежать.

— Захватите, кого сможете.

Он кивнул, поднялся и скрылся в темноте.

Тишина. Только лошади всхрапывали и негромко переговаривались воины. Но спустя десять минут в темноте раздались громкие крики, а потом на границе света и тьмы, не долетев до костра, упала одинокая стрела.

Воины всполошились, они не знали, что рядом вендели. А потом снова возле моего костра появился Тапио, а с ним следопыты и пленники.

Молодые вендели были ошарашены тем, что они попались, и постоянно дергались. Однако от нас не сбежишь, если мы сами не отпустим, и я начал разговор с первым пленником, темноволосым худым пареньком:

— Свое имя назовешь?

Он исподлобья посмотрел на меня и опустил голову. Вендель меня понял, но решил играть в молчанку. Есть верные способы разговорить любого молчуна, но в данном случае можно не торопиться, и я продолжил:

— Меня Вадим Сокол зовут, я ведун и венедский вождь.

Сказав это, я достал амулет шамана Геста и покачал его перед лицом парня:

— Узнаешь?

Вендель покосился на амулет и резко дернулся. Он его узнал и я спросил:

— Олаф в пещерах?

В этот раз пленник не выдержал и ответил:

— Да.

— Это хорошо. Сейчас тебя отпустят, и беги к шаману. Скажи, что к нему гость, который принес последнее слово Геста.

Кивнув следопытам, я дал им понять, что отпускаю пленника, и они его освободили.

Парень медленно поднялся, покосился на своих сородичей, которых связали и кинули рядом с костром, а затем просипел:

— Что будет с ними?

— Они мои гости. Если договоримся, отпущу. Если нет, тогда смерть. Так что не стой. Поторопись.

Молодой вендель кивнул и резко отпрыгнул от костра. После чего петляя, скрылся в темноте. Видимо, он опасался выстрела в спину. Но в него, конечно же, никто не стрелял…

Ночь прошла спокойно. Своим чередом наступило холодное туманное утро, и появился шаман. Он медленно шел к нашей стоянке, не скрывался и выглядел именно так, как положено человеку его рода занятий. Древний матерый старик, сгорбленный годами и с резным посохом в правой руке. На голове меховой шлем в виде волчьей головы, а на плечах обшитая многочисленными перьями потертая медвежья шкура.

Шамана встретили следопыты и проводили к моему костру. Он присел на брошенное наземь седло, смерил меня оценивающим взглядом и положил на колени посох. Можно начинать серьезный разговор, но перед этим он указал на пленников, которые по — прежнему были связаны, и сказал:

— Отпусти мальчишек, ведун.

Я кивнул воинам. Они развязали венделей, и я спросил шамана:

— Ты Гест?

— Это мое имя, — он слегка усмехнулся. — А ты Вадим Сокол?

— Так и есть. Зачем я сюда прибыл, знаешь? — в моих руках появился амулет Олафа.

— Знаю, — шаман протянул раскрытую ладонь и попросил: — Отдай.

Спорить пока ни к чему, я передал ему амулет и он, тяжело вздохнув, снова посмотрел на меня и наши взгляды встретились. Я не отвернулся, выдержал испытание на твердость духа и Гест произнес:

— Вижу, что есть еще у венедов достойные мужи.

— Есть, — согласился я.

Краткая пауза. Он молчал, что‑то обдумывал или подбирал правильные слова, а я его не торопил.

— Призрак брата приходил ко мне после смерти, — через пару минут сказал Гест. — Олаф хотел, чтобы я отдал тебе артефакты богов и вместе с последними венделями ушел под твою руку. Так мы избавимся от древнего проклятья, которое настигло наш народ. Но мне эта идея не по душе.

— Отчего же?

— Несмотря на кровное родство, для вас мы чужаки и я искал другие пути. Долго искал и о многом думал. Только ничего из этого не вышло. Нет иного пути спасения. Либо смерть и забвение. Либо потеря свободы и переселение.