Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или Смертельная оказия

— Ничего такого, чтобы рассказывать здесь, Макфарр, — огрызнулся тот и, забрав у кого-то из служащих пропуск, уже хотел продолжить путь, но остановился в нескольких шагах от нас. — Кто это с тобой?

— Краса плоскодонная, все как ты любишь. — Я возмущенно посмотрела на этого хлыща небитого, а мне улыбнулись, ехидно вопрошая: — А разве не так?

— Кто? — переспросил многоликий, с прищуром воззрившись на меня. Разглядел, узнал и ужаснулся, проговорил: — От-от-п-п-у-усти ее!

— Что? — точь-в-точь с такой же интонацией полюбопытствовал так называемый второй.

— П-пу-сти не-не-медленно.

— Но почему? — и столько недоумения, словно бы чужих невест у них принято пугать и хватать.

— Отпусти ее, идиот! П-пока псих не уч-учуял, — и чуть ли не падая, избитый кузен Гера быстро пересек разделявшее нас расстояние, вцепился в близнеца. — Пошли!

Скорее…

— Да что такого? Не убьет же он меня…

— Это ты так думаешь, а он нет, — отозвался метаморф, отрывая руку брата от меня.

Достигнув желаемого, поклонился и чуть хрипя произнес: — Простите меня Намина Сумеречная за мой оборот, глупая шутка и… простите.

В это мгновение лицо вытянулось не только у второго Дао-дво, но и у тех немногочисленных смертников и их посетителей, что так же в зале.

— Но обряд связи… — как ребенок возмутился Макфарр и не договорил, осекся, под тяжелым взглядом единственного «живого» глаза Даррея. Мгновение, и вот уже недалекий близнец, быстро уводимый прихрамывающим, вопрошает: — Так это он так… тебя?

— Тихо! — раздается в ответ. И тишина накрывает весь зал.

— Так это что, правда? — поинтересовался некто ехидно бурчащий: — Гер из-за нее действительно… кхм, того!

Чего того или этого, я опять не поняла, и вопрошающего не увидела, ибо стоило мне лишь оглянуться на голос, как я попала в крепкие девичьи объятия. Меня закружили и что удивительно, от нашей старосты все присутствующие, помянув Тарраха, поспешили как можно дальше отойти. Кто с сочувствующим взглядом, кто с испугом. Так значит, нашу Олли и ее огнеопасный характер здесь знают многие. Хотя, чему я удивляюсь, здесь все из знатных семейств и с младше принцессой драконов должны быть знакомы.

— Сумеречная! — провозгласила Кудряшка отступив от меня.

— Крэббас! — я была ей рада и крепко обняла в ответ, но так чтобы не дай Боже не задеть губами ее кожи. Даже улыбнулась, вновь почувствовав себя как в академии, почти своей. А затем решительно отстранилась, заметив странное несоответствие.

Олли была все такой же бойкой, энергичной и красивой, с широкой улыбкой на лице и это не смотря на явный траур. Черная лента в волосах вместо шляпки и черный брючный костюм вместо выходного платья ей шли, но возникал вопрос… Неужели безголовый Граф из стационар ушел не домой, а за грань? Милостивый Боже, неужели это из-за меня, из-за моего желания его вразумить, дать почувствовать свое бессилие и хрупкость!

— Кто-то умер? — Она меня не поняла, на мгновение нахмурилась. — Граф скончался? — опасливо поинтересовалась я и указала кивком головы на ее наряд.

— А! Нет-нет, конечно, брат мой жив! — в стороне послышался расстроенный вздох неудовольствия, но тут же прекратился, стоило драконессе, скосить красный взгляд. — Здоров, — хмыкнув, уверенно заявила она, — но еще в лекарской лежит.

— А…

— Не здесь, — коротко бросила Олли, схватила меня за руку и утянула за собой на выход из зала, под облегченные вздохи смертников. Я была уверена, что она выберет парк или аллею со скамейками, но оборотница уверенно повела меня в сторону низкого здания с черепичной кровлей. Шагая вслед за старостой, я все никак не могла понять суть ее облачения.

— А профессор Крохен, как?

— И этот жив, и не дает скончаться напавшему на него иллюзиону. Проводит эксперименты… — и совсем тихо, — меня до опытной работы не допускает. Мстит, гад!

— Имеет право, — улыбнулась я и, не придав значения ее сердитому взгляду, заметила:

— Но это не повод для траура. Так что произошло?

Обогнув домик, мы оказались в тени маленького садика под крышей, и Олли, указав мне на широкую скамейку, щелкнула браслетом и немного погодя устроилась рядом.

Вдохнула, затем протяжно выдохнула и нехотя призналась:

— Дело в том, что Сули и декан все еще не теряют надежды и носятся по судам, а я, глядя на них, не находила себе места и не знала как помочь…

Вспомнила, на что способна Кудряшка в гневе и тихо, почти неслышно произнесла:

— Ты кого-то убила…

— Что? Нет! — она рассмеялась, затем кашлянула, посерьезнела и уже совсем другим тоном: — Разве что подставила немного. Нечаянно… необдуманно. То есть, я не знала, как защитить его и… использовала то, что первым пришло в голову.

— Кого его? — мне стало боязно за несчастного. Догадаться, кому так повезло было не трудно, но я надеялась на провидение. И обманулась.

— Бруга, — ответила оборотница и отвела глаза, объясняя свой порыв: — Ты же спасла моего брата от игр Смерти, а за Бруга не заступился никто. Он из младшей ветви нашего рода, а значит… — Никто, мысленно завершила за нее я, вспоминая о Гере и связи, что заставляла его присматривать за кузенами. Жестоко.

— И я решила помочь. — Кудряшка взяла меня за руки, произнесла строптиво: — Ведь мне он не чужой. И такой хороший, если не смотреть на недостатки…

И это она говорит об оборотне, коего хотела опоить нестабильным составом, и явно опаивала ранее? Бедный Кардинал. После всех ее вывертов и предложений с зельями и прочим, слышать о так называемой помощи в ее исполнении было страшно. И еще страшнее, когда я в ее последующем уловила отчетливое:

— Конечно, это подпортило мою собственную репутацию, но дало плоды.

— Какие? — спросила по инерции, но тут же оборвала и ее и себя. — Нет, не говори… пока не говори. Лучше объясни, что именно ты сделала.

— Защитила Тугго, — пространно ответила смутившаяся Олли.

Смутившаяся!

— Как? — В преддверии истины мое сердце остановилось, а дыхание оборвалось, потому что Кудряшка сникла. То бишь, она уже сделала глупость, уже осознала последствия и как вариант, приехала сообщить несчастному возлюбленному о своих трудах. Молчание затянулось, мой ужас усиливался, а Крэббас все еще страдальчески взирала на цветущие кусты. И вот, когда я уже была готова повторить вопрос, она со вздохом ответила:

— Сказала, что мы с ним переспали, и я вероятно беременна.

Хорошо, что я сидела, хорошо, что я сидела на улице, хорошо, что я не послала Кардинала встретить ее.

— Милостивый Боже!

— Не ори, — вскинулась оборотница, — от твоего вопля, чуть не лопнул полог неслышимости.