Лесса Каури - Золушки из трактира на площади

— Первый танец — твой, маменька! — он едва ли не насильно поднял Бруни со стула, в который она вцепилась со страху. — Нетанцующая именинница — то же самое, что немечтающая девственница!

О чем полагается мечтать девственнице, шут уточнять не стал, а Матушка по понятным причинам не спросила.

Бранли танцевали еще деды и прадеды. Особое внимание в этом танце уделялось не столько движениям, сколько задору. Танцевали его как парами, так и «ручейком», держа друг друга за бока или плечи, в чем с удовольствием принимали участие и взрослые, и дети.

Туча Клози, понаблюдав, как безуспешно пытается встать на ноги Висту Вистун, подхватила его под мышки и вытащила в круг танцующих.

— Я… — блеял Висту из-под ее могучей руки, — вполне согласен, что чуйство для творчества не… ик! …обходимо! И то, что вы это осознаете, прекрасная Клози, делает вам… Ик!

Клозильда встряхнула партнера, заставляя замолчать, и закружила в веселой пляске. Пип прошел пару кругов со старшей дочкой, запыхался и уютно устроился за столом, потягивая вино. Персиана танцевала то с мужем, то с детьми, по очереди. Виеленна с Питером удивили всех, пустившись в такой зажигательный пляс, что с полок за стойкой попадала утварь.

— Мазурка «Веселый менестрель»! — объявил Дрюня.

Магический свиток «подавился» темой Бранли и заиграл мазурку.

— Все-все! — протестующе подняла ладони Матушка, когда шут угрожающе двинулся к ней. — Я отдохну, с твоего позволения!

— На! — Дрюня сунул ей в руки морковку, которую вытащил из кармана камзола. — Это поможет восстановить силы!

И поскакал за возлюбленной, по-журавлиному поднимая длинные ноги.

— Невозможный человек! — сказал ему вслед Пип, приобняв Бруни одной рукой. — Вот уж не ожидал я от нее такого жениха!

— У них же чуйство! — машинально ответила Матушка и наморщила нос. Поправилась: — Чувство, то есть! Пип, даже со стороны видно, что им хорошо вместе. Не беспокойся, прошу тебя!

Повар пристально взглянул ей в глаза.

— А ты когда замуж выйдешь?

— За кого? — удивилась Бруни.

Пиппо смутился.

— Не знаю! Но ты же не можешь всю жизнь оставаться вдовой! Ты молода и хороша собой! Да и мне помощник нужен. Я старею!

Матушка молча прижалась щекой к его плечу. Что она могла ответить? Разве только правду.

— Я люблю Кая, — тихо сказала она, — хотя до сих пор ничего о нем не знаю, могу только догадываться… Пусть Индари сама решит, как мне быть с этой любовью!

Пип вздохнул и ничего не ответил. Матушка была благодарна ему за это, потому что прекрасно понимала, о чем он заговорит. Даже голос его слышала у себя в голове!

Стремясь избавиться от наваждения, она пересела к Григо, которому не позволяло танцевать здоровье, однако он с удовольствием наблюдал за танцующими.

— Как вам вечер, господин Турмалин? Желаете еще вина?

Григо благодарно похлопал ее по руке.

— Наливай, дорогая моя, наливай! Скоро осень, и мои старые кости вновь начнут ныть от холода, а пока есть возможность приобщиться к теплу, надо ей пользоваться!

Когда они выпили по глотку вина, пахнущего свежо и пряно, Турмалин полез в карман поношенного камзола и, достав небольшой сверток, протянул его Матушке.

— С днем рождения, светлая душа! — серьезно сказал он. — Мир погрузился бы в темноту, если бы не освещался такими, как ты, огоньками. Я беден, но кое-что хочу подарить тебе от всего сердца! Вот. Возьми.

— Что это? — с любопытством спросила Бруни, принимая подарок. — Украшение?

Григо неожиданно рассмеялся.

— Ну… можно сказать и так. Открывай, девонька, открывай!

В бархатной тряпице был завернут странный вогнутый камень, шириной с женскую ладонь. Потемневший от времени, зеленовато-бронзовый и тяжелый. Бруни рассматривала его с удивлением, но подвоха от господина Турмалина не ожидала. Не тот человек, чтобы шутить глупые шутки!

— Огонь, — улыбнулся Григо, когда она подняла на него недоумевающий взгляд. — Поднеси его к огню!

Матушка осторожно сняла свечу с лапы подсвечника и наклонила к камню. Капли воска стекли по его покатому боку на стол… И вдруг под зеленью вспыхнули огненные искры. Через несколько мгновений в ладонях Бруни засияло маленькое солнце.

— О Индари! — воскликнула она. — Господин Григо, неужели это то, о чем я думаю?!

— А о чем ты думаешь, дитя? — усмехнулся Турмалин.

Камень грел ладони живым теплом, но не обжигал, а, наоборот, придавал бодрость и силу.

— О чешуе дракона! — прошептала Матушка, завороженно наблюдая за игрой золота и света под поверхностью камня. — Отец рассказывал сказки об этих существах, полных мудрости и древней магии. О драконах — синих, как океан, зеленых, как леса, желтых, как пески, о драконах мороза и огня и драконах, наполненных сиянием солнца! Но…

Она с сожалением скрыла свет под тряпицей и протянула подарок Турмалину.

— Я не могу его принять, господин Григо, потому что не знаю никого, кто владел бы чешуей дракона, — так они редки! Подобные вещи просто так не отдают. Раз она была у вас, значит, вам и должна принадлежать!

Старик смотрел на нее, яростно дымя трубкой. Помолчав, вытащил мундштук изо рта:

— Сила волшебных вещей, моя дорогая Брунгильда, сохраняется лишь при проявлении к ним доброй воли. Мне этот предмет больше не нужен — мое время истекает, и я скоро покину бренный мир. А тебе — пригодится! В народе ходит поверье, что чешуя дракона приносит удачу, дарует владельцу здоровье и счастье!

— Вот именно! — воскликнула Матушка и, порывисто схватив его руку, покрытую взбухшими венами, сжала ее со всей силой, на которую была способна. — Она поможет вам, господин Турмалин! Даже если это лишь сплетни, вы всегда можете продать чешую и безбедно прожить остаток дней!

Григо бережно поцеловал ее в лоб, и Бруни ощутила, как камень вновь лег ей в ладонь.

— Будь счастлива, девонька! — сказал Григо и поднялся. — Сегодня ты устроила праздник моему желудку и фейерверк моему сердцу, но я устал от острых ощущений, а вы, молодежь, можете веселиться всю ночь! Потому я покидаю вас. До завтра, Матушка!

Он церемонно поклонился сидящим за столом, аккуратно обошел танцующие пары и вышел на улицу.

Матушка держала подарок в руках и думала о том, как бы не заплакать. Жизнь вовсе не проста и не добра, но иногда сводит с такими людьми, за которых хочется ее благодарить.

Время перевалило далеко за полночь. Музыкальный свиток временами принимался крякать и шипеть, однако это вовсе не мешало парам без устали кружиться в танцах. Чета Пелеван ни в чем не давала фору Дрюне с Ваниллой и Марху с Персианой. Виеленна с Питером, похоже, перешли к стадии, когда не замечают окружающих. Туча Клози и Висту Вистун делали перерывы, лишь чтобы промочить горло очередным бокалом вина и перекинуться парой фраз о творчестве или «чуйстве». Причем говорила в основном Клозильда, а маленький Висту внимательно слушал, утвердительно кивая носом.