Между добром и злом - Пан Борик
Надежда — это обоюдоострое оружие; оно способно даровать силы, но в то же время растягивает мучения. Извечный вопрос «Когда?» был задан множество раз, а спрашивающее существо устало рыдать, вопить и биться в припадке гнева. Иосиф пал.
Он был изнеможён морально, изнурён физически. В этой тёмной комнате, на ледяном полу vir встречал свою судьбу, расплачивался за свою глупость. Уже неоднократно он жалел, что позволил ввязать себя в подобную авантюру. Бенджамин, Соня, Крузана — пусть они горят синим пламенем! Он не заслуживает этих мук, его вина лишь гипотеза не доказанная историками; миф для ценителей легенд; она не подкреплена ничем кроме злого языка демона. И всё-таки слова прозвучали…
…И Кериф сумел склонить на свою сторону власти Генбурга; не столько Витае, сколько его тестя и как следствие заручится поддержкой демонов. Ведь подумать только: приезжий сжигает наши дома! Непростительно! Непозволительно! Долой унижений, бери вилы, хватай колуны и вперёд! Покажем этому негодяю, что мы существа боевые!
Иосиф ощущал ненависть когда его избивали, познал горечь будучи приговоренным к казни за то, что не совершал; это было в высшей степени несправедливо, а значит в большей мере требовало взгляда справедливости. Мужчина жалел себя, как только мог; в месте, где время протекает без твоего ведома, это единственное, что может помочь сохранить рассудок.
Внезапно дверь отворилась, и тусклый свет факелов разрезал тьму. На пороге показалось существо, оно притягивало Иосифу ладонь; его силуэт в полумраке преобладал особым эффектом, некой загадочностью. Оруженосец и правда не видел лика пришедшего, и в одночасье подумал: «Не ангел ли снизошёл до него?». Трясущейся рукой, кое-как поднимая голову он сумел нащупать пальцы, salvatores aut carnificem, а после последовал удар, который отправил героя в бескрайнее море тьмы.
Очнулся Иосиф через неопределённое количество времени. В помещение зажгли лампу; свет свечи ложился на обноски стоящего впереди, на его маску. Vir обнаружил, что сидит у стены; тело его было ватным, все кости ломило, каждое движение отдавалось болью. Наконец палач произнёс:
— Иосиф, — по голосу герой тут же узнал пришедшего, то был Кериф собственной персоной — Веришь ли ты в справедливость? Вот я — верю. Как-то раз ты имел дерзость обмануть меня, опозорить, оклеветать… Право, при жизни я был тем ещё добряком, потому моё давно небьющееся сердце и великая, но потерянная, душа, готовы простить тебя за этот казус.
— Где…
— Что? Прости, ты что-то сказал?
Демон наклонился, поднеся ухо к губам заключённого. Сейчас Кериф чувствовал себя господином ситуации, а потому не боялся какой бы то ни было хитрости со стороны Иосифа. Более того, видеть как его бывший контрактник корчится в муках, приносило падшему нескончаемое удовольствие! Он переспросил, после ещё и ещё. Возможно он понимал думы homo, просчитал его мыслительные ступеньки, ведущие к напарникам. То было правдой, несчастный думал о товарищах, друзьях, Бенджамине и Соне. Возможно он и был эгоистом, возможно он и есть эгоист, но перед демоновым ликом, признаваться в этом он не намерен!
Не добившись ничего путного от заключённого, Кериф покинул его. Да и что можно получить от существа, что большую часть времени проводит в забытье, отключаясь от болевого шока. Но именно в этом время, когда демон олицетворяющий всё плохое, ушёл, пришёл свет и на этот раз настоящий, но невидимый, маленьким светлячком опускаясь в углу помещения. Падший забрал фонарь, но в одночасье Иосиф понял, что стало ещё светлее. Так же мужчина не осознал, скорее почувствовал чьё-то эфемерное присутствие. Оно мягкими ладонями проходилось по щекам, подушечками пальцев гладило лоб и кажется что-то напевало. Вскоре пение превратилось в слова, слова в предложения, которые герой сумел распознать.
— Кто ты? — спросил он; голос едва вырывался из пересохшего горла.
Казалось он уже видел её прежде. Этот яркий свет, белоснежные волосы заплетённые в пышную косу, широкие глаза, веснушки и аккуратненький носик. Ладони незнакомки парили над телом мужчины и каждое прикосновение отдавалось теплотой; он чувствовал как боль постепенно уходит. Хотя взгляд его был затуманен, а рассудок давал слабину, Иосиф сумел разглядеть позолоченную заколку в волосах девушки, формой напоминающую звезды.
Мужчина заплакал. То были слёзы раскаяния.
Путешествие по Запретной пуще
Запретная пуща была своего рода диким зверем, которого никто и никогда не сможет приручить. Пускай здесь проживали племена aries и oves, но это место оставалось всё таким же враждебным, будто бы убийца заносящий нож для подлого удара, точно нищий мальчишка, готовый сорвать ваш кошель, один в один с дамой уходящей в ночь, являющейся демоновой приманкой. Если говорить коротко, то это место любило издеваться над своими путниками.
Читатель уже знает с какими проблемами столкнулись авантюристы, так же он помнит, что для их решения был задействован непорочный Курьёз, что благоговейно проводил героев в место назначения. Но даже имея провожатого, отряд путешественников сталкивался со множественными бедами; они были всё те же: тропы затерянные в лесах, трудные подъемы на склоны, «скрытники» желающие полакомиться плотью… Этот поход был опасной авантюрой; он будто бы проводил проверку на прочность, а это место помогало ему сломить боевой дух идущих к Колоссу.
Неоднократно свита Марко роняла его меч, в такие моменты рыцарь глядел на них самым яростным взором. Они быстро поднимали грозное оружие и с видом великих мучеников, продолжали путь. А путь их был труден: подъёмы, спуски, непроходимые стены из деревьев, будто бы вырастающие прямо на глазах. Да что же за колдовство!
Бенджамин обладающий топографическом кретинизмом думал, что он попал в ад, потому как эти деревья, кусты, запахи, кочки, валуны… Всё это повторялось из раза в раз, каждые несколько метров, через считанные минуты. Felis старался не отставать, но его рана давала о себе знать, потому ученик Крузаны плёлся в конце и к очередному подъёму на небольшой бугор, имел все шансы отстать.
— Давай, — сказал господин Марко, протягивая ладонь в латной рукавице; Бенджи показалось, что за забралом рыцаря расплылась улыбка — Будет обидно терять такого энтузиаста.
И он помог ему подняться, а после взял под руку и они быстро догнали своих товарищей. Несмотря на это подходить ближе они не спешили; со стороны казалось vir замышляют нечто коварное, но то был обычный разговор.
— Тебя ведь звать Бенджамином? Красивое имя. Нет, правда! В наше время так легко встретить Зульку, Вельму, Савния, Герлия… Ничего не имею против этих имён, но они кажется мне пустыми. Вот «Бенджамин» — это другое дело! — corvus замолк, но ненадолго, его шаг
