Неклассический некромаг (СИ) - Двинская Мария
— И это всё?
— Перейди на обычное зрение, — посоветовал учитель, слегка улыбаясь.
Последовав его совету, я с облегчением поняла, что заклинание сработало. Даже без истинного зрения вокруг лича висело фиолетовое марево его ауры. Только не было уже ставшего привычным розового тумана, да и сама аура стала намного бледнее и беднее оттенками. Заклинание магического истинного зрения получилось слабее природного, о чём и сообщила. Оказалось, что дело в его сложности. В моём шаре было всего четыре дуги, а их количество определяло, насколько глубоко будет видеть применивший. Влитая сила отвечала только за длительность эффекта, который у меня быстро спал ещё в начале объяснения.
Успех вдохновил. Тем более, я поняла, в чём состояла ошибка в столь долгом формировании каркаса. Надо не напрягаться, а, наоборот, расслабиться, не загоняя силу в слишком жёсткие рамки. На радостях повторила заклинание ещё несколько раз. Время на его создание с каждой попыткой уменьшалось, и к четвёртому подходу занимало всего половину меры против трёх изначальных. Но с каждым разом всё трудней становилось подавать в заклинание искры. Казалось, что я их гружу мешками, а не направляю силой мысли и воли. Последняя попытка удалась с огромным трудом, но заклинание продержалось меньше всех. Не хватило силы запихать в него достаточно искр. Футболка пропиталась потом, руки слегка подрагивали, будто и вправду таскала мешки с песком. Андин сидел рядом, наблюдая, и усмехался.
— Что, тяжело? — от него не укрылось моё состояние. — Привыкай, так всегда будет при активной волшбе. Маги создают каркасы волей, а питают через себя. Искры так просто в заклинание не идут, их ловят и направляют. Поэтому так устаёшь с непривычки. Будешь тренироваться, больше искр сможешь вливать, более сильные заклинания использовать. Отдохни. А пока отдыхаешь, запомни ещё одно плетение — поиск жизни.
Учитель показал, как оно выглядит, и уселся под деревце. Отдыхать личу не было нужды, нежить не уставала физически, только периодически требовала «ремонта» износившихся тканей, это я помнила из его объяснений. Идти он мог сутки напролёт, не нуждаясь в еде, воде и отдыхе, но предпочитал делать вид, что тоже устал. Говорил, что это позволяет ему оставаться человеком. Ну, это его заморочки, я не воспринимала Андина, как ходячего мертвеца. Он не вонял, не гнил, на мозги не покушался, по крайней мере, в гастрономическом смысле.
Готовить только на себя было откровенно лень. Потому перекусила бутербродами с холодной водой. Кашеварила обычно на ужин и разогревала остатки на завтрак. Пока отдыхала, Андин всё же объяснил свою неторопливость при нападении барончика. Пока реальная угроза надо мной не висела, он выжидал момент, чтобы казалось, что это я колдую. Ведь одно дело, когда заклинаниями бросается ученик мага, и совсем другое, когда нежить. Тогда нам не просто уходить, улепётывать, сверкая пятками потребовалось бы. И не только от барона, но и от местных магов и паладинов ордена Чистых. Орден занимался тем, что защищал местное население от нечисти. И они передерутся за место в очереди на избавление от лича, не поможет даже привязка в ауре, ведь лич это не поднятый слуга, а опасное создание.
С печатью всё оказалось ещё проще. Обиженные могли обратиться в свою гильдию за помощью, а это чревато неприятностями. А за свободного от обязательств человека серьёзные организации обычно не вступались, что позволяло барончику под видом оказания помощи втягивать в свой орден жертв и, действуя согласно уставу ордена, оббирать из до нитки. А прием в его орден не сработал из-за моего ученичества — печать не позволяла без разрешения куда-либо вступать.
После отдыха Андин проверил мою руку. От зубов влака остались только две розовые полоски, обещающие скоро исчезнуть, совсем не оставив следов. Но лич всё равно долго и недоверчиво принюхивался.
— Не понимаю, — наконец сказал он. — От тебя кровью пахнет, но повреждений и нарушений в работе организма я не вижу.
Я почувствовала, что краснею.
— Андин, я всё-таки женщина, как бы ты не считал меня парнем, — объяснять про природу кровотечения взрослому мужчине было неловко. Ну, постираю пару дней тряпки, не критично. Но лич думал иначе. Поняв причину, он сплёл что-то сложное и, не спрашивая, наложил на меня. Спасибо, хоть позже объяснил, что сделал. Заклинание, если специально не снимать, действовало год и всё это время можно не беспокоится о женском недомогании, как и о возможности забеременеть. Потом дать организму месяц отдыху и можно снова накладывать. Удобно, практично, недорого.
Около месяца мы неторопливо пробирались на восток. В поселения заходили редко, оставались там совсем немного, только получить награду за изведённую нежить с нечистью, продать трофеи, да закупить немного продуктов. На ночь в селениях не останавливались, несмотря на мои протесты. Скоро привыкла спать где и как попало, в основном на земле под каким-нибудь разлапистым деревом, подстелив под себя охапки травы и мягких веток, и укрывшись походным плащом. Его внаглую экспроприировала у лича, всё равно ему без надобности. Правда, прежде чем я смирилась с таким образом жизни, мне пришлось познакомиться с действием ученической печати.
Оказывается, ученик не может ослушаться прямого приказа учителя. Вернее, может, но при этом чувствует сначала сильный дискомфорт, а при упорствовании — боль в печати, расползающуюся по руке на всё тело. И, если обычный ученик обязался выполнять только приказы, относящиеся к учёбе, то полный, каким я сейчас являлась, попадал в полное подчинение. Вот так всегда — согласишься на что-то, подпишешь договор, а потом окажется, что к нему положено приложение на сотню страниц мелким шрифтом. А я, если продолжить ассоциации, и договор-то по диагонали глазами пробежала. Но сильно не расстроилась. При определённом уровне умения и силы, можно игнорировать и обходить действие печати. А, если учитель сильно наглел в указаниях, печать срабатывала и на нём, договор-то обоюдный.
Но Андин честно выполнял свою сторону клятвы и учил меня как магии, так и разным прикладным вещам вроде распознавания трав и прочих растений, используемых в колдовстве. И делал он это в своей манере.
Например, идём мимо заболоченного озерца, лич срывает какую-то веточку и протягивает мне.
— Это, — говорит, — воронья лапа. Попробуй на вкус, как тебе?
Ветка действительно походила на птичью конечность, пряно пахла и обладала сладким, немного терпким вкусом.
— Запомни его, это очень сильное слабительное. Лопухи справа, я подожду.
После второй подобной выходки я каждую предложенную травку тщательно осматривала, обнюхивала и осторожно облизывала. Абсолютно и безвозвратно ядовитых растений не было, а с последствиями от остальных лич, будучи некромагом со стажем, легко расправлялся. Стажа у него было больше, чем достаточно. Став личем, по сути бессмертным существом, более трёхсот лет назад, последнюю сотню лет он только и делал, что лечил последствия различных покушению на королевскую семью, которой служил. Вообще, королём Кирин назвался самостоятельно, объявив герцогство суверенной территорией несколько лет назад. За что и поплатился недавней войной. Но и раньше семейство отличалось большим количеством недоброжелателей. Попытки отравления свершались по нескольку раз в году, отличаясь разнообразием ядов, способами их доставки в организм и дозировками, так что практика у мага вышла серьёзная, хоть и однобокая.
К концу месяца я уже знала десятка три разных растений, для чего они нужны и как применяются. При этом почти половину из них узнавала по запаху или привкусу в еде. Учитель не стеснялся добавить «приправу» в котелок, пока я не видела.
С заклинаниями дело обстояло похуже. Андин показал пару бытовых — чистку и сушку, и одно общее — обнаружение. С учётом того, что обнаружение делилось на четыре части по типу поиска — жить, нежить, нечисть и всё движимое, почему-то считаясь четырьмя разными заклинаниями, можно сказать, что выучила целых шесть за месяц. Простейшее заклинание истинного зрения за серьёзное заклинание не считали.
