Зора (СИ) - Mazurenko
Так постепенно Константин учился чувствовать магию смерти и углублял своё понимание в том, как её извлекать. Тот урок лича из болот Н’октуса он, конечно же, усвоил. Бессмертный добивался от него, чтобы он увидел, на какие два потока разделяется зелёный всполох. Будучи нематериализованным в магический эффект, зелёное пламя распадается на составные части, из которых лич-маг и сделал его, а именно: на зелёный поток эфира и, как бы это парадоксально ни звучало, свет луны. Такой принцип работы магии применим также и к другим сферам. Если магию не задействовать, она всегда возвращается обратно в эфир. Да, это прибавило знаний в области вожделенной сферы магии, однако никак не приблизило к пониманию того, как же ему начаться управлять эти треклятым эфиром. Зоралист в свою очередь отвечал ему, что эту практику он будет проходить в чёрной башне. Константин смирился с этим и стал расспрашивать уже зорацира, когда он будет готов к путешествию на юг. Тот не давал никаких конкретных сроков, а лишь говорил, что с каждым толнорм он становится всё ближе и ближе.
Но эти самые толноры летели и летели, превращаясь в корлы, а занятия всё продолжались и продолжались. Только теперь он имел дело с Загрисом. Прикоснувшись к краю души этого лича, некромант почувствовал другое: взмах оружия и лязг стали, кровопролитное сражение одни против всех, залив Мирион и стоящий на его берегу форт, точнее же, то, что от этого оплота осталось. Да, этот лич использовал свою силу смерти, чтобы сосредоточиться на военном ремесле. Он обитал на руинах форта Эн’сутелина, который располагается на берегу Мириона. Константин проявлял выдающееся терпение, ожидая, когда его наставник сам торжественно объявит ему о том, что ученик готов-таки к самому важному путешествию в его жизни. За это время он уже столько познал, что, наверное, способен был преподавать теоретические знания в области некромантии. Но знания в этой области были настолько обширны, что уроки не завершались никогда. И это облегчало возможность проявлять терпение, ведь сосредоточенность на прогрессе позволяла ему видеть свой рост. А размышления об открывшихся знаниях порой захватывали настолько, что толноры пролетали буквально незаметно.
Если говорить о его жизни среди сустиазоров, то он вошёл в привычную колею. Особо ни с кем разговоры не заводил, но в случае необходимости мог легко подойти к любому обитателю поместья. Да и они тоже стали привыкать к нелюдимому члену своего общества. Они также подходили к нему с серьёзными вопросами или просьбами, стараясь не докучать пустыми расспросами о личной жизни и собственных целях. Они знали — он будущий некромант, и зорацир проводит с ним дополнительные занятия. А с определённого момента они стали замечать его отличия не только в поведении, но и во внешности. Он становился мрачнее и даже как-то страшнее. Людям казалось, да и сам Константин думал так же, что его кожа начинает становиться лишь бледнее. И он, пытаясь понять причину таких изменений, старался быть более наблюдательным в этой области. Можно сказать, он сосредоточился на этом. И спустя 63 толнора он мог дать ответ — луна. В те толноры, когда луна на небе была полной, Загрис менял методы обучения. Вместо того, чтобы рассказывать или показывать своему ученику что-нибудь новое, они устремляли свои взоры ввысь, туда, где находилось ночное светило, и просто молча стояли и смотрели на него. Лич это никак не объяснял, но некромант послушно следовал его примеру. Конечно, из-за густого мрака в восточном квартале видеть луну было невозможно, однако бессмертный в таких случаях всегда говорил, чтобы Константин пытался увидеть её, как будто бы никакого марева и не было,
