Сказки Бернамского леса - Алёна Ершова
— Легко, — отозвался он, выходя из авто. — Но вы не находите, что ваша машина и ваш вид слишком приметны для ночного ограбления?
Незнакомка на это лишь хмыкнула и протянула руку.
— Мистер Хредель, я Энн Пуст, сейдкона, и грабить вас намерена исключительно в рамках договора.
В первое мгновение Гарольд растерялся, настолько нарисованный им образ сейдконы не совпал с реальным. Девушка была слишком мила для чистильщицы темных эмоций, слишком светла для ведьмы и слишком молода для протеже Пегги Пуст.
— Что ж, — он не без удовольствия пожал руку гостье, — добро пожаловать. Давайте будем разбираться с договором.
Энн села в машину, кинула мимолетный взгляд на бабушкины карманные часы, висящие на зеркале заднего вида, и хмыкнула. Без четверти девять. Вот так бывает. Приедешь раньше положенного срока и встретишь хозяина особняка, носителя королевской крови в потертых джинсах и с трехдневной щетиной. Этот образ настолько разнился со светской фотографией, что сначала она не поняла, кто подошел. И только огненная шевелюра, янтарь глаз да огромный рост не позволили ошибиться.
Ворота открылись, и сейдкона въехала во двор вслед за хозяином. Малыши брауни вжались в заднее сиденье, полностью, слившись с коричневой обивкой, и лишь мерцали тремя парами голубых глаз.
— Поворачивала бы ты домой хозяйка, — нашел в себе силы пропищать старший из них. — Едешь же в логово хищника, и нас с собой везешь.
— Не бойся, — заверила Энн, — я не отдам вас на съедение. Если что пирогами откуплюсь.
Сейдкона не уловила от нового знакомого ледяных шипов гнева, гнилостных выделений презрения или иссушающей пыли обид. На поверхности витали лишь обычная усталость, легкая раздражительность и зудящее недовольство - обычный мужской набор к концу рабочего дня. Да, перед ней стоял хищник, но хищник этот в целом сыт и спокоен. Не дергай за усы, не претендуй на территорию - и будешь жить.
"Интересно, кто все же у него из дивного народа потоптался? Точно не туаты. И для лепрекона слишком массивен. Может вулвер или келпи? Ведь есть же красивая легенда о том, что первый король третьей династии на самом деле водный конь, полюбивший принцессу..."
Тем временем мистер Хредель уже покинул свой автомобиль и ждал Энн у входа в нутро замка. Стоило ей подойти, как он с легкостью открыл массивную дверь и слегка отстранился, пропуская гостью.
В первое мгновение помещение оглушило Энн. В темном коридоре стены буквально фонили тоской, одиночеством, обреченностью. Сейдкона замедлила шаг, пытаясь превратить лавину, хлынувшую на нее, в спокойный поток. Выдохнула, моргнула несколько раз, перестраивая зрение на кошачье. И уже вместо дорогого декора видела плесень отчаяния, вместо отделки - паутину безысходности. Повсюду, где они шли, витала мохнатыми клубами пыль сомнений, а по углам налипли угрызения совести. И среди этой мрачной пустоши, в центральной гостиной, белым оазисом сиял, переливаясь всеми цветами положительных чувств, нихонский рояль.
Энн недоуменно моргнула. Нет, все так и есть. Хоть легкая грусть и припорошила инструмент, но в целом он был прекрасен. Надо же, а она полагала, что после хозяина этого дома ее уже ничего не удивит, но вынуждена была признать: рояль смог это сделать, настолько он не вписывался в антураж. Хотя… теперь образ лэрда Хредель получил свое логическое завершение. Он тоже смотрелся инородно в своем особняке. Словно строение являлось тюрьмой для его обитателя.
Энн вновь перешла на обычное зрение. Ее взгляд скользнул по названию инструмента.
— Как не патриотично.
Гарольд перехватил его и сощурился. В янтарных глазах вспыхнула искра удивления. Далеко не каждый из его редких гостей мог распознать за неброской аббревиатурой имя великого мастера страны восходящего солнца.
— Когда дело касается музыки, я перестаю быть патриотом, мисс, но вот если речь заходит о виски, тут же становлюсь сторонником его величества.
— Вы играете? – глупый вопрос вырвался сам собой. Она все еще не могла поверить в то, что этот огромный, похожий на кусок морской скалы мужчина способен раскрыть свое сердце музыке.
— Это не сложно предположить мисс, если вы видите на нотной подставке партитуру, а не носки, — лениво протянул лэрд.
Энн едва заметно кивнула и осмотрелась. В комнате, которую ее привел хозяин, не было старинных картин, статуэток и ханьских ваз. Крепкая, добротная мебель, рояль, пара кресел да лакированный стол – вот и вся роскошь. Да и пока они шли, сейдкона не почувствовала всполохов боли, и слизких следов смерти, какие всегда источают антикварные вещи. Все это было очень странно.
Судя по бабушкиным записям, она чистила Дантаркасл последний раз более ста лет назад. И что за это время в замке никто не умирал? Никто не проклинал, никто не радовался смерти надоевшего родственничка. Вспышки гнева и те посерели от старости.
«Ничего не поняла, — Энн в полном молчании села в предложенное кресло. – Известный на всю страну антиквар в доме без древнего хлама – это как? И где эмоции присущие любому человеческому жилищу? Где брызги алой страсти? Где пропалены ревности? Где острые сталактиты злости? Где зависть, алчность, восторг? Что не так с хозяином этого дома? Там есть вообще человек внутри или только оболочка с янтарными глазами?»
— Мисс.
Энн вздрогнула и посмотрела на хозяина дома.
— Я вас дважды спрашивал, будете ли вы чай? Но вы явно не здесь.
— О, простите! — собственный голос показался хриплым. — Не откажусь. Просто начала сканировать дом и увлеклась.
— Уже? — лэрд поставил перед ней фарфоровую чашку. — И каков ваш вердикт?
Энн позволила себе еще несколько секунд подумать. Даже если предположить, что хозяин замка настолько глуп, что перед приездом сейдконы спрятал весь антиквариат в сокровищнице за бетонной дверью, а у семьи Хредель есть традиция уезжать помирать в загородное имение (хотя куда еще загороднее), то, пожалуйста. Главное, чтоб на ее условия согласился.
— Мистер Хредель, — Энн придала лицу деловое выражение, — я назвала вашему управляющему цену и условия.
Гарольд бросил взгляд на договор и нахмурился.
— С ценой все понятно, но что за условие? Я не слишком хорошо знаком с принципами сейда, но не помню, чтобы ваша бабушка выставляла
