Паутина. Книга 3 (СИ) - Стоев Андрей

— А в чём тогда отличие между основным участником и приглашённым? — не понял я.

— Командовать может только основной участник. Приглашённый не имеет права даже советовать, только исполнять приказы. Так вы будете приглашать пятикурсника?

Вся группа вопросительно уставилась на меня. Хотя нет, не вся — Ленка была полностью увлечена пирожным, и разговором совершенно не интересовалась.

— Мы не будем приглашать пятикурсника, — твёрдо заявил я.

— Тогда я хочу к вам попроситься, — вдруг заявила Анета.

Вот тут на неё изумлённо уставились уже все, включая Ленку.

— Наша группа решила пригласить старшекурсника, — пояснила она, — а я сказала, что тогда уйду. А они только обрадовались и сказали, что тогда пригласят двоих. Они главным образом боятся, что ты лучших пятикурсников заберёшь. Что вы с Леной заберёте себе сразу четверых лучших, и тогда вас будет не остановить. Дуры. Ну а мне одной участвовать вообще никаких шансов.

— А почему ты не хочешь собрать команду из старшекурсников? К тебе многие пойдут.

Анета глубоко задумалась, а мы терпеливо ждали.

— Не знаю, — наконец сказала она, беспомощно на меня посмотрев. — Просто чувствую, что это будет неправильно, и что лучше будет даже одной.

Анета точно станет Высшей и Матерью рода. Она, скорее всего, ещё не понимает этого, но наверняка у неё начинает просыпаться предвидение Высших. А ведь вполне возможно, что Академиум так и определяет будущих Высших — по отношению к приглашению пятикурсников. Наверное, существует много признаков, по которым они распознают будущих Старших и Высших, но предвидение, без всякого сомнения, один из важнейших.

— Мы с Леной за Анету, — объявил я.

— А что ты за Лену говоришь? — недовольно заметил Иван. — Пусть она сама за себя скажет.

Мы с Ленкой удивлённо посмотрели на Ивана, потом друг на друга, а потом одновременно поняли, что они просто не знают про сопряжение душ.

— Иван, Кеннер говорит за меня, потому что знает, что я думаю, — мягко сказала Ленка. — Через несколько лет ты сам будешь говорить за своих жён, потому что вы станете думать одинаково. Нет, я не стану ничего объяснять — почитайте в библиотеке про сопряжение душ, там всё подробно описано. Так что вы скажете насчёт Анеты?

Семья Сельковых переглянулась между собой, и Иван сказал:

— Мы тоже не против.

Я чуть было не засмеялся, и от Ленки тоже пришёл образ хохочущей куклы. Он уже начал говорить за жён, и при этом они ничего не слышали про сопряжение душ, и сами до сих пор ничего не заподозрили. Просвещать их мы не стали, да и ни к чему — даже если Иван и пропустил мимо ушей совет посетить библиотеку, его девочки ничего не пропускают.

— Добро пожаловать в команду, Анета, — сказал я. — А насчёт третьей группы ты что-нибудь знаешь?

— Ничего, — улыбнулась она. — Но случайно услышала, что они разделились — две девочки с мальчиком, и две других, которые не вписались в гарем. Обе команды хотят звать старшекурсников, но не особо надеются победить. У тебя, Кеннер, репутация ещё та — наша группа ещё как-то надеется тебя победить, если удастся найти двух пятикурсников, а эти вообще не рассчитывают на победу.

— Хм, — немного смутился я. — Пятикурсников, скорее всего, разберут всех, но наверняка там будут ещё и команды четверокурсников, про которых все почему-то дружно забыли. А кстати, Мина Золотова в какой команде? — вспомнил я про самую талантливую девочку в мещанской группе, с которой мы, кстати, недавно подписали контракт.

— В команде не вписавшихся в гарем, — засмеялась Анета. — Я тоже думаю, что она там единственная, кого стоит принимать во внимание. Так какой у тебя план?

— У меня нет какого-то плана, — с сожалением сказал я. — Мы пока слишком мало знаем о других командах, да и об этих играх тоже. Но готовиться надо начинать уже сейчас. Предлагаю выделить время и три раза в неделю заниматься по три часа у нас на базе дружины. Ну и стараться узнать всё что можно про другие команды и про сами игры.

— Про игры можно у ваших Владеющих спросить, — подал голос Иван. — Они же наверняка в них участвовали.

— Нельзя, — с сожалением ответил я. — Недостойно. Это уже будет жульничеством. Что сами выясним, то выясним, а спрашивать посторонних не будем.

Иван покрутил головой, то ли с осуждением, то ли с непониманием.

— А как мы будем заниматься?

— Будем отрабатывать командную работу против групп Владеющих четвёртого-пятого ранга.

— А это не будет жульничеством?

— Не будет. Мы имеем право дополнительно тренироваться, как считаем нужным. И даже без всякой связи с играми.

Сельковы синхронно сделали кислые физиономии — им уже приходилось тренироваться на базе дружины, и это было для них изрядным унижением. Впрочем, вынесли они оттуда тоже много, так что каких-то протестов я не ждал. К тому же они понимали, что этого всё равно не избежать — не сейчас, так после окончания Академиума. Наши Владеющие бегали по полосе препятствий наравне с ратниками, а ещё я твёрдо настроился построить у нас такой же тестовый коридор, как в Академиуме. Или даже лучше.

* * *

Есения Жданова была незамужней по убеждению. На неё очень сильно подействовал пример неудачно вышедшей замуж старшей сестры. Сестра быстро обнаружила, что молодой муж чрезмерно любит выпить — что он и начал частенько проделывать, под настроение поколачивая супругу. Через несколько лет, пропив в доме абсолютно всё, он, наконец, бесследно куда-то исчез, оставив жену с чувством глубокого облегчения, и с маленьким сыном на руках. Вполне возможно, что стресс от такой семейной жизни роковым образом сказался позже, когда она тяжело заболела. Целительница могла бы помочь, но попасть к целительнице было редкой удачей для скромного делопроизводителя отдела контроля материалов маленького завода братьев Ложевец. Удача прошла мимо, и Милица Кошелева отправилась в последний путь, оставив восьмилетнего Вадима младшей сестре.

При этом никак нельзя было назвать Есению старой девой — девой она определённо не была, да и до старости ей было очень далеко. С мужчинами она встречалась и продолжала встречаться. Просто если раньше основной была схема «одинокая женщина — неплохой ресторан — ночь в приличной гостинице», то сейчас она перестала полагаться на случайные знакомства — некоторые из которых, прямо скажем, были не такими уж и приятными, — и упростила схему до дорогого элитного борделя, которым пользовались в основном высокопоставленные женщины из родов. Насчёт того, кто подаст ей стакан воды на смертном одре, она решила побеспокоиться позже — типичная ошибка закоренелых холостяков, которую они осознают только обнаружив, что список кандидатур как-то незаметно сократился до нуля. Впрочем, кто знает — может быть, пить и не захочется.

Племянник лишь укрепил её решимость не заводить семью, превратившись к пятнадцати годам из очаровательного малыша в редкого говнюка. Отчасти причиной была сама Есения — когда мальчик подрос и начал интересоваться девочками, пришло и понимание, почему тётя довольно часто не ночует дома. Подростки всегда видят мир чёрно-белым безо всяких полутонов, и несложно понять, как новое знание повлияло на их отношения — ну а Есения окончательно убедилась, что радости семейной жизни на самом деле не такие уж и радости. Так что, когда у Есении появился особняк в поместье Арди, она переехала туда одна, оставив Вадиму старую квартиру — к немалому взаимному облегчению, в котором они, правда, оба постеснялись признаться.

Когда Есения узнала, что Вадим попал в тюрьму, она с некоторым удивлением обнаружила, что новость не оставила её равнодушной. Даже совсем наоборот, она вдруг осознала, что племянник ей вовсе не безразличен. Она сразу же кинулась по адвокатам, которые только разводили руками — дело было совершенно ясным, и чистосердечное признание не оставляло никакой возможности для пересмотра приговора. Будь она человеком с улицы, сразу нашёлся бы какой-нибудь беспринципный поверенный, который начал бы сосать из неё деньги, периодически обнадёживая якобы новыми перспективами. Однако как только выяснялось, что она слуга семейства Арди, даже самые наглые немедленно и очень вежливо отказывались от дела.