Предчувствие опасности (СИ) - Сейтимбетов Самат Айдосович

Рука Платы сжала амулет с изображенным на нем глазом и тот засветился.

— Сим добровольно передаю сей амулет в твою собственность, владей по праву, — пробормотала она.

Бран, заранее накрывший ее руку своей, взял амулет, ощущая покалывание в кончиках пальцев. Плата бессильно обмякла, Бран, забыв обо всем, торопливо извлекал зелья исцеления, вливал в нее одно за другим. Флаконы звякали, бились, руки Брана мелькали.

— Амулет от дома, — выдохнула Плата, — позаботься о Марене!

Кто такая Марена, Бран не знал. Вроде бы у Платы были дети? Рука Платы попыталась сгрести его за одежду, обдирая ногти о мифрил брони, оставляя кровавый след.

— Обещай мне!

Бран ощущал, что Плата уже одной ногой в могиле, и как он мог отказать в предсмертной просьбе соратнице?

— Обещаю, — ответил он, затем добавил. — Обещаю, что позабочусь о Марене, кто бы она ни была.

Лицо Платы неожиданно исказила хитрая улыбка, вдойне жутко смотревшаяся на ее изуродованном, окровавленном лице, и она сказала:

— Помнишь ту ночь?

Которую из них, хотел спросить Бран, но не успел. Как выяснилось, не стоило вести разговоры внутри ритуальной фигуры. Пускай Бран нарушил рисунок, но какие-то остаточные энергии из него разрядились вокруг, окутав на мгновение все взвесью маны и крови. Брана лишь немного пощекотало воздействием, но Плате хватило и такого слабенького толчка. Губы ее беззвучно шевельнулись «она», и сильнейшая героиня Стордора отошла к Гаросу.

Бран, тяжело выдохнув, склонил голову. Он знал, что не сумел бы вынести Плату, что та умерла бы по дороге, но все равно в груди засела обжигающая тяжесть. Вырвалась несколькими каплями слез, прожегшими дорожки по щекам, сорвавшимися вниз на тело Платы. Еще один кусочек прошлого умер, безвозвратно и неотвратимо.

Сколько бы ни похвалялись некроманты своими умениями, они оживляли лишь тела. То, что делало людей людьми не возвращалось из царства смерти, даже если те заранее делали себе филактерии с кусочками души. Бран вспомнил двух личей, возродившихся некромантов, с которыми сталкивался в своей жизни, вспомнил их безумие и жажду убивать всех живых. Он сидел и вспоминал, потому что вспоминать врагов и победы над ними было легче, чем друзей, тех, кто ушел навсегда.

Но затем его мысли все равно соскользнули в прошлое.

— Ты знаешь, даже в детстве я хотела быть укротительницей монстров, — сообщила Плата.

Она, в первозданной наготе, лежала на боку, подперев голову рукой, смотрела удовлетворенно.

— Я заметил, — проворчал Бран, невольно вспоминая недавнюю ночь на волках. — Поэтому ты была сверху?!

— Неужели тебе не понравилось? — рассмеялась звонко Плата, груди ее качнулись в такт движению. — Мне показалось, в тот момент, что ты еще как не возражал против такой позы!

— Кто другой ободрал бы всю спину, и тебе пришлось бы его лечить, — почесался Бран.

— Кто другой не удостоился бы моего внимания, — прошептала Плата, проводя рукой по его обнаженному животу. — Ты сильный, могучий, яростный, неукротимый!

— Ты так описываешь меня, словно я — монстр, — хохотнул Бран. — Которого надо срочно укротить.

— Немедленно! Укротить и объездить!

Плата перекатилась, наваливаясь на него теплой тяжестью, и некоторое время тишину нарушали лишь хлюпы и стоны, и звуки двух тел, сталкивающихся друг с другом.

— Ну вот, монстр укрощен, — хохотнул Бран, когда Плата сползла, разметалась по смятым простыням.

— Тебя не укротить, — прошептала она.

— Что?

— Говорю, тебя не укротить, ты слишком силен, — ответила Плата.

— В мире полно тех, кто сильнее меня и тебя, — пожал плечами Бран.

Расстраиваться по этому поводу он не собирался, в конце концов, он только начал свой путь.

— Однажды я стану сильнее всех! — неожиданно вскинулась Плата.

— Достойная мечта, — одобрил Бран.

— Это не мечта!

Лицо Платы, удовлетворенное, курносое, но в то же время пылающее каким-то внутренним огнем и жаром, нависло над Браном.

— Я же сказала, что в детстве хотела быть укротительницей монстров?

— Сказала, — весело подтвердил Бран.

— Я стану сильнейшей! — с жаром выдохнула Плата. — Той, кто сможет укротить кого угодно! Великана! Кракена! Дракона! Подземелье!

Бран закивал, но сделал это настолько фальшиво, что Плата вскинулась еще и ткнула его кулачком в плечо.

— Ты мне не веришь!

— Что поделать, нет во мне веры, — попытался перевести все в шутку Бран.

— Тогда я докажу тебе! Вот увидишь, однажды я покорю подземелье!

Бран вынырнул из воспоминаний, уловив опасность. Страж Подземелья снова начал формироваться, возрождаться, рядом с кристаллом. Бран мог бы снова уничтожить его, одним ударом верной перчатки, но желание драться исчезло. Словно смерть Платы сделала все бессмысленным.

В этом всем, в том, что Плата, мечтавшая покорить подземелье, погибла от рук того, кто, похоже, нашел путь к покорению кристаллов, было нечто настолько ироничное, ядовитое и злое, что Бран ощутил, как задыхается. Не физически, но душевно, мысленно. Он подхватил тело Платы, пошел прочь, размеренным, но в то же время быстрым шагом.

— Потом ты покоришь демонов, затем богов, и мы все заживем в едином, счастливом, укрощенном мире, под сенью твоего сапога, — фыркнул Бран.

— Дурак! — выкрикнула Плата. — Вот увидишь, я докажу тебе!

Вскоре после этого они расстались, но глупость своих слов и поведения Бран осознал только много лет спустя. Уже в Благой Тиши, под сенью тихого сада, перебирая драгоценные воспоминания. Тогда он только пожал плечами — кто не был дураком в молодости? — но теперь это воспоминание жгло его изнутри. Словно он разрушил мечту Платы, не дал ей осуществиться, толкнул ее на этот путь, приведший к гибели.

Глупость, конечно, Плата всегда была самостоятельной, действовала сама по себе.

Но Бран знал, что есть такие глупости, от которых не отделаться так легко. Особенно, если эти глупости сопровождаются чувством вины и осознанием того, что уже ничего не исправить. Способ избавиться или смягчить вину, конечно же, был — выполнить предсмертную просьбу Платы.

Не просто прийти и позаботиться, как обещал (и Бран не собирался нарушать своего слова), а вложить в это душу, подойти к делу со всей ответственностью. Плата ускорила свое умирание, лишь бы попросить его позаботиться о Марене, значит, вопрос был для нее очень важным. Не мечта всей жизни, но пожелание перед смертью. Бран не смог помочь с первым, посмеялся, и теперь оставалось только выполнить второе.

Это не было нерушимой клятвой перед лицом богов, даровавших всем атрибуты, профессии, умения, способности и особенности, это не было и особой клятвой квеста, которую иногда приносили, желая отрезать себе пути к отступлению.

Нет, это было обещанием самому себе, попыткой исправить одну из ошибок прошлого.

— Будь уверена, Плата, я позабочусь о Марене, — пообещал Бран, обращаясь к трупу Укротительницы на плече.

Конечно, еще предстояло выбраться незамеченным, как-то подкинуть труп Платы, затем выяснить, кто такая Марена, но все это были, в отличие от душевных, вполне решаемые проблемы. Даже с телом на плече Бран мог пройти все подземелье насквозь, не оцарапавшись. Тело можно будет положить на первом этаже, изобразив все так, словно Плату туда кто-то принес. Привлечь внимание стражей шумом, затем выскользнуть прочь, пока они будут ахать и ухать над телом Укротительницы.

Вернуться в гостиницу и завтра первым же делом выяснить адрес дома Платы и отправиться туда. Марена либо находилась там, либо там жил кто-то знающий, где ее разыскать. Заклинание Передачи гарантировало, что Бран свободно войдет туда, а также сможет предъявить сам амулет, как знак доверия со стороны Платы. Так-то обойти защиты можно было и без амулета, либо просто проломиться силой, либо найти лазейку, но как заботиться о том, кто тебе не доверяет?