Скверная жизнь дракона (СИ) - Костенко Александр

— Здравствуй, мама. Я рад, что ты вернулась, — я встал рядом с ней.

Ничего не ответив, она просто потёрлась своим носом о мою спину. Наверно ей, как матери, эти два с половиной года разлуки дались очень нелегко. Я посмотрел ей в глаза, а затем на спальник, который прекратил перемещаться туда-сюда и притих. Наверно существо в нём пытается прислушаться к происходящему.

— Что это?

— Это разумный, которого я привела тебе. Он станет для тебя ключом, с помощью которого ты раскроешь свой магический сосуд.

— А чего он связан? Он не задохнётся?

— Нет. Я сейчас освобожу его. Связала специально, чтобы уменьшить его возможности к сопротивлению.

Переведя взгляд на спальник, Ликура медленно подошла к нему и занесла над ним свою когтистую лапу:

— Не дёргайся, сейчас я разорву верёвку, — раздалось у меня в сознании. Наверно она подключила разумного к нашему каналу мыслеречи. Аккуратно поддев верёвку когтями, мама разрезала её в нескольких местах и скомандовала:

— Вылазь!

— Аффигеть! — пронеслась мысль у меня в сознании, глядя на запыхавшееся и покрасневшее от удушья существо, вылезшее из спальника.

Взъерошенные, местами слипшиеся серо-синие волосы. Красная радужка глаз и тёмно-фиолетовая кожа. Длинные, заострённые уши с кончиками, немного загибавшимися вниз. Сглаженные скулы, лёгкий румянец на щеках и тяжёлое дыхание, от которого вздымалась небольшая грудь, закованная в кожаный нагрудник, видневшийся из-под распахнутого камзола. Под ним рубаха свободного покроя, но от влажного пота прилипшая к телу, и я мог видеть чётко выраженную талию. Тёмно-коричневого цвета штаны из грубой ткани мешковато висели на ногах и имели вставки из кожи на тыльной и передней стороне бёдер. На ногах надеты походные сапоги из топорно обработанной шкуры, доходившие почти до середины голени и по всей длине перевязанные бечёвкой.

На поясе находился широкий кожаный ремень, с каждого бока на нём что-то крепилось. Справа висела книга, закрытая с помощью кожаного клапана, а слева — небольшая сумка и рядом с ней странное деревянное изделие, чем-то напоминающее толстую барабанную палочку, но обильно украшенную непонятными линиями и разноцветными стекляшками. За ней висели ножны с кинжалом. Взгляд зацепился за левую руку, на которой отсутствовал мизинец. Но на всех остальных пальцах было надето по кольцу.

— За что? — лишь эта фраза вертелась у меня в голове, пока я разглядывал девушку, выпрыгнувшую из спальника.

За прошедшие почти четырнадцать лет в теле дракона, из которых шесть лет бодрствовал, я привык к своему новому телу. Даже как-то и не вспоминал о тех прекрасных моментах из прошлой жизни, которые происходили с участием противоположного пола. И вот Ликура притаскивает с собой довольно симпатичную девушку. Хорошо, что у драконов пубертатный период проходит во время последней спячки и гормоны тебе в голову не бьют от слова совсем, но, всё же — это подло.

— Лира! Нк’аро нэ лосву? Орно т’ютрэ нг’шоуд уно даро…

— Говори с помощью мыслеречи! Я ещё не обучила своих детей языкам разумных.

— Деть… — прервалась мысль остроухой, когда она, немного поплутав взглядом, заметила меня.

От моего вида у неё перехватило дыхание, глаза расширились до размера блюдца, а зрачки стали настолько огромными, что полностью скрыли радужку под собой и я на секунду смог различить в них страх. Настоящий, животный страх перед чем-то, что может стереть себя в порошок и не заметить этого. Но она быстро справилась с нахлынувшими на неё чувствами, и, глубоко вздохнув, попыталась придать себе как можно более дружелюбный и безобидный вид. Лишь для того, чтобы вновь удержатся от падения в омут безумия и страха, когда она увидела мою сестру.

— Сиал, Калиса, это разумный, про которого я говорила, — вновь объяснила мама, и мы втроём уставились на несчастную, готовую потерять контроль над своим разумом и расплакаться от затуманившего её взгляд ужаса. Секунда, другая. На мгновение она сильно зажмурилась, и её глазам вернулась дружелюбие.

— Лира, что за шутки? Я уже давно знаю, что ты не высший, а древний разумный, — как будто всё в порядке, остроухая стала оглашать нас речами. — Но зачем все эти фокусы? Ты хотела познакомить меня со своими прекрасными, милыми детками?

Она попробовала сделать шаг в нашу сторону, но передумала и поставила ногу обратно. Вместо этого она наклонилась, оперлась ладонями о колени и изобразила на лице самую милую улыбку, которую я когда-либо видел.

— Здравствуйте, маленькие детишки. Меня зовут Нарт’ана из школы Кн’урто. Моя раса зовётся Сэ’тах, но разумным привычно называть нас тёмными эльфами. Мы с вашей мамой познакомились два года назад и всё это время путешествовали по миру.

— Сиал, Калиса. Когда вы будете бороздить просторы мира в теле Кта’сат, вам изредка, но придётся проявлять формальную вежливость — если с вами поздоровались, надо поздороваться в ответ. Ну же, попробуйте.

— Здра… Здравствуй, — кое-как выдавила из себя сестра. — давайте уже заканчивать! Мама! Мне очень хочется послушать рассказ о твоих приключениях!

— Всему своё время, дочь моя. Сиал, теперь ты!

Она права — надо поздороваться с человеком, а то стоит, зашуганная вся, да улыбаться пытается. Надо бы помягче с ней. Помягче. Нежно и ласково, да.

— Дратути! — я как можно веселее выпалил приветствие, попутно постарался улыбнуться. Правда, у меня больше получился оскал, от которого эльфийка чуть не потеряла сознание. — Меня зовут Сиал. Скажи, а чем ты занималась до того, как встретила нашу маму?

— Я? Я была библиотекарем в одной из магических школ, — почувствовав какое-то облегчение, остроухая выпрямилась и успокоилась. — Это такие места, где разумные собираются вместе и получают новые знания, а чтобы их занятия проходили должным образом, я подбирала для них книги и хранила их.

— Расскажи моим детям подробней об этих самых книгах. Точнее о той, что висит у тебя на поясе.

— Лира, ты же знаешь — я против всего того ужаса, что делают с древними! — голос эльфийки дрожал, а она сама выглядела как смертник перед плахой.

— Знаю, ты мне уже рассказывала, — мама сухо посмотрела на свою попутчицу. — Но ты всё равно расскажешь им про эту книгу.

— Книга, — эльфийка замялась, пытаясь побороть себя. Даже не приглядываясь к её лицу, было понятно, что она готова от страха дух испустить. Дрожащими руками она отстегнула книгу от своего пояса, словно она была чем-то ужасным, и взяла в обе руки. — Это гримуар… Это магический предмет. На его страницах можно записать заклинания и высвободить их силу, когда…

— Из чего он сделан? — гром раздался голос Ликуры.

— Лира, чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты рассказала моим детям, из чего разумные изготавливают свои магические предметы.

— Из всего, что поддаётся магическим манипуляциям: кора столетнего дуба для бумаги; тонкие дощечки белого дерева для основы обложки; кожа любого существа, способного впитывать магию, для обложки… В моём случае это осквернённый золотой олень.

— А чьей кожей обит корешок твоего гримуара? — слегка повысив голос спросила мама, отчего остроухая замерла, словно парализованная. — Молчишь? Тогда я отвечу за тебя: кожей чёрного дракона, ведь так? Мне было всё равно, если это был бы взрослый дракон, но живьём ни чёрного, ни изумрудного невозможно взять! Мы примем смерть, чем попадём в заточение. В ту же секунду, как прервётся наша жизнь, магия из наших тел уйдёт в магический поток и никакой пользы от них не будет. Магические катализаторы с тел стихийных драконов получить можно, но…

Ликура остановилась, и у неё на морде, одна за другой, стали напрягаться мышцы, но она взяла себя в лапы и продолжила, а эльфа с каждой фразой становилась всё белее и белее.

— Но эта полоска кожи принадлежала когда-то чёрному дракону, которого ещё в детстве заточили разумные в свои клетки и держали там сотнями лет, как дикого зверя. Пытали, выкачивали кровь. И это… Эту кожу срезали с него, когда он был жив! Для вас это единственный способ получить столь “ценный” магический ингредиент. Твои тщедушные речи про то, что ты против всего этого ужаса меркнут от одного факта владения столь омерзительной вещью.