Сара Дж. Маас - Право на месть
Значит, не все ассасины исполняли обет молчания. И не все воздерживались от самовольных прикосновений к другому человеку. Аробинн не потерпел бы такой вольности.
— Твоя учеба начнется завтра, — по-прежнему шепотом добавила Ансель. — На рассвете.
Учитель погрузился в подушки. Напряжение спало, и у Селены слегка подкашивались ноги. Из слов Аробинна явствовало: убедить Немого Учителя заниматься с нею — задача почти невыполнимая. Мерзавец! Загнал ее в пустыню, чтобы добавить страданий?
Селена вновь поклонилась Учителю, чувствуя, что тот следит за каждым ее движением.
— Благодарю вас, Немой Учитель.
Он слегка махнул рукой, позволяя ей удалиться.
— Идем, — беря ее за локоть, сказала Ансель.
Солнце делало ее волосы огненно-рыжими.
— Думаю, тебе больше всего сейчас хочется вымыться. Мне бы точно хотелось.
Ансель улыбнулась, и веснушки на ее носу и щеках смешно задвигались.
— Да, — призналась Селена, не переставая удивляться странным доспехам Ансель. — Я уже которую неделю мечтаю об этом.
Ансель вела ее по длинным жарким коридорам. Селена не привыкла ходить безоружной, да еще в незнакомом месте. Но караульные еще при входе отобрали ее любимые длинные охотничьи ножи, меч и даже заплечный мешок. В случае чего оставалось рассчитывать на собственные руки. Трудно сказать, чувствовала ли это Ансель. Может, и так, но виду не подавала. Новая спутница Селены шла, беспечно размахивая руками, словно на ней были не причудливые доспехи, а легкое платье.
Селена рассчитывала, что будет жить одна. Пусть в крошечной комнатушке, но одна. Несколько дней, проведенных бок о бок с Саэмом, не в счет. Саэма она давно и хорошо знала. Но прожить целый месяц рядом с совершенно незнакомым человеком? Селена украдкой поглядывала на Ансель. Та была немного выше ее, но лишь немного. Все остальное скрывалось под металлом доспехов. Селене было привычнее мужское общество, хотя нельзя сказать, что Аробинн полностью лишал ее женской компании. Он частенько устраивал празднества, приглашая куртизанок, а иногда брал этих девиц в театр. Но куртизанок Селена всерьез не воспринимала. В Гильдии ассасинов она была единственной женщиной. А здесь, помимо Ансель, женщин было ничуть не меньше, чем мужчин. В Башне ассасинов все безошибочно знали, кто она такая. В крепости Молчаливых ассасинов она была одной из многих.
А вдруг та же Ансель ничуть не уступает ей и в чем-то даже превосходит? Эта мысль испортила Селене настроение.
— Значит, ты и есть Селена Сардотин? — нарушила молчание Ансель.
— Ты сама слышала, кто я.
Ансель пожала плечами, насколько это позволяли доспехи.
— Я думала, ты… внушительнее, что ли, — простодушно призналась она.
— Прошу прощения, что не дотянула до твоих представлений, — съязвила Селена.
Они поднялись по короткой лестнице и попали в другой, не менее длинный коридор. Двери комнат были открыты, и в каждой, гремя ведрами и орудуя швабрами, наводили порядок дети. Самому младшему было лет восемь, а самому старшему — не больше двенадцати.
— Послушники, — сказала Ансель, отвечая на молчаливый вопрос Селены. — Обучение здесь начинается с уборки комнат старших. Так ребятня учится ответственности и смирению. Или чему-то подобному.
Ансель подмигнула мальчишке, зачарованно глазевшему на нее. Еще несколько детей проводили ее восторженными взглядами. Должно быть, Ансель пользовалась здесь уважением. На Селену никто и внимания не обратил, и она тут же убедила себя, что это к лучшему. Внимание разной мелюзги ей ни к чему.
— А ты в каком возрасте сюда попала? — спросила она у Ансель.
Чем больше она разузнает об этой рыжеволосой, тем лучше.
— Мне тогда уже исполнилось тринадцать, и участь послушницы меня миновала.
— И сколько же тебе сейчас?
— Попыталась угадать и не получилось? — засмеялась Ансель.
— Просто спросила, — соврала Селена.
— Восемнадцать. Смотрю, мы с тобой ровесницы.
Селена кивнула. Незачем болтать о себе лишнее. Аробинн приказал ей ехать сюда под своим именем. Это она выполнила. Но выворачиваться наизнанку не обязана.
Значит, в восемь лет здесь еще моют полы и служат на побегушках. Обучение начинается с тринадцати. Что ж, в этом у нее перед Ансель было явное преимущество. Целых пять лет. В свои тринадцать Селена уже была вполне опытным ассасином. От этой мысли ее настроение улучшилось.
— Наверное, занятия с Учителем много тебе дали? — осторожно спросила она.
Ансель печально улыбнулась:
— Дали бы, если бы они были. Я здесь целых пять лет, а он все отказывается заниматься со мной. Раньше я даже ревела от обиды, а потом привыкла. Хороших учителей здесь хватает.
Услышанное несколько удивило Селену. Находиться здесь пять лет и не получить ни одного урока от Немого Учителя? Впрочем, ведь и Аробинн далеко не всех удостаивал личными уроками.
— Ты откуда родом? — спросила Селена.
— Из Низин.
Низины… Что это еще за место такое?
— Впервые слышишь? — догадалась Ансель.
Селена кивнула.
— Это в Западном крае, на побережье. Раньше те места назывались Королевством Ведьм.
Про Западный край Селена слышала. Но не про Низины.
— Мой отец — управитель города Вересковый Утес, — продолжила Ансель. — Он отправил меня сюда «учиться уму-разуму». Так он говорил. Только я думаю, мне и за пятьсот лет этому не научиться.
Селена не удержалась и хмыкнула.
— Тебе не жарко в таких доспехах? — как бы невзначай спросила она.
— Еще как, — призналась Ансель, откидывая за спину длинные волосы. — Но доспехи того стоят. Люблю гулять в них по крепости, нашпигованной ассасинами. А иначе как мне выделиться из толпы?
— Наверное, заказывала у лучшего мастера? — предположила Селена.
Она не завидовала Ансель. Любоваться доспехами — это одно, но сама она предпочитала легкую и удобную одежду. Ассасин в гремящих доспехах — что может быть нелепее?
— Ты угадала, — довольно улыбаясь, произнесла Ансель. — Их действительно сделал лучший мастер.
Стало быть, деньги у этой девчонки водились. И много денег, если она тратится на подобные игрушки.
— А вот меч — подарок отца, — с гордостью сообщила рыжеволосая воительница, погладив волчью голову на эфесе. — Фамильное оружие. Отец мне его подарил, когда я ехала сюда. Под меч и доспехи заказала. Волки — символ нашего рода.
Они вновь оказались на открытом пространстве, где солнце обрушило на них всю свою послеполуденную мощь. Ансель держалась легко и свободно, словно на ней и не было пластин разогретого металла.
— Сколько человек ты убила за годы своего… ассасинства? — вдруг спросила Ансель.
Вопрос был задан все тем же непринужденным тоном. Селена чуть не поперхнулась.
— А вот это тебя уже никак не касается, — отчеканила она.
Ансель не обиделась.
— Захочу — узнаю. Раз ты такая известная, об этом наверняка где-то написано. И потом, я слышала, что все знаменитые ассасины непременно оставляют на месте убийства какой-нибудь свой знак.
Глупая девчонка! Славой Селены занимался Аробинн. Это он следил за тем, чтобы новости о ее жертвах достигали нужных ушей. Но чтобы оставлять после себя знаки? Неужели никто до сих пор не втолковал Ансель, что настоящий ассасин старается не оставлять после себя вообще ничего? Откуда у нее такие дурацкие представления об ассасинах?
— Я бы позаботилась, чтобы каждый знал: это моих рук дело, — сказала Ансель.
— Об этом узнают по почерку ассасина, — сухо ответила Селена.
Ей показалось, что она разговаривает с маленькой девчонкой.
— Слушай, а кто из вас выглядит хуже? Ты или тот, кто сделал это с тобой? — огорошила ее новым вопросом Ансель, косясь на следы порезов и ссадин на ее лице.
У Селены возникло знакомое противное ощущение в животе.
— Я, — тихо сказала она.
И зачем она в этом призналась? В другое время она бы лихо соврала. Но сейчас она устала. Устала от многодневной дороги и навалившихся воспоминаний.
— Это сделал твой наставник? — спросила Ансель.
Селена промолчала, и Ансель не стала допытываться.
Коридор привел их к каменной винтовой лестнице, выходившей в пустой дворик. Там, в тени высоких финиковых пальм, были расставлены скамейки и столики. На одном лежала кем-то забытая книга. Селена пригляделась к обложке. Какой удивительный шрифт: вместо привычных букв — зубчатая вязь. Будь Селена одна, она непременно взяла бы книгу в руки, чтобы просто посмотреть на странные слова, так непохожие на адарланские.
Но Ансель повела ее дальше и, остановившись возле парных дверей, украшенных резьбой, пояснила:
— Это наши мыльни и купальни. Одно из немногих мест, где нужно соблюдать тишину. Так что никаких криков, возгласов и песен. И постарайся не плескаться. Ассасины постарше этого очень не любят. Доходят буквально до белого каления.
