Дом для демиурга Том 2: Pеальность сердца - Kriptilia
Способов было два, а один из них мог стоить если не жизни, то свободы. Юноша вновь почувствовал ледяную отстраненность от происходящего. Это пугало; кинжал в руках Якоба казался мелочью, бессмысленной игрушкой. Острие может войти под ребро, тогда сердце остановится - быстро, наверняка, и вовсе незаметно. Немного боли, не больше, чем в порезанной руке - и все. Другое дело, что есть двое спутников, двое друзей... и есть дело, которое обязательно нужно сделать. Догнать герцога Гоэллона. Это важно, все остальное - сущие мелочи.
Старший Эйк служил герцогу Скорингу. Младший - доносил Реми. Этот, судя по виду, младше Яна-Петера, но куда старше Винсента. Забавно... до чего все трое непохожи друг на друга; вот уж точно - семь близнецов от всех отцов. Интересная, должно быть, дама - госпожа Эйк. В каких же отношениях многочисленное семейство с "заветниками" и герцогом Скорингом? Ян-Петер Эйк - посвященный высокого круга; Винсент - попросту мальчишка, которого втянул во все это старший брат. Якоб промышляет разбоем. Почему? Уж не потому ли, что родной дом, превратившийся в гнездо еретиков, не пришелся ему по душе? Или не стоит так все усложнять? На землях Брулена разгулялся святой поход - так, может быть, Якоб попросту удрал от преследований, не желая каяться и проходить очищение?
Стальные глаза сверлили Араона, ожидая ответа. Сталь в глазах, сталь в руках; вполне достаточно, чтобы понять: ошибешься, и не жить тебе. Не только тебе, но еще и спутникам. Дело даже не в выкупе - в чем-то еще, важном для Якоба, но неизвестном Араону.
Не угадать... но нельзя ли оттянуть время?
- Почему вы так не похожи на своих братьев?
- Дерзкий вопрос, не кажется тебе? - губы раздвинулись в подобии усмешки. - Особенно от тебя. Я хотя бы знаю свою мать, а ты?
Время, время... драгоценные доли минуты на принятие решения; жаль, что Якоб не решил побеседовать с братом Жаном, тот наверняка нашел бы, что ответить. Он умеет, он может распознавать мысли, он учил Элграса - и хорошо научил, а вот Араону такого таланта не досталось ни капли.
Об этом думать сейчас нельзя, нужно думать о том, как ответить.
- А я не знаю, - кивнул юноша. - Поэтому не рассчитывайте на богатый выкуп. Отпустите нас, а?
"Деньги и лошади, - думал он. - Пешком мы не успеем, а если обратимся за помощью в ближайший монастырь, то уже не выберемся оттуда... Но - как вернуть хотя бы часть своего имущества и свободу? Возможно ли? Тут уцелеть бы..."
- Не заговаривай мне зубы, подкидыш, - процедил разбойник. - Кому вы там помогать собрались? Отвечай!
Блик от костра прыгнул на руки Араона, потом побежал выше, добрался до глаза - алая вспышка, совсем неяркая.
Юноше казалось, что вокруг тихо, слишком уж тихо. Добрый десяток человек суетился вокруг костра, перешучивался, бранился из-за бочонка вина; но там, где сидели Араон и Эйк, сгущалась прохладная осенняя ночь, безмолвная и недобро-любопытная.
- Почему я должен вам отвечать? Вы напали на нас и ограбили!
Как угадать? Что-то вертелось в голове, какая-то зацепка, которую дал сам Якоб еще в начале разговора. Все упиралось в то, еретик он или нет. Но не написано ж это у него на лбу? Не написано, а жаль. Но - было, было что-то, было же...
- Потому что ты не хочешь, чтобы я убил того монаха. Чтобы мы развлеклись с девчонкой. Чтобы я убил напоследок тебя, - обстоятельно перечислил Эйк. - Достаточно причин, или как?
- За убийство монаха карают не приставы, а Сотворившие, - юноша уставился на собеседника так же пристально, как и тот.
- Говорят, так, - кивнул светловолосый. - Но если просто привязать к дереву и уйти - разве это убийство? А, подкидыш? Леса здесь глухие, найдут нескоро... Хватит тянуть коня за хвост, отвечай. Кому?
- Не тому, кому служил господин Ян-Петер Эйк, - труднее всего было не зажмуриться после этих слов.
- Как интере-есно, - протянул разбойник. - Ну да, ты же у нас королек на девятину, из канавы в графы... и обратно. Много знаешь. Очень много... В кого же ты веришь, подкидыш?
- Верую в Сотворивших, создавших сущий мир за седмицу и в мудрость их... - Араон приложил ладонь к сердцу, про себя добавив: "Помогите мне, хоть раз в жизни - помогите же!".
Эйк убрал кинжал в ножны, потом принялся развязывать узел.
"Неужели угадал? Неужели я угадал?!"
- Вставай, помощничек. Не знаю, что ты задумал, но я вас отпущу.
Последние слова прозвучали громко; трое разбойников немедленно подскочили поближе, остальные загомонили со своих мест. Разноголосье - хриплые и звонкие, юные и не очень голоса сбивчивым хором выражавшие одну-единственную мысль:
- Ты не одурел ли, Якоб?! Такую добычу?..
- Я сказал, - отрезал Эйк. - Клаус, приведи их лошадей, да вьюки не забудь.
- Да пошел ты к свиньям, Якоб! - тот хрипатый, голос которого Араон запомнил еще на дороге.
- Да сам ты пошел! Вожак сказал, ты делай!.. - двое совсем молоденьких парней сунулись поближе.
Вскрик - женский голос, значит, Ханна; потом нехорошо спокойный голос брата Жана:
- Вот это вы напрасно.
Костер то разгорался, то притухал, и это было куда хуже простой темноты: выплески пламени слепили глаза, мешали разглядеть, что творится в пяти шагах. А вот Эйк разглядел. Свист, еще один вскрик, стон...
- Сказали ж - напрасно, - хохотнул атаман; от этого смеха Араон в очередной раз вздрогнул.
- А ну отойди, хамье! - разъяренный вопль Ханны... ну почему же почти ничего не видно?!
- Отойди, отойди, - посоветовал Якоб. - А ну молчать всем! Я что сказал? Клаус, быстро давай, шевелись.
Араон наконец увидел, что происходит - Ханна стояла с головней в руках, за спиной у нее из-за сосенки торчали чьи-то босые ноги. Живые так не лежат. Нетрудно было догадаться, что
