Надежда Попова - И аз воздам

— И?.. — поторопил Каспар нетерпеливо, когда старый маг умолк; тот вздохнул:

— Что непонятного? Я хочу ее получить. Хочу настолько, что даже готов поделиться с тобою тем, что в ней заключено, а к тому приложить еще и довесок, каковой вот-вот будет у меня в руках и ради которого Игрок работает в Бамберге: оружие. Мощное, небывалое. То, что даст невероятное преимущество тебе и заставит конгрегатов пожалеть о том, что их бог не сошел на землю в обещанном им втором пришествии.

— Заманчиво, — кивнул он сдержанно. — А что достанется тебе?

— Книга. И удовольствие наблюдать за тем, как это оружие будет использовано. До неких пределов цели у нас, что ни говори, общие. Оружие это вот-вот будет получено, остались считанные недели…

— То есть, ты хочешь сказать, что вот уже год Петер работает над чем-то значимым, и ты ни словом об этом не обмолвился? — нахмурился Каспар, и Мельхиор равнодушно и холодно улыбнулся:

— Да, я намеревался оставить найденное себе, что тебя так изумляет? Но обстоятельства сложились так, что я не могу справиться в одиночку, а стало быть, придется делиться. Мне нужно, чтобы ты отправился в Гельвецию, сошелся с этим одержимым охотником, вызвал на разговор Йига и узнал у него, где вторая часть «Магии крови». Всё просто.

— Просто? — усмехнулся Каспар хмуро. — Что ж тогда ты не сделал этого сам?

— Он слишком быстро понял кто я и какими силами предпочитаю оперировать, — неохотно признал Мельхиор. — А когда понял — начал изрыгать угрозы, наименьшей из коих было «отправить выползка из Бездны обратно». Не то чтобы он мог причинить мне какой-то вред, но поединок с Йигом мне сейчас ни к чему. Ты же — ты умеешь обращаться с такими как он, знаешь их сильные и слабые места, ты сумеешь разговорить его; скажи ему, что он велик, мудр… что там еще любят слышать эти самозваные божки… Все любят лесть. Впрочем, тебе виднее, как подобраться к нему. Я не уверен, что он сам знает точно, где книга; но уверен, что он сможет это предположить, зная образ мыслей своей братии. Имей в виду: временами разум охотника просыпается, притом невовремя, и перебивает своего хозяина, и подозреваю, что оба они уже начали лишаться рассудка… если он вообще изначально был у обоих. Уверен, у тебя получится. Ну, а не получится у тебя — не получится ни у кого; бамбергское оружие само по себе тоже будет неплохим возмещением затрат, а книгу я продолжу искать, как искал. Времени у меня много.

— Прежде, чем я отвечу, — отозвался Каспар помедлив, — я хочу знать, о каком оружии речь. Если я брошу все и ринусь искать то, что еще, может, и не существует, я хочу знать, что я получу.

— Личного бога, — проговорил Мельхиор с деланой торжественностью. — Ты ведь всех падших почитаешь за богов? Или только тех, кто себя таковыми назвал, а остальные до богов недотягивают?

— Если ты продолжишь в том же духе, я встану, развернусь и возвращусь к своим делам, а книжку, якобы написанную падшими ангелами, можешь и дальше искать сам — хоть до скончания веков.

— И так просто откажешься от возможности получить в свое распоряжение нечто большее, чем ублюдок инквизитора и ведьмы? — с сомнением хмыкнул чародей и, не слушая ответа, продолжил: — Осталось всего несколько недель до того дня, когда в нашем распоряжении окажется некий падший. Он не из тех, что поднялись против Демиурга вместе с Люцифером, и не из тех, кто спустился на землю из интереса к жизни смертных, он не выставлял себя богом и не требовал жертв; жертвы он собирает сам, дела смертных его не интересуют, да и бессмертных тоже, творца своего он давно позабыл, равно как и то, что прочие ангелы, верные и восставшие, есть его собратья. Он не помнит, кем он был и какова была изначально назначенная ему служба: уже неведомое количество веков он тот, кого зовут Ангелом смерти. Я не зря припомнил обещанное богом-человеком его второе пришествие, и ты помнишь, на какой ереси некогда попался бамбергский епископ.

— Ангел смерти? — повторил Каспар недоверчиво. — Вы с Петером хотите призвать Ангела смерти? Да вы оба рехнулись.

— Я сказал, что речь идет об оружии, — напомнил Мельхиор. — Но я не сказал, что Ангел смерти и есть то оружие. Твое оружие — Йиг, которому ты преподнесешь Ангела смерти как желанную добычу, и которого ты явишь людям в его силе и славе, как их истинного и несомненного Спасителя. Неужели ты думаешь, что я стану пробуждать нечто, не ведая того, как это сдержать? Ну, положим, — кивнул чародей, увидев выразительный взгляд, — положим, обо мне ты такое подумать мог. А Игрок?

— Ты мог ему солгать. А кроме того, Игрок — он и есть игрок, Петер легко может однажды поставить судьбу мироздания на кон просто для того, чтобы посмотреть, что получится. Твое воспитание сказалось на нем не лучшим образом.

— Мое воспитание позволило ему выжить, — возразил Мельхиор с нажимом; Каспар фыркнул:

— Я тебя умоляю. Если б ты не ездил по мозгам его родне — ему и не пришлось бы выживать; рос бы он с матушкой-батюшкой среди мажков-нейтралов неведомо где, вдали и от наших глаз, и от инквизиторских, и сейчас, может, жил бы себе припеваючи, зарабатывая на пропитание игрой в кости или продавая корзины… Как вы намерены призвать это существо?

— О нет, — коротко и сухо рассмеялся Мельхиор. — Способ — есть, и он мне известен, это главное, что тебе надо знать. И да: способ не известен Игроку. Посему, если у тебя возникла мысль наведаться в Бамберг и заключить сделку с ним, оставив меня без доли — не выйдет. Итак, ты в деле или нет?

— Я в деле, — коротко кивнул Каспар. — И как скоро мне надо быть в Гельвеции?

— Вчера, — пожал плечами чародей. — Иными словами, бросай свою девчонку и несись туда со всех ног сегодня же, пока тело охотника не выгорело окончательно, а твой Вотан всё еще здесь, а не ускакал на деревянной лошадке[133] неведомо куда.

— Девчонка останется со мной.

— А ты-то в своем ли уме? Тащить с собой чужого ребенка, возиться с ним, ввязываться в дело с такой обузой…

— Девчонка будет при мне, — повторил Каспар твердо, поднявшись, и, перехватив взгляд Мельхиора, добавил. — И да: если у тебя возникнет мысль убить ее, дабы она не мешалась — не выйдет. Если с ней что-то случится, я выхожу из дела.

Глава 37

Первый привал был сделан ближе к полудню. Ведьма все эти несколько часов шагала вперед, не отставая, не прося передышки, не глядя на проводника и не озираясь по сторонам, смотря лишь себе под ноги и следя за дыханием: темп фельдхауптманн изначально задал стремительный, все время пути косясь на Нессель, и, вероятно, втайне рассчитывал, что она не выдержит и решит вернуться.