Стивен Эриксон - Увечный бог

  - Ты убивал невинных, Зев, вот что ты делал. Нужно было тебя повесить.

  - Повесить. Помучить. Вывернуть наизнанку, поджарить шары и петушок нарезать кусочками. Да, Микс. Видит Странник, вмешиваться в дела людей у власти - нет более ужасного преступления. Они первые тебе так скажут.

  - Погляди, как там умирают.

  - Гляжу, Микс.

  - И мы следующие.

  - Мы следующие, да. Потому и сознаюсь. Понимаешь, последний мой смех. Над ними всеми, верно? Меня не повесили, не вывернули, не поджарили шары, не нарезали петушок...

  Микс что-то ответил, но Зевган ничего не расслышал при таком шуме. Он извернулся поглядеть, что такое, но силуэты уже скользили повсюду. У них мечи, за их спинами яростный лес... оглушительный шум приближался, приближался и наконец он здесь.

  Микс кричал. Зев просто пялился.

  Кожа черная как деготь. Высокие здоровяки, все виды оружия, стучат о края щитов, и глаза их - они пробирались сквозь лагерь, и дети смотрели, съежившись, и беременные женщины прятались и загораживались - глаза их...

"Знаю этот взгляд. Видел. Видел в зеркале. В ту ночь, когда завалил всех".

  Два черных дракона долго не продержатся - удивительно, что они еще живы, еще дерутся. Оставив их сородичам, Кадагар Фант низко спустился над Берегом. Он видел остатки ненавистных врагов, падающих под мечами и копьями отборных бойцов - они окружены, эти мерзостные убийцы, тупо защищающие вожаков. Мертвеца и женщину на коленях.

  Скоро он приземлится. Перетечет. Кадагару хотелось оказаться там как раз тогда, когда женщина останется последней. Ему хотелось разорвать ей горло руками. Это королева? Всего Харкенаса? Он так думал. Он признавал в ней смелость - вышла на Первый Берег, чтобы сражаться рядом со своим народом.

  Но не всякая смелость достойна награды или даже признания, и единственным воздаянием этой женщине станет скорая смерть. "Но не красивая. Наверное, я просто удушу ее".

  Королевство заполнилось густым дымом, леса вдалеке пылали; Кадагар заподозрил, что враг вознамерился лишить его трона, зловредно спалив город дотла. Вполне можно представить такое коварство. "Но я отстроюсь. И выпущу в это Королевство свет. Вымету здешнюю тьму, адские тени. Родится нечто новое. Эпоха мира. Благословенного мира!"

  Он видел: один из черных драконов падает, кружится, его преследуют два сородича. Осталось одно мгновение до смерти.

  "Арапал, не нужно было лезть первым. Ты знал, что тебя будут ждать". Но брат его, самый верный слуга и друг, уже превратился и лежит - одинокое недвижное тело - у подножия Светопада. С такой высоты он столь мелок, жалок, ничтожен. Какая несправедливость - он воздвигнет монумент в честь жертвы Арапала, во славу истребившего носителя меча Хастов. Там, у подножия Светопада, он...

  Черный как полночь прилив излился с лесной опушки внизу. Кадагар в ужасе взирал, как он пересек пляж и врезался в легионы Лиосан.

  "Тисте Анди!"

  Он развернулся, хлопая крыльями, пробуждая магию, и ринулся на заклятых врагов. "Убью. Убью всех!"

  Что-то пролетело мимо в потоке крови и ошметков плоти - один из собратьев, порванный на куски. Кадагар завизжал, изогнул шею, глянув вверх.

  Увидев алого дракона - настоящего Элайнта, вдвое больше Солтейкенов - нападающего на собрата. Пламя потекло яростной волной, поражая белого дракона. Тело взорвалось как огненный шар, куски мяса отлетали, оставляя дымные следы. Новые черные драконы показались в небе.

  Двое пустились следом за Лиосан, нападавшими на одинокую драконицу, и устроили буйную драку. Мелькали когти и клыки...

  Одинокая охотница нырнула и, хлопая крыльями, устремилась к Кадагару.

  Но против него у нее нет шансов. Слишком слабая, слишком израненная - он уничтожит ее быстро, чтобы вернуться на помощь собратьям. "Не может кончиться вот так! Не может!"

  Что-то ударило его каменным кулаком. Он визжал от боли и злости, когда исполинские когти полосовали спину. Челюсти щелкнули, откусив крыло. Беспомощный Кадагар падал.

  Он ударился о берег, вызвав ливень крошеной кости, покатился, заскользил. Врезался в неподатливую стену Светопада. Песок забил открытые раны. Сверху донеслись крики гибнущих собратьев. Битва за брешь шла в тысяче шагов. Он остался один, раненый, сломленный.

  Кадагар перетек. Заставил себя сесть, прислонившись спиной к Светопаду, и стал смотреть, как черная драконица садится в тридцати шагах, стряхивая кровь, словно капли дождя.

  Высоко над головой алый Элайнт убил еще одного Солтейкена - одолел словно малую птицу, отрывая лапы, круша череп тяжелыми челюстями.

  Женщина перетекла и направилась к нему.

  Кадагар закрыл глаза. "Мой народ. Мой народ". Хруст ее сапог. Он поднял глаза. У нее в руке нож.

  - Мой народ, - сказал он.

  Она улыбнулась окровавленным ртом. - Твой народ.

  Он смотрел снизу вверх.

  - Назови свое имя, Лиосан.

  - Я Кадагар Фант, Лорд Света.

  - Лорд Света.

  - Взываю к древнему обычаю Залога.

  - Нам нет нужды в заложниках. Ваша армия разбита, Лорд.

  - Я буду говорить за Лиосан. Да будет мир.

  Женщина кивнула: - Да, будет мир. Лорд Кадагар Фант, от имени Тисте Анди приглашаю тебя во Тьму. - Нож мелькнул, направленный ему в глаз.

  Резкий укол боли и затем...

  Корлат смотрела вниз, на мертвеца, на свой нож по рукоять в правой глазнице. Потом отступила, отвернулась.

  Родичи-Анди добивали у бреши последних Тисте Лиосан. Отогнали их к ране, а когда враг отступил в миазмы, ряды Анди двинулись следом. Конец вскоре наступит. Конец.

  Нимандер спускался с сородичами, среди которых был Празек. Датенар успела погибнуть. Корлат слышала предсмертный крик, до сих пор эхом отзывающийся в черепе. Силанна по-прежнему кружила высоко вверху, продолжая охоту. Ни одного Солтейкена- Лиосан не осталось.

  Корлат поглядела на побережье, прищурилась, видя жалкие остатки Трясов - не более трех, четырех сотен. Они встали вокруг коленопреклоненной фигурки, они сгорбились и поникли. Взор колдуньи обежал ковер их мертвых тел, простершийся во все стороны. Не сразу осознала она размах случившейся на Первом Берегу резни.

  "Боги подлые".

  Она пошла к выжившим. К женщине, истекавшей кровью из бесчисленных ран.

  Невероятно, но звук пропал, сгустилась вязкая тишина. Вифал стоял на коленях, согнувшись, он задыхался - один из ударов сломал ребра, и он страшился пошевелиться, даже глубоко вдохнуть.