Танцующая с грозой
Саргус с недоверием смотрел на Каяну. А потом начал мотать головой, словно стряхивал что-то. - Подожди! То есть, ты, по происхождению, аристократка? Но ты же пришла сама, без сопровождения. Все это время сама вела дом, убиралась, готовила, мыла посуду и нянчилась с Рисом, пока он был маленький. - Наг чуть ли не пальцы подгибал, перечисляя все несоответствия поведения Каяны с поведением аристократок. - Да мы за все время ни одного письма не получили с предупреждением. Каяна, я помню, как ты вошла в храм. Помню, как брат спросил твое имя. Ты назвала только личное, без родового, как простолюдинка. Почему? - То есть, что Марина пришла сама, готовила и в дороге, и в норе, а имя свое вообще в храме не назвала, никого не удивляет?- Усмехнулась Каяна. - Почему не назвала род отца? Он отрекся от меня, когда стало понятно, что сила, скорее всего, не проснётся. Отец женился по обязанности, ради продолжения рода, мама умерла в родах. А я росла на попечение слуг, отец был вечно занят. Мне уделял внимание изредка, когда подходил срок очередной проверки пробуждения дара. И с каждым разом, получая отрицательный результат, все больше и больше был недоволен. Когда мне было десять, одна из его любовниц родила ему сына. Мальчик искрил с рождения, как и Рис. С того дня, я для отца перестала существовать. Он сказал тогда, что мое рождение не стоило его усилий, и он, словно забыл о моем существовании. А мне так хотелось быть нужной, чтобы меня любили. Я помогала слугам, почти все время проводила на кухне, там и научилась готовить. Стирка, уход за садом и даже за лошадьми... Я не считала это чем-то недостойным или унизительным. Наш повар ликовал, когда я впервые сама смогла от начала и до конца приготовить ужин. Он радовался за меня и без конца хвалил. Управляющий показывал мне учётные книги по поместью отца, объяснял и учил, позже я частенько его подменяла. Отец, получая отчёты, даже не замечал разницы. А моя старенькая няня, жена нашего садовника, всё время говорила, что повезет тому, кто возьмёт меня в жёны, и что в моем доме будут жить счастье и любовь. Я и выросла в ожидании этого момента, когда я выйду замуж. Мечтала глупая, что буду заботиться о муже, доме. А когда появится малыш, он будет самым долгожданным и любимым.
Даже я, находясь на расстоянии, слышала слёзы в голосе девушки. Хотелось подойти и обнять, но я понимала, что возможно, это первый раз за всю жизнь, когда Каяна выплескивала все обиды, что накопились.
Сейчас, ее нельзя было перебивать. Сейчас, ее нужно было выслушать. Сейчас, нужно было дать ей возможность выговориться, а потом, укутать теплом и заботой, о которых она так мечтала в детстве.
Наг перестал обнимать её ноги, а вместо этого, стянул девушку со скамейки, усадив к себе на верхнюю часть хвоста, и обнял её и руками, и хвостом. - К моим восемнадцати, стало абсолютно понятно, что проходить отбор я буду, как простолюдинка, но меня это не пугало. Уж на высокомерных лордов я насмотрелась. Да и получить в мужья такого, как мой отец, я не хотела. И я была рада, что он забыл про меня, и мою судьбу решит отбор. А не как обычно, договор между высокими родами, когда девушка, в которой не проснулась сила, в день своего восемнадцатилетия, выходит замуж. Поэтому, увидев на руке как-то утром змеиный браслет, я не испугалась. К тому же, дочь нашего повара за пару лет до этого вышла замуж за нагов. Часто писала письма, даже приглашала отца в гости. Это только недавно я узнала, что жёлтые наги исключение из правил. А тогда, я летела, как на крыльях. Из дома отца я уходила, не попрощавшись с ним. Даже не сообщив о появлении браслета. Брат моей няни возил в нагаат древесный уголь, вот в его караване я и приехала к вам. На угольщиков никто и никогда не нападал, моей задачей было только одеться в мешковатую мальчишескую одежду и спрятать волосы, да сидеть в фургоне с углем, особенно не отсвечивая и не привлекая внимания. Когда я прибыла в ваши земли, я три дня потратила на отмывание и приведение себя в порядок. Так хотела понравиться своим мужьям. Чтобы они остались довольны увиденным, не были разочарованны.
До меня донёсся смех Каяны. Но смех ядовитый, полный горечи. Наг тоже это понял и почувствовал. - Я помню. Дверь аккуратно открылась, если бы я в тот момент не повернул голову, отвлекаясь от разговора с братьями, мы бы и не заметили, что кто-то зашёл. Такие тихие у тебя были шаги. Лёгкое зелёное платье и огромные глаза, мерцающие, словно в них разгоралось изумрудное пламя. До сих пор помню, как в тот момент сжалось сердце, а потом кровь словно взбесившись, побежала по венам. И пока Саар спрашивал, как тебя зовут, Радмал, наш младший, ткнул меня в бок и спросил, что со мной. А я смотрел на тебя, улыбающуюся Саару. Я помню тот гнев, что я выставляю себя идиотом, а ты даже не удосужились взглянуть. Помню захлестнувшую волну злости и ярости... - Я запомнила тот момент. Много раз потом, я вспоминала... Ты замер и смотрел, не отводя взгляда, Саар отвлёк меня вопросом, а когда я снова посмотрела на тебя, ты уже смотрел на меня злобно, с заледеневшим лицом и с усмешкой, больше напоминающей оскал.
И наг, и Каяна замолчали, явно оба вспоминая, чем закончилась та встреча в храме. Первым эту тяжёлую тишину нарушил Саргус. Сглотнув, словно прогоняя ком в горле, и без конца сжимая Каяну в объятиях и утыкаясь лицом в волосы, как будто старался надышаться впрок, наг начал говорить. - Я потом... Когда проснулся, нашел твоё платье. Точнее, то, что от него осталось. Я боялся идти в лекарское крыло. Не мог понять, что произошло. Ведь понравилась же, такая хрупкая, такая маленькая. Красивая, как игрушка, в своем платье. Хотелось ползти немедленно, валяться в ногах и зацеловывать каждый пальчик, все до чего дотянусь. Но никто же так не делал, не говорил о таком, я не знал, как быть. И, как последний идиот, пополз в храм. По дороге увидел лавку, а в витрине платье. Зелёное. Отправил домой. Тебе. А приполз уже опять бешенный. Я ведь когда покупал его, думал, какая ты в нем будешь красивая... - А я не хотела больше быть красивой, и нравиться не хотела, и вообще привлекать к себе внимание. Хотелось заползти в какую-нибудь дыру, свернуться калачиком и больше не просыпаться. С той встречи, я не надевала ничего, что было бы зелёного цвета. - А я метался, словно под камнепад попал. Приходил в себя, словно из мутной жижи выныривал, и от ужаса сотворенного выть хотел, помнил, что хотел поговорить, попросить прощения, все исправить. А сделал все ещё страшнее, ещё хуже. Полз, как от пожара, в храм, а там дурел от гнева и ярости. А потом новость, как ледяной водой обдало. Ты беременна, а нам нельзя к тебе приближаться. А я в обход всех запретов полз к тебе, смотрел издалека. Видел, как ты улыбалась, придерживаясь рукой за живот, увеличивающийся с каждой неделей. Помню, как впервые увидел, как ты засмеялась, когда ребёнок затолкался. Ты была счастлива. Одна. Точнее с ним. Я ни разу с момента встречи, больше не видел тебя улыбающейся. Никогда. А тут... И я не нужен тебе был, только о ребёнке и думала. Словно... Словно потерпела уродов, зато получила свое личное сокровище, и даже не вспоминаешь... - Саррг, ты что, ревновал к нерожденному ещё малышу?- Каяна от удивления даже развернулась в кольцах нага. - Как ты меня назвала?- голос Саргуса стал тише, мягче, таким вкрадчивым. Каяна действительно произнесла сокращённое имя по-особому. Мягко, с немного затянутым "эр". - Ну, чего ты отворачиваешься и краснеешь? Каяна! Позови ещё раз. Пожалуйста! - Каяна повторила, а на лице нага расплывалась блаженная улыбка. Саргус запутался пальцами в волосах Каяны. - Да, ревновал. Рис словно стал для тебя всем миром. Из-за его рождения, ты чуть не умерла. Я не знал тогда о лекарях. - Лицо нага перекосила такая злобная гримаса, что меня посетили смутные сомнения о судьбе тех самых лекарей. - Но, даже истекая кровью, находясь на грани, даже в бреду, все твои мысли были только о нём. Ради него ты на все была готова... - Подожди!- Каяна перебила нага и начала вырываться из его объятий. - Так это был не сон! Ты был там, в комнате, сразу после родов! - Был. - Кровью поил?- Каяна упёрлась руками в грудь нага и застыла, ожидая ответа. - Да. Я тогда вернулся с охоты. И узнал о порке. Рванул к тебе. А мне сказали, роды начались и нельзя, мол, ты с лекарями и нельзя мешать, и отвлекать. Я за окном был. Как только тебя оставили одну, заполз в комнату, через окно. Даже говорить не хочу, в каком состоянии ты была. Но я-то решил, что это из-за родов! Из-за Риса! И не мог понять. Он своим рождением тебя чуть не убил, причинил неимоверную боль, но ты ворковала над ним и с рук не спускала. А при виде меня застывала, и взгляд леденел. - Почему? Почему ты тогда это делал, зачем тратил свою кровь? Я думала, что ты меня не пойми, за что ненавидишь, презираешь за то, что я человечка. - Я не мог тебя отпустить. Не мог тебе дать уйти. Но если бы не вышло, ушёл бы за тобой. Можешь не верить, но... - А зачем тогда вынуждал приходить к тебе, когда нужно было что-нибудь сделать для Риса?- Каяна неожиданно ударила кулачком в живот нага, но тот даже не дернулся. - Я построил небольшой дом, думал увезти тебя туда. Но когда Наарис разнёс полдома, все планы посыпались песком. И я по-прежнему не мог к тебе приближаться. Мне казалось, это хорошей идеей. Думал, привыкнешь, поймешь, что не стоит меня бояться, что не причиню боли. Ведь не причинял же?- Наг обхватил лицо Каяны руками и смотрел ей в глаза. - Нет, не причинял. Но ты хоть представляешь, как я себя чувствовала? Приходя в постель к мужчине, чтобы что-то получить от него? Как девка из дома удовольствий. Даже мысль была, чтоб лучше ты туда ходил. - Каяна! Я тебя сейчас вот реально укушу! Какой ещё мужчина? Что значит "что-то от него получить"? Твой муж! Дурной, скот, идиот, но! Твой! А насчёт получить, так я тебе скажу, нагини, без интереса, и вовсе в свою постель мужей не пустят. Такие, как Маиса редкое исключение. А вот что касается дома удовольствий, вот не угадала, родная моя. С момента, как ты переступила через порог храма, ни в доме удовольствий, ни в борделях, ни в ночных комнатах я не был. Ни с женщинами, ни с мужчинами. На любом алтаре подтвержу. Да и братья тоже. И все это знали. Кроме тебя! Потому что твой мир крутился исключительно вокруг Риса. - Всё ещё ревнуешь?- Как мне казалось, Каяна улыбалась. - И что? Даже если он наш сын... - А он ведь так похож на тебя. Даже сердитесь вы одинаково. И когда злится, также закусывает щеки изнутри. - Да весь клан видел, что Наарис моя точная копия внешне. Хорошо хоть мозгами не в меня уродился. Упертый, настырный, столько воли в нем. Он на тренировках такие петли выписывает! Не поверишь! Знает, что мелкий, что в силе уступает. Так ловкостью берет, скоростью, изворотливостью. Гибкий неимоверно... - И твой сын - мягкий голос Каяны казалось, мог бы усмирить любого зверя. - И мой сын. Который этого стыдится. Перед всем северным нагаатом отрёкся. За дело, не спорю. Но не легче от этого. Знаешь, нас в посольство брать не хотели. Думали, что он или ты, примете наше присутствие в штыки. Братья поклялись, что один недовольный взгляд и они убираются. - В темноте сверкнули белоснежные клыки нага, когда он засмеялся. - А ты? - А что я? Сказал, что уйду, если действительно тебе буду не нужен. - А с чего ты взял, что нужен? - А ты докажи, что нет!- Довольный наг уткнулся девушке в шею.- А там, в зале, я чуть с ума не сошел, когда тебя увидел. Саар и вовсе сорвался к тебе, его бы и войско не остановило. А говорила, что больше не надевала зелёного. - Иллая подарила Марине за спасение Риса паучий шёлк. А Марина с Мией решили сшить всем платья. К тому же Мия умеет, и шить, и красить ткань. Даже самую сложную. И я хотела серый цвет, а она решила по-другому. Отказаться я не смогла. Она же так старалась, душу вкладывала в подарок. Как не принять? - Каяна, а... А от меня примешь? В подарок?
