Павел Буркин - Вернуться из смерти

  Двинулись, перестраиваясь плотной колонной, со всех сторон закрываясь щитами, как подсмотрели у алков. Стрелки с луками и дротиками шли за спиной щитоносцев, вокруг основного строя стаей рассерженных ос вились стрелки, картиры, то и дело посылавшие меткие камни из пращей. Время от времени слышался сухой треск выстрелов из джезайлов. А за спинами бойцов уже выкатывали на берег алкскую пушку, готовясь угостить врага картечью. В тесном ущелье скрыться от неё будет негде.

  - По моей команде - ложись в снег! - распорядился Эгберт, вместе со всеми надвигаясь на запрудивших ущелье врагов. - Выстрелит - бегом вперёд, и рубить всех!

  Время от времени он оборачивался, глядя, как стрелки торопливо забивают в орудие снаряд: в отличие от остальных племён, пировавших и пьянствовавших все недели жизни в Бирре, картиры учились обращаться с захваченным у алков оружием. Тратить драгоценные, ибо невосполнимые запасы пороха и пуль, конечно, никто не стал - но уж всё, что надо делать, чтобы выстрелить, осваивали до автоматизма. Вот и с пушкой они управлялись ничуть не хуже, чем прежние хозяева.

  - Ложись! - крикнул Эгберт, видя, что в руках у наводчика пушки появился пылающий яркой звёздочкой фитиль. И первый повалился в снег. Сзади грохнуло - и воздух над головой взвыл. Его вспарывали сотни камней и кусочков свинца, проносящиеся лишь на полкопья выше распластавшихся в снегу людей. Если был люди Эгберта не легли, большая часть смертоносного облака досталась бы им. А так...

  Эгберт видел, как будто гигантская плеть стегнула по оседлавшим перевал вражеским воинам. Иные сразу валились ничком и не подавали признаков жизни, иные корчились в снегу, выли и стонали, другие только взвыли от ярости... Но в этот миг, повинуясь команде вождя, воины уже вскакивали на ноги и мчались на разрушенный вражеский строй. Эгберт был первым, чья секира снова попробовала крови...

  Надо отдать южанам должное: даже после страшного опустошения в их рядах уцелевшие дрались отчаянно и умело. Но больше не было прежнего строя, пусть не идеального, но дававшего шанс продержаться даже против лучших воинов Борэйна. Вскоре битва распалась на множество поединков и схваток мелких групп, и уж тут воителям Севера равных не было. Вдобавок их с каждым мигом становилось всё больше. Чувствуя, что сердце вот-вот готово выпрыгнуть из груди, аккуратно развалив надвое зазевавшегося дедка с плохоньким мечом, Эгберт взобрался на гребень перевала и бросил взгляд в долину. Впереди по спускающейся вниз тропе семенила живая змейка спасающихся бегством чужаков - их число уменьшилось по крайней мере втрое, и они донельзя напуганы грохотом пушки. А дальше...

  К тому времени снежная круговерть улеглась, на угольно-чёрном небе проглянули звёзды, а Самани залила всё вокруг радующим глаз изумрудным светом. В этом свете отчётливо была видна ведущая вниз тропа, петляющая среди скал, огороженные каменными оградами квадратики полей, далёкий лесок - и аккуратные кубики изб, из труб которых вился дымок. Не просто деревня - а довольно большое село, в котором можно разместить немалую часть войска, а если потесниться, так и всех. Вот она - земля, где растут настоящие деревья!

  Оторвав взгляд от чужой земли, Эгберт обернулся к воинам. Оказывается, они тоже изумлённо глазели на деревню, дальний лес, не в силах поверить, что снова на твёрдой земле, и ночевать сегодня будут в тепле.

  - Видели?! - крикнул Эгберт обступившим его бойцам. - Мы хотели тут просто пройти, а они на нас напали. Теперь мы можем делать с ними всё, что захотим! И мы - сделаем! Бегом в деревню, пока эти не опомнились! Не отставать от них!

  Снег, скрипящий под ногами. Сердце, готовое выпрыгнуть из груди. Мелькающие тут и там камни, почти отвесно уходящие вниз у самой тропы стены ущелий... Чей-то крик - кто-то не вписался в поворот, сорвался с обледенелого серпантина. Какое это имеет значение, когда впереди, совсем близко, качается спина последнего из бегущих засадников? В последний момент тот услышал или просто почувствовал противника, обернулся - толку-то, когда тяжеленная секира уже взметнулась над головой Эгберта, а потом понеслась вниз, набирая разбег для страшного удара... Искажённое ужасом лицо, тут же взорвавшееся веером красных брызг... Дальше бежать, не давая им добраться до села...

  Он и сам не заметил, как влетел на узкую деревенскую улочку. Добежать сюда смогло не больше половины тех, кто начал бегство - человек тридцать, не больше. И, разумеется, противостоять нескольким сотням воинов они не могли. Как не могли и бежать - ведь в домах оставались их семьи...

  Что ж, они свою судьбу выбрали, отметил Эгберт, осматривая ближайшую избу. Он никогда ещё не видел такого дивного дива: деревянного дома. А улочки села уже затапливались воинами, где-то слышались брань и отчаянные крики.

  - Э-э! Дома не жечь! - крикнул он. - Мы в них наших обмороженных оставим. И местные нам ещё пригодятся! Кто не сопротивляется, тех не убивать!

  Впрочем, сопротивляться было уже и некому. Крохотное прибрежное племя, решившее ограбить чужаков, по высшей цене заплатило за самоуверенность.

  Спустя полчаса к тёплым, уютным домам подъехали первые повозки. Картиры торопливо выгружали из них обмороженных собратьев, перенося в настоящие дома...

  Эвинну разбудил свет. Он проникал в крошечное окошко, затянутое бычьим пузырём. Но главное даже не это. Свет был куда ярче того, который мог дать факел. Неужели Рассвет?

  Да, после стосуточной ночи рассвет не может не стать настоящим праздником. А уж когда впервые после месяца Посоха переходит в восход...

  Она плохо помнила, что было после того, как их привезли в захваченное село. За спасение от смерти пришлось заплатить долгой, мучительной болезнью, когда лоб пылал, её бросало то в жар, то в холод, а горло рвал жестокий кашель. Но среди картиров нашлись отличные знахари, пичкавшие её какими-то мерзкими на вкус снадобьями. Как ни странно, помогло: уже на третий день жар спал, кашель продержался дольше, но отступил и он. Осталась лишь тошнотворная слабость, заставляющая лежать на мягком, из сложенных в несколько слоёв шкур, ложе, и думать. Просеивать в памяти каждый миг случившегося, едва не обернувшегося катастрофой. Теперь она не сомневалась: если трещина ещё могла появиться сама, то волны открывшейся воды, налетевший именно на неё - не на остальных, барахтавшихся в воде! - ветер со снегом, встававшие на пути льдины - всё это могло быть вызвано специально, и уж точно не людьми. Алха ведь предупреждала - никто не должен знать, кто она такая. Теперь...

  Теперь придётся идти вперёд, не считаясь ни с чем. И как можно быстрее. Вот только собрать в одно войско всех картиров на их Большом Совете, и повести на юг, на отвоевание своей земли. Из-за этого Авената времени у неё почти не осталось. Другое дело, без его побега вообще бы не получилось стронуть борэйнов с места.