Кристофер Сташеф - Леди ведьма. Рыцарь Ртуть. В отсутствие чародея

— Изложи обвинение!

И граф Надир ярко и с большими отступлениями поведал о нескольких днях деятельности Мораги. Он изобразил ее гнусной выскочкой, которая появилась ниоткуда, подчинив себе крестьян и набросившись на законопослушных мирных рыцарей исключительно из-за своей алчности и жажды власти. Закончив обвинения, он отступил.

Впервые за все время зашевелился король. Он повернулся к королеве и проговорил:

— Чрезвычайно странно, сударыня.

— Да, — согласилась королева Екатерина, — если только он говорит правду.

— Ваше величество! — оскорбленно воскликнул граф. — Неужели дворянин может солгать?

— Конечно нет, если понимает, что хорошо для него, — взгляд у королевы стал ледяным. Она обратилась к мужу:

— Тем не менее, супруг, мы здесь гости. Я намерена предоставить право судить законному хозяину.

— Я согласен, — кивнул король. — Что скажешь, герцог Диармид?

Стройный юноша поднял голову, и Ртуть ощутила легкое презрение к нему. Неужели такой человек способен держать в руках герцогство Логайр, этот подросток? Да он едва начал брить бороду! Но тут его взгляд упал на нее, и она изменила свое мнение. В этом взгляде была мудрость и решительность и еще оттенок той отчужденности, которая так сильна в Грегори.

«Да, — мелькнуло у нее в голове, — он сможет удержать герцогство в руках, — и помоги Небо тому, кто бросит ему вызов!»

Глава шестнадцатая

Новый герцог поднял голову и осмотрел внимательно собравшихся.

— Кто будет говорить от имени этой женщины? — спросил он высоким, чистым и удивительно звучным тенором.

— Я, — отозвался Грегори, и у Ртути дернулся рот.

Конечно, герцог знал это заранее! Она присутствует при ритуале. Интересно, его конец так же известен, как ход?

Ее пронзил страх при мысли, что то же самое можно сказать и об ее деле.

Герцог кивнул.

— Говори. Прав ли в своих обвинениях граф?

— Правда в фактах, которые он представил, но ее нет в их истолковании.

— Да как ты смеешь! — воскликнул граф Надир. Рука его потянулась к мечу, но Грегори спокойно и холодно посмотрел на него. Граф мгновенно успокоился.

— Я говорю о фактах, — продолжил невозмутимо Грегори, — которые ты представил, милорд, и их немного. А именно, Морага объявила себя хозяйкой деревни, с помощью волшебства победила рыцарей и солдат, посланных тобой. После этого она предъявила права еще на шесть округов, нанесла поражение тебе самому, твоим рыцарям и солдатам. Все это правда, но твои заключения о причинах ее поступков ложны.

— Ты утверждаешь, что я солгал? — воскликнул граф Надир, выпучив глаза; рука его лежала на рукояти меча, но всем было ясно, что он боится колдуна.

— Нет, — просто ответил Грегори. — Ты ошибаешься.

— Тогда в чем правда? — спросил герцог Диармид.

— Послушаем все еще раз, но с точки зрения женщины, — Грегори с легким поклоном отодвинулся.

— Морага, расскажи, что произошло с тобой.

Морага вышла вперед, — и снова вначале она показалась всем невзрачной и плохо одетой, применяя привычную тактику.

Но когда она стала говорить о том, как любовник выгнал ее, в ее голосе зазвучал гнев, и она как-то незаметно стала меняться, становясь все красивее и привлекательнее. Когда она рассказывала о том, как она наказала своих преследователей, то стала просто соблазнительной, а к моменту, когда закончила свой рассказ, все мужчины при дворе смотрели на нее как зачарованные.

Все, кроме Грегори, Диармида, Алена, их отцов и — как ни поразительно — Джеффри! Джеффри не упускал из виду Морагу, но также поглядывал на герцога, на свою сестру, на их величества. Но больше всего на Ртуть.

Она удивлялась тому, как он сумел избежать чар ведьмы, потом неожиданно поняла. Он глядел на все происходящее как на сражение, а любовь к битвам у него сильнее любви к красоте! В ней снова вспыхнуло восхищение этим воином. Одновременно она ощутила горечь его предательства.

Если только…

Нет! Как жестоко с его стороны было зажечь в ней надежду, там, на лестнице, зная, как будет жечь ее эта искра.

Она называла себя доверчивой дурой, но снова поверила ему. Но она не позволит себе хорошо думать о нем, не позволит, пока у нее не будет реального повода!

Морага закончила рассказ, скромно опустив голову и нервно стиснув руки. Герцог Диармид рассудительно кивнул.

— Тут гораздо более того, что изложил граф Надир. — Он бросил на графа быстрый проницательный взгляд, потом отвернулся от дворянина, старавшегося выглядеть оскорбленным. — Она подтверждает факты, представленные графом, хотя мотивы ее поступков противоположны тем, что он ей приписывает. Мастер Грегори, есть ли мнение, кто из них говорит правду?

— Да, милорд. — Грегори наклонил голову и позвал: — Маленький народец, можешь ли ты говорить?

Все зашумели, но тут же стихли, когда на ручке герцогского трона появился эльф.

— Почему бы тебе просто не спросить меня с самого начала, смертный?

Герцог Диармид вежливо наклонил голову, обращаясь к карлику.

— Таков наш обычай, Мудрый. Каждый имеет право высказаться. Теперь мы просим говорить тебя.

— То, что говорила эта женщина, правда, — заверил эльф, — потому что мы были свидетелями большей части.

Морага покраснела.

— Она всегда была доброй душой, — продолжал эльф, — и не поверила бы нам, если бы мы стали говорить, что ее обманывают. Но когда этот подлый рыцарь бросил ее и выгнал, она проплакала целый день и ночь, пока не заснула. Мы хотели позаботиться о ней и помочь забыть навсегда все, что произошло с ней, но наш глава попросил нас воздержаться на время. Утром вышла из своей лесной хижины совсем другая женщина: непослушная и непокорная; она не желала прощать, а хотела мстить. Теперь это была воплощенная ярость. Мы не можем винить ее в том, что она сделала, потому что рыцарь заслужил большего наказания. — Эльф повернулся и бросил на графа Надира злой взгляд. — Граф ответил тем же, потому что знал о вероломстве своего рыцаря и не пожелал остановить его. Больше того, он потребовал себе часть добычи рыцаря.

Морага в гневе рванулась к графу Надиру, но Грегори удержал ее.

— Мы при дворе герцога, женщина, и здесь ты должна ожидать справедливости, а не вершить самосуд. — Он снова обратился к герцогу. — Милорд, эта женщина просит твоей справедливости по отношению к тем, кто так поступил с ней!

Весь двор оживленно загудел, обвиняемая неожиданно стала обвинителем.

Герцог Диармид молчал, положив подбородок на кулак, не мигая и не шевелясь. Один за другим придворные посматривали на него и замолкали. Когда все стихло, король Туан спросил: