Ольга Романовская - Дама с единорогом

Джуди, вдохнув полной грудью ароматы ночи, смело подошла к одному из солдат и поинтересовалась, где можно найти конюшего барона Леменора.

— У конюшни он, над господскими лошадьми хлопочет. Ты, красотка, присела бы с нами, поворковала о том о сём…

Служанка улыбнулась и зашла с солдатами на кухню. Они налили ей эля, и она вместе со всеми выпила за здоровье Его величества.

— А зачем тебе Метью, кошечка? Мы ничем его не хуже. — Солдат усадил её себе на колени и погладил по бёдрам.

— Куда вам! — усмехнулась девушка.

— Ишь, какая зубастая! — Он задрал ей юбку, но получил увесистую затрещину.

— Какая есть. — Джуди соскочила на пол и оправила платье.

Метью сидел у конюшни и обменивался язвительными шуточками с приятелями.

— Ну, конечно, он здесь! — Невеста неожиданно выросла перед ним из темноты. — Лошадей скребёт. Вижу я, как ты их скребёшь! А зайти на кухню и расспросить Элсбет, где я, как я, так и не удосужился!

— Джуди! — Конюший крепко обнял её. — Садись рядышком, солнце моё!

— Как же, солнышко! — Она легонько ударила его кулачками в грудь. — Совсем не ждал меня, обманщик! Знала бы, не пришла. Да пусти меня, дурак!

— Перестань! — Метью покорно сложил руки на коленях. — У меня и так голова кругом, а тут ещё ты… Поцеловала бы меня, что ли?

— Не заслужил, — буркнула Джуди. — От тебя давно ни слуху ни духу — а я тебя за это целовать должна? Где ты пропадал, бродяга? А, главное, с кем?

— Ну, и дура же ты! — обиделся он. — Тут валлийцы — а ты с такими мелочами… Ох, и страха же я натерпелся! Знаешь, каково оно, когда вот-такенная стрела рядом с ухом свистит?

— Не увиливай! — Служанка упорно пыталась поймать его взгляд. — Говори, с кем пропадал? Я этой дряни волосы-то повыдергаю! Ведь была же, не отпирайся!

Метью промолчал: не рассказывать же ей про малышку Сью, весёлую Кэт с постоялого двора и других девушек?

— Обманщик ты, негодяй и мерзавец, — разочарованно протянула Джуди. — Если обо мне не думаешь, о дочке бы вспомнил!

— Ну, Джуди, перестань! Пойдём лучше танцевать.

Они танцевали до упада под задорные звуки рожка, пока Метью, выбившись из сил, не упал на копну прелой соломы и не увлёк за собой раскрасневшуюся Джуди.

— Нет, нет, Метью, я ещё хочу танцевать! — Она, смеясь, забарабанила кулачками по его груди. — Если у тебя ноги кривые, я не виновата!

— Полежи со мной немножко, а потом можешь плясать сколько твоей душе угодно!

— Хорошо. — Служанка поудобнее устроилась на соломе, пресекая попытки Метью посеять беспорядок в её одежде. — Так когда ты пойдёшь к моему дяде?

— Зачем? — прикинувшись дурачком, переспросил конюший и, воспользовавшись минутным замешательством подруги, залез за вырез её платья. — Ну же, душечка, уважь своего петушка, зачем тянуть? Мы об этом после поговорим.

— Нет уж, мы поговорим сейчас, — буркнула служанка. — И убери свои поганые руки с моей груди!

— Им там так сладко. Мне эти холмики во сне снились.

— Мало ли, что тебе во сне снилось! — Она больно укусила его за руку. — Ну, так пойдёшь к моему дяде?

— Зачем? Мне и без твоего дяди хорошо.

— Тебе-то хорошо, а мне замуж хочется.

— Подожди немножко, потом посмотрим, — уклончиво ответил Метью.

— Чего ждать-то? Второго пришествия?

— Ну, сейчас не время…

— Значит, как под юбку мне лезть — это всегда пожалуйста, а как жениться — так увольте? — Джуди села. — Запомни, я девушка честная, а не какая-нибудь обозная шлюха!

Все уже замужем, госпожа скоро во второй раз остепениться, а она… Пойдёт он просить её руки у дяди, или ей на роду написано быть дурой с ребёнком на руках?

— Ну, не дуйся! — попытался успокоить её конюший.

— Мне, что, всю жизнь в невестах ходить?

— Хорошо, мы поженимся. — Он наконец решился произнести заветную фразу, звучавшую для него, как приговор. Нет, он любил Джуди, но добровольно распрощаться со свободой?

— Неужели? — оживилась девушка; она сразу повеселела. — И когда?

— Когда придёт время.

— И когда придёт это время? — Она снова нахмурилась.

— Не знаю. Может, после Успения…

— Ну уж нет! — решительно заявила Джуди, поняв, что пора брать быка за рога. — Господа поженятся летом, почему бы и нам не пожениться?

— Как хочешь. — Метью прижал её к себе и поцеловал.

— Эй, умник, убери лапы! — Служанка больно стукнула его кулаком в бок. — Когда женишься, тогда и руки распускать будешь!

— Ты что, Джуди? — Метью потёр рукой ушибленное место. — Я ничего такого не сделал.

— Вот и хорошо, что не сделал. Лучше подумай, что на свадьбу мне подаришь. И учти, в затрапезном платье я за тебя замуж не пойду!

Глава XXXVII

Евангелиарий с шумом захлопнулся; на него упала слеза. Одна. Вторая. Третья. А в слезах дрожало яркое летнее солнце. Теперь, когда её долгожданный Габриель появился на свет, можно было плакать, беззвучно плакать, растянувшись на камышовых циновках, плакать о том, кого нужно было оплакивать много месяцев назад. Но тогда её разум застилала мутная пелена, тогда свежа была обида, желанная месть, превратившаяся в палку о двух концах. А ещё тогда она ждала ребёнка, который должен был родиться здоровым. Да мало ли оправданий?

Теперь их ничто не связывало, кроме воспоминаний: барон Леменор, разбогатевший на баснословных выкупах, нанял человека, который ловко сфабриковал родословное древо покойного Норинстана, доказав, что тот по матери приходился троюродным братом своей супруги. Брак с лёгкостью был аннулирован, не будучи даже обнародованным, запись о нём в приходской книге исчезла. Это стоило денег, зато делало баронессу Уоршел, невесту барона Леменора, чистой в глазах общества. Что до родившегося в аннулированном браке ребёнка, то его стоило считать незаконнорожденным.

Жанна с любовью посмотрела на колыбельку, в которой спокойно спал малыш. Нет, он не незаконнорожденный, он прямой наследник отца, правда, наследовать ему уже нечего. Что же с ним делать? Оставить в Уорше нельзя: Артур ненавидел Габриеля ещё до его рождения. Лучше передать его на руки бабушке, с соответствующей запиской, разумеется. Но он такой кроха, его нельзя везти за много миль неизвестно куда. Да и как она будет без него? Наверное, нужно на время отдать его кому-нибудь на воспитание, а потом, когда Габриель немного подрастёт, отослать к родным — в конце концов, они имеют на него больше прав, чем она, не носившая траура по мужу. Это тяжело, но это надо сделать ради спасения жизни её малыша.

Жанна обо всём договорилась с Джуди. Решено было объявить её сына мёртвым и для убедительности показать какой-нибудь холмик в саду, могший сойти за могилку. Габриеля же госпожа передавала на руки экономке (отныне Джуди с гордостью носила с собой связку ключей), которая должна была найти для него кормилицу, а так же заботиться, чтобы он ни в чём не нуждался. На эти цели госпожа обещала выплачивать ежемесячно некую сумму, которая с излишком покрывала бы расходы. Разумеется, растя вместе с Рут и будущими детьми Джуди, он должен был знать, что он и они не одно и то же, — таково было ещё одно условие Жанны.