Юрий Никитин - Ютланд, брат Придона

– Ты… почему, – прошипел Штархон, – не…

Ютланд чувствовал, как горячая кровь бешено гремит в висках, сердце колотится яростно, если он сейчас не будет двигаться, то взорвется, как наполненный спорами гриб…

Он быстро ударил снова, попал противнику в грудь, дубину отбросило, будто шарахнул по каменной стене.

– А потому! – крикнул он и ударил еще сильнее. По рукам прошла дрожь, а каменная стена треснула, там пробежали извилистая трещина. – А потому…

– Но ты все равно умрешь…

Вместо ответа Ютланд ударил наотмашь дубиной прямо в морду, уже ощутил сладость мгновения, когда затрещат кости и брызнет кровь, однако снова треснула соседняя стена, две глубокие трещины пробежали до самого пола.

Штархон глухо и нечеловечески захохотал, так мог бы веселиться гигантский богомол, если бы мог, взмахнул руками. Ютланда охватило облако удушливой пыли.

Он инстинктивно закрыл глаза и торопливо отступил на шаг, избегая возможного удара, посмотрел в щели прижмуренных век. Штархон в самом деле быстро приблизился, Ютланд с хриплым воплем прыгнул навстречу и, схватив в объятия, сжал изо всех сил.

– Что теперь? – прошипел он. – Точно не стену удавлю…

Штархон ответил таким же злобным шипением прямо в ухо:

– А что?

Руки Ютланда схлопнулись, а из быстро рассеивающегося зеленого дыма раздался злобный хохот. Ютланд в ярости быстро оглядывался, в зеленом тумане проплывают темные сгустки, некоторые пытаются приблизиться, он подхватил дубину и разбивал отвратительные комья в ошметки смрадного дыма, но вдруг волосы на загривке встали дыбом, предостерегая…

Он упал, перекатился в сторону и с силой ударил по пустому месту, куда указало чутье. Руки болезненно дернуло, будто попал снова по стене, однако там хрустнуло, донесся сдавленный крик боли.

– Нашла коса на камень? – прошипел Ютланд. – А я еще тот камешек…

Он ударил снова и снова. Второй раз дубинка в полной пустоте ударилась о нечто спрятанное в ней, снова послышался болезненный вздох.

Холодное острие копья ударило ему в грудь, пробило насквозь и вышло из спины, так ему показалось, хотя никакого торчащего древка в груди не увидел.

– Свинью грязью не напугаешь, – прошипел он. – А вот…

Он не договорил, страшный удар в плечо швырнул через весь зал. Сквозь боль и кровавую пелену в глазах видел все так же застывшие фигуры соратников, пол и свод несколько раз быстро-быстро менялись местами, наконец он с силой ударился о стену и упал на гранитное основание.

Еще не пытаясь подняться, он ощутил, как к нему приближается нечто ужасное, незримое, но теперь четко угадываемое в прозрачном воздухе. Дубинка все еще в руке, он выждал, прикрыв глаза, словно мертв или без сознания, а в нужный момент с силой ударил над самой землей, словно косарь, старающийся захватить как можно больше стеблей.

Болезненный вскрик, затем рядом на пол обрушилось нечто огромное. Он торопливо вскочил и начал свирепо бить палицей по незримому для других, но не для него, эта тварь лежит и пытается подняться вот здесь, он не видит, но… как-то видит!

Удары отзывались болью в руках, казалось, что бьет по исполинской деревянной колоде, но почти всякий раз слышал треск, словно под дубиной ломается толстый хитиновый панцирь гигантского жука, или дива, покрытого этой броней. Он бил, бил, тяжело дыша, а все еще незримый Штархон пытался подняться, хотя изломанный панцирь осколками уже впивается в тело, а удары дубины загоняют острые пластины глубже и глубже…

Донеслось шипение, словно на раскаленные камни выплеснули ведро холодной воды:

– Оста… новись…

– Зачем? – потребовал Ютланд, он ударил еще раз и остановился, держа дубину над головой. – Стань видимым!.. Никакой магии!..

– Как… скажешь…

Ютланд сказал быстро:

– Не так!

Из пустоты донеслось:

– Слушаю и повинуюсь…

Медленно начало проступать огромное тело, плащ изорван весь, одни клочья, а через дыры торчат острые и блестящие, как лезвия топоров, разломанные куски толстого хитина. Весь плащ залит кровью, на полу расплывается широкая лужа, капюшон сорван, на голову нельзя смотреть без омерзения, глаза змеи, не мигают, потому что закрыты прозрачной роговой пленкой, вместо носа зияют две широкие дыры, а щель для рта снабжена жуткого вида жвалами.

– Ответствуй, – сказал Ютланд, – как отсюда пройти в потусторонний мир? И еще – немедленно освободи от заклятия моих друзей.

– Слушаю, – проговорил Штархон, не поднимаясь, – и повинуюсь…

Произнес он с великой неохотой, но Ютланд держал дубину над головой, и могучий див-колдун слабо повел лапой, прошипел нечто, и все четверо ожили, быстро развернулись в их сторону.

Дрэмер ринулся к ним, Ютланд смотрел на Штархона, тот все еще двигает лапой, вокруг нее образовался зеленый шар. Ютланд ощутил неладное, холод начал проникать в тело, замедляя биение сердца, внутри образовалась глыба льда и начала быстро расти, разрывая внутренности…

Меч Дрэмера с силой пошел вниз. Ютланд чувствовал, что не может шевельнуться, но в это время тяжелое лезвие ударило с такой силой, что скрежетнули искры, когда врезалось в гранитный пол, а голова Штархона отлетела на два шага.

Кусим подхватил ее и, держа за жесткие волосы на темени, сказал с облегчением:

– Успели!

Дрэмер, тяжело дыша, сказал с хрипами в голосе:

– Ют, ты что делаешь?.. Нельзя с ними говорить!.. Он уже подбирал поточнее заклятие, чтобы тебя в клочья…

Ютланд сказал с неловкостью:

– Теперь вижу. Дурак я все еще…

– Это ничего, – сказала тепло Лориэль, она подошла ближе и встала рядом с Дрэмером. – Вот Кусим тоже еще какой редкостный, но мы ж его еще не прибили?

Кусим подержал голову дива, любуясь, словно дивным творением художника, потом присел и начал освобождать для нее место в мешке. Добычу положил рядом, она все еще смотрела злобно и часто-часто двигала жвалами, будто пережевывала жертву.

Бер осторожно потрогал ее носком сапога, голова злобно вцепилась крепкими мандибулами, лучник от неожиданности и боли заорал, словно уже отпиливают ногу.

Лориэль торопливо повела ладонями, от них на отрубленную голову пал чистый свет, а Кусим и Бер вдвоем начали выдергивать попавшую в плен ногу. Голова перестала жевать носок сапога, но и не разжимала челюсти.

– Да что за гадина, – простонал Бер плачуще, – она же мне пальцы отгрызла!

Кусим бросил бодро:

– Мы всем соврем, что это было в бою! Штархон у тебя в ногах, дескать, ползал…

Они натужились, рванули ногу. Бер вскрикнул, носок сапога остался в жуткой пасти, а Бер со стоном поджал окровавленные пальцы.

– Сволочь!

– Дрался до конца, – сказал Кусим с уважением. – Нужно отдать ему почести. Ты не хочешь отдать?