У Чэн-энь - Путешествие на Запад. Том 4

Подходя к трону правителя, старец даже не подумал поклониться, а продолжал идти, гордо подняв голову. Когда же он приблизился, правитель выпрямился, поддерживаемый приближенными.

– Приветствую тебя, тесть государя! – сказал правитель. – Сегодня ты осчастливил меня своим ранним посещением. Затем он жестом пригласил даоса сесть слева от себя.

Танский монах сделал шаг вперед, склонился в глубоком поклоне и вежливо произнес:

– О великий тесть государя! Разреши мне, бедному монаху, справиться о твоем здоровье!

Но тесть государя продолжал важно восседать на своем месте, не отвечая на приветствие. Затем, повернувшись лицом к правителю, он спросил его:

– Зачем явился этот монах?

– Он из восточных земель, – ответил правитель, – его послал Танский император на Запад за священными книгами. А сюда он пришел получить пропуск по проходному свидетельству. – Путь на Запад, – засмеялся тесть государя, – зловещ и бесконечен. Что там хорошего?

– Запад издавна славится как страна высшего блаженства, – возразил Танский монах. – Как же можно говорить, что там нехорошо.

Тут в разговор вмешался правитель государства.

– Хотелось бы знать, верно ли говорят, будто с незапамятных времен монахи – дети Будды? Никак не могу понять! Неужели монахи, уверовавшие в Будду, не умирают, обретают долголетие?

При этих словах Танский монах молитвенно сложил руки и стал объяснять правителю:

– Для того, кто становится монахом, сразу же прекращаются все мирские треволнения, кто постигнет истинную природу, тому все законы больше не нужны. Великий ум, беспредельный в своих знаниях, открыл, что безмятежный покой бывает только пока человек не родится. Человек пребывает в нирване, пока безмолвствуют его природные наклонности. Когда пусты его три мира, он управляет всеми поводами, ведущими к порокам; когда чисты его шесть чувств, то исчезают тысячи семян зла. Ты, повелитель, тверд в Истине и сам все понимаешь: если сердце чисто в своих помыслах, то оно только одно и будет сиять в тебе полным блеском, и если сохранишь в себе такое сердце, то сияние его проникнет во все пределы. Кто праведный, у того нет недостатка в чем-либо, нет также чего-либо излишнего, что можно наблюдать и при жизни; к чему прибегать к исключительным мерам и искать в них спасение, если воображаемые образы принимают какой-либо облик, который сулит недобрый конец? Для начала, чтобы погрузиться в самоотрешение, надо совершить подвижничество, сесть уединенно и предаться самосозерцанию. Основой самосовершенствования, по правде говоря, являются щедро раздаваемые милости и совершение благодеяний. Когда великий мастер не в ударе, он знает, что не следует приниматься ни за какие дела; если хорошо задуманный план не подготовлен к осуществлению, необходимо целиком отложить его. Но если в сердце ты непоколебим, то мечты твои все сбудутся наверняка; кто говорит о том, что силой темной Инь восполнить можно силу света Ян, тот лжет тебе, скажу по правде; он создает тебе приманку для отвода глаз обещанием пустым о долгоденствии твоем. Стоит тебе отказаться вообще от всех мирских желаний, и сразу станут пустыми твои все страсти к предметам и к существам живым. Будь прост во всем и меньше проявляй желаний и любви, тогда и долгоденствие само придет к тебе и станет вечным.

Тесть государя, внимательно слушавший Танского монаха, при последних словах его разразился громким смехом.

– Ха! Ха! Ха! – хохотал он, указывая пальцем на Сюань – цзана. – Вот так монах! Сколько нагородил разной чепухи! Значит, чтобы пребывать в состоянии блаженства, надо обязательно уяснить свою природу? Да ты и сам толком не знаешь, как можно уничтожить свои природные наклонности! Сиди и чахни в своем созерцании. Все это глупые бредни. Недаром сложили про вас меткую поговорку:

Сиди, сиди, сиди, сиди, —До дырки ты протрешь халат.Ты – в состоянье «Самади»,[6]Огонь горит в твоей груди,А между тем, того гляди,Хоромы у тебя сгорят!

Видно, ничего он не знает о нас: тот, кто совершенствует себя, чтобы стать бессмертным, заботится о своем здоровье, а кто постигнет учение Дао, тот станет духом проницательнее всех. Возьмешь с собой плетушку и ковш из тыквы-горлянки и пойдешь в горы к друзьям своим. Там соберешь лекарственные травы, какие только есть на свете, будешь ими лечить людей. Соберешь цветов бессмертника, сплетешь из стебельков соломенную шляпу, а из душистого ятрышника набьешь подстилку для постели. Споешь песню, похлопаешь в ладоши, затем уснешь под облаками. Каким же способом постичь учение Дао? Очень просто: повсюду прославляй превыше всего учение наше и правильным его считай. Как воду наговаривать ты научись и как изгонять разбойный дух в мирянах. Потом узнай, как извлекать из неба и земли их лучшие эфиры и собирать цвет жизненных сил, таящихся в Луне и Солнце. И, наконец, ты можешь приступить к тому, чтоб сочетать силы Инь и Ян в пилюле для жизни вечной, соразмеряя огонь и воду, ядро пилюли бессмертия завяжет плод. В числах «два» и «восемь» растворится сила Инь и станет твой рассудок мутным и неясным, а в числах «три» и «девять» сила Ян расти начнет, и в мрак ты вступишь Преисподней. И будешь ты класть в снадобье, сообразуясь с временами года, все разные вещества, пусть пройдут еще девять оборотов в тигле, где будет вариться твое снадобье, и оно, наконец, будет готово. Тогда ты воссядешь на чудесную черную птицу Луань, и она поднимет тебя в Пурпурный дворец, сядешь верхом на белого аиста и поднимешься до самой столицы Нефритового императора. Будешь любоваться всеми красотами небесных чертогов и прославлять таинства учения Дао.

А теперь сравни мое учение со своим – учением Сакья-муни, требующим неподвижного спокойствия и созерцания, подавления в себе всех страстей и угашения духа! Ведь даже когда ты войдешь в нирвану, все равно останется твоя зловонная оболочка и тебе не оторваться от бренного мира! Из всех трех учений нет выше моего. Недаром издавна одно лишь Дао считалось достойным уважения.

Правитель государства от этих слов пришел в неописуемый восторг. А придворные чины подхватили последние слова тестя государя и стали хором повторять:

– Одно лишь Дао достойно уважения!

Танский монах, видя, что все в один голос, восхваляют его противника, пришел в сильное смущение.

Между тем правитель государства велел приготовить постную трапезу для гостей, пришедших издалека, и затем проводить их из города.

Танский монах еще раз поблагодарил за милость и честь и покинул дворец. Не успел он сойти с тронного возвышения и направиться к выходу, как Сунь У-кун очутился возле его уха.