Николай Переяслов - Достучаться до звёзд

Итак, дорогой Вениамин Вольдемарович, вам на размышление три дня — как в ваших русских сказках. Постарайтесь, чтобы через три дня в это же время ваше время не было никем занято, хорошо? До встречи…

Через три дня встреча двух чиновников состоялась вновь. В то же время и в том же месте. И первых два дня, отведённых на раздумье, Вениамина Вольдемаровича трясло и колотило. Вы думаете, от страха за будущее своей планеты? Нет, абсолютно нет… душе прожжённого коррупционера были чужды сантименты о людских судьбах, об экологии и Земле как нашем общем доме. Чутьё подсказывало ему, что это не глюк и он не сошёл с ума, что перед ним и вправду открылись перспективы галактического масштаба и шанс при жизни оказаться в беззаботном раю. Надо лишь выдержать каких-то жалких четыре года, и тогда… тогда… чиновничье сердце замирало и отказывалось дальше идти, голова кружилась от счастья и не было слов, чтобы выразить свой восторг. А что Земля? Постылое место… А что люди? Быдло оно быдло и есть… совок всепланетный! Скорее бы всё закончить и получать от жизни полный максимум! Весь третий день Вениамина Вольдемаровича тоже трясло как неизвестно кого, но по другой причине. Его терзали мысли сомнения: а вдруг встреча не состоится? Вдруг инопланетный посетитель (вот блин, он же представился русским именем, а я его даже не запомнил!) не придёт?! Тогда прощай все мечты об инопланетном рае при жизни, там, где никто не будет знать о его страшном предательстве, и он о нём вспоминать не будет…

Но встреча состоялась. Заинтересованные стороны ударили по рукам, и в огромный сейф Вениамина Вольдемаровича перекочевал скромный задаток — внушительных размеров мешок стодолларовых купюр, изготовленных с применением последних технологий галактических мошенников. Их подлинность подтвердит любой банк Земли, рай потихоньку начинается прямо на Земле!

И только внушительно щёлкнули замки министерского сейфа и партнёры обменялись деловым рукопожатием, как воздух в пространстве кабинета заколебался странным образом, и прямо из ниоткуда пространство наполнило с десяток людей в странного вида униформе. Альфред Данилович Маслов резко стал бледен и как бы уменьшился в росте. Один из людей в униформе направил в сторону Маслова подобие милицейской резиновой дубинки, и мошенника галактических масштабов окутало голубоватое облако. «Это у нас вместо наручников» — подмигнул человек с дубинкой Вениамину Вольдемаровичу. И представился: «Галактическая полиция, управление по борьбе с межзвёздными экономическими преступлениями». «Как романтично звучит: межзвёздные экономические преступления» — завертелась в голове Вениамина Вольдемаровича непонятно откуда взявшаяся нелепая мысль. Вслух он произнёс не менее глупую фразу:

— Я могу идти?

— Вы? — добро улыбнулся полицейский, — вы, батенька, не можете, а просто должны, и не идти, а полететь! Полететь вместе с нами. Рай вам, к сожалению, обещать не могу, а вот настоящую галактическую тюрьму пожизненно гарантирую. Этот тот случай, когда, согласно Галактическому Кодексу, мы можем и обязаны осуществить необходимый минимум вмешательства. Охрану в нужном участке трубопровода мы уже поставили — Земля будет жить!!!

Отшельник

Отшельники — странные люди, которые чувствуют «зов» удалиться от всех контактов с миром Человека.

С помощью монаха-добровольца такой «одиночка» отправляется в горы и находит там заброшенную хижину. Там он поселяется во внутренней комнате без окон. Его добровольный «сторож» выстраивает стену так, чтобы Отшельник больше никогда не мог покинуть эту келью. В стене оставляется маленькое отверстие, как раз достаточное для того, чтобы через него прошла чаша. Через это отверстие раз в двое суток ему передают чашу воды из ближайшего горного источника и горсть ячменных зёрен.

За всё время жизни Отшельника даже слабый луч света не попадает в его келью. Никогда больше он не будет ни с кем говорить и никто не заговорит с ним. Здесь всю оставшуюся жизнь он будет предаваться размышлениям, освобождая своё астральное тело от физического и отправляясь в путешествия на далекие астральные планы.

Ни болезнь, ни изменения во взглядах не могут дать ему освобождения. Это может сделать только смерть. Снаружи полностью закрытой кельи живёт Сторож, который ведёт своё независимое существование, всегда уверенный в том, что от замурованного Отшельника не донесётся ни звука.

Стоит Сторожу заболеть или умереть, или же он сорвётся с утёса — и отшельник тоже умирает, обычно от жажды. В этой крошечной комнатке, никогда не отапливаемой, какой бы суровой ни была зимняя стужа, Отшельник проводит свою жизнь. Чаша холодной воды каждые два дня. Холодная вода, никогда не подогретая, никакого чая; даже в самую холодную зиму вода из горного ручья, который течёт прямо из-под ледника, покрывающего горные склоны. Никакой горячей пищи. Одна горсть ячменя каждые два дня.

Острые боли, которые вызывает голод в первые дни, когда желудок сжимается, ужасны. Но боли, вызываемые жаждой, ещё страшней. Тело обезвоживается, становится почти хрупким. Из-за отсутствия пищи, воды и упражнений мышцы истощаются.

По мере того как тело потребляет всё меньше воды и пищи, обычные функции почти отмирают. Но Отшельник никогда не покидает своей кельи, всё, что ему приходится делать, всё, что Природа ЗАСТАВЛЯЕТ его делать, он делает в углу этой комнаты, где время и холод превращают его отходы в замёрзшую пыль.

Зрение должно исчезнуть. Сначала оно напрягается, тщетно пытаясь преодолеть вечную тьму. Сначала воображение преподносит страшные вспышки «света», почти достоверные хорошо освещённые «сценки». Со временем зрачки расширяются и мышцы глаз атрофируются так, что если бы лавина разрушила крышу, солнечный свет выжег бы глаза Отшельника, точно так, как если бы в них ударила молния.

Слух становится неестественно острым. Появляются воображаемые звуки, которые терзают Отшельника. В разреженном воздухе ему слышатся обрывки разговоров, которые прерываются тут же, как только он пытается к ним прислушаться.

Потом начинается борьба за сохранение равновесия. Он чувствует, что сейчас упадёт в сторону, вперёд или назад. Вскоре он начинает слышать своё приближение к стене. Малейшее возмущение воздуха, вызванное, например, поднятием руки, воспринимается как штормовой ветер.

Вскоре он начинает слышать удары своего сердца, которые кажутся пульсациями мощного двигателя. Потом приходят громкие булькающие звуки движущихся внутри его тела жидкостей, испарений из внутренних органов, которые выбрасывают свои выделения. Его слух становится настолько острым, что он слышит слабое трение мышечной ткани о мышечную ткань.