Александр Никитин - Морок Дарк

— Чтож теперь кажется мы в равных условиях. — усмехнулся Рыцарь. Он огляделся. Взрытый слой дерна выдавал волчью яму, оставленную каким-то охотником, наверно еще до появления здесь вервольфа.

Изловчившись, что бы не шуметь Рыцарь побрёл к ней. Где-то в конце пути доспех предательски скрипнул, привлекая внимание хищника. Его острая морда моментально повернулась на звук. Мускулы напряглись сдавленной пружиной, а потом с невообразимой силой выстрелили.

Рыцарь, выругавшись, отпрыгнул. Лапы зверя уперлись в самый край ловушки, проскользили по влажной земле и провалились вниз, увлекая следом всё тело. Раздался жалобный скулеж, а за ним злобное рычание, как будто зверь ругал своего обидчика, суля ему мучительную смерть. Рыцарь заглянул в яму. На дне извивался, пытаясь слезть с заостренных кольев, проткнувших его насквозь, оборотень. Это его не прикончит, но хотя бы задержит. Даст время. Рыцарь посмотрел на рукоять меча с обломком лезвия, что лежали в его руке.

— Чтож ты до конца и хорошо исполнял свою службу даже когда стал непригодным. Наверно, ты ещё чего-то стоишь… — Он поковылял дальше. Из его груди вырывался протяжный стон и свист с каждым вздохом.

Было трудно дышать. Доспехи на нем превратились в решето, изорванное и исполосованное когтями хищника. Теперь они походили больше на рванину нищего, чем на ту крепость, которой некогда были. И побитый шлем был в жалком состоянии. А за спиной еще долго раздавался вой зверя. Давно миновала полночь и надежда начала покидать Рыцаря, когда среди звуков леса стало различаться журчание ручья. Он шёл к нему пока не увидел своими глазами.

— Неужели это он и есть?! На миг пришла мысль: «А возможно живая вода сможет помочь и ему?!

Ведь если она исцеляет смертельные болезни, то почему не сможет избавить его от голоса?!» Он с нетерпением ускоряет шаг, не обращая внимания на колючки в груди. Упав у края ручья, Рыцарь припадает к источнику и жадно пьет. Нет… это обычная вода. Разочарование давит тяжким грузом. И нервный, сдавленный смех больше похожий на плач вырывается из горла.

— Проклятье и как я мог позволить себе потерять голову! Я же не мог так сильно отчаяться?! Тяжело поднявшись на ноги, Рыцарь уже собирался уходить, но чутье твердит: «постой!». Глупая надежда… Взгляд привлекает белый отблеск и тут же пропадает во мгле. Пусто!

Там где он только что был пусто! Показалось?

— Кажется этим всё и закончится, — я схожу с ума. — подумал Рыцарь. Но вот ещё пара бликов с того самого места! Рыцарь решает подойти ближе. На мокрой земле колышимый ветром сидит белый мотылёк. Рыцарь аккуратно берёт его в ладонь и подносит к забралу шлема, чтобы рассмотреть. Маленькое, беззащитное создание с намокшими крыльями.

Теперь понятно, почему ты не летишь. Но на сердце от этого не легче… Внезапно Рыцарю захотелось раздавить его. Чтобы не только ему одному было больно, чтобы не только он один страдал… чтобы боль ушла к кому-нибудь другому! Но сдержался… Едва пересилив своё желание сдержался. Он сложил руки так чтобы укрыть мотылька внутри и осторожно подул на него. Согретый дыханием тот зашевелился. Его крылья просохли. Ещё немного и он вспорхнул с ладоней Рыцаря. Полетев над потоком ручья, в котором отражались миллиарды небесных светил и миров, сплетающихся и образующих на этой глади причудливый узор. Что-то отвлекает от полёта мотылька. Чутьё вновь требует внимания. Там, под водой, чёрный силуэт! Немного усилий и в руках оказывается деревянная чаша.

Простая чаша плотника, её края потрескались от времени проведённого на дне, но не смотря на это она каким то образом держит в себе воду.

— Это явно не обычная вещь. — пришло на ум Рыцарю, — И чутьё подтверждает эту догадку. Не она ли делает воду живой? Он набрал немного жидкости из ручья и буквально почувствовал, как в ней что-то изменилось. От него ускользнула суть произошедших перемен, но Рыцарь понял, что нашёл то, что искал. Чутьё его ещё не подводило! Рыцарь склонил голову над чашей. Еще немного. Губы, чувствуют свежесть живительной влаги. Ну же! Скоро все кончится, и ты забудешь этот страшный сон! Рыцарь одергивает себя. Сперва надо запасти немного, ведь он искал её не для своих нужд, — там в деревне по-прежнему кто-то умирает… Но он здесь, а тот далеко! Тот человек возможно умрёт ещё до того как Рыцарь вернется. Или может, будет поздно его спасать? И что тогда? Переводить бесценную воду на него глупо! А спасение так близко… Так манит… ведь он, так страдал, так долго сражался и шёл к этому. Тело само нагибается ниже к краю чаши. Рыцарь делает над собой усилие, чтобы прогнать назойливые мысли. И достав флягу, взятую с одного из дворов деревни, откупоривает её и аккуратно наполняет содержимым чаши. Потом вешает её на пояс. Но когда он снова зачерпывает воду из ручья, чаша неожиданно рассыпается, то ли от старости, то ли по прихоти злого рока. Это событие вызывает ступор. Разум отказывается признавать и верить в произошедшее! Рука тянется к фляге и тут приходит осознание того, что там находится единственный запас живой воды… и на двоих его не хватит… Взгляд проводит части чаши уносимые ручьём. Да, тут есть, повод для паники… Дрожащей рукой он сжимает флягу. А голос тут как тут, сладко, распевно шепчет: «Не давай живую воду сам излечишься! Что ты мечешься! Что ты МЕЧЕШЬСЯ!!!». Пытаешься не сдаться перед ним, не сорваться. Осознаёшь, как это будет сложно, — воду еще надо донести, а голос молчать не будет. Или всё-таки выпить самому? Рыцарь борется с голосом, со своими желаниями. С трудом отводит руку от бедра. Тело противится этому, бунтует, как будто приобретя собственную волю. И ноги не слушают. Рыцарь про себя выругался, его чертовски раздражало такое поведение. В конце концов, он привык быть себе хозяином!

— Стойте. — подумал Рыцарь, — «Привык быть хозяином»? — но он же ни когда им не был… Разве он не начал этот поход что бы стать себе хозяином? Верно. Дикая смесь из жажды жизни и стремления к свободе вела его всё это время. Вот его цель. Не стоит об этом забывать… Он прикусывает губу до тех пор, пока не начинает ощущать привкус крови. Быть может у него и не осталось сил сопротивляться, но не ему сейчас отступать! Это будет тяжело и дорога назад выйдет потруднее, чем встреча с оборотнем. Но ни шагу назад! Теперь в обратный путь. Роса еще не сошла с травы и листьев. Солнце плавно перевалило через горизонт и петухи начали привычно приветствовать приход нового дня. Жизнь в деревне проснулась, закипела работа. И за домашними хлопотами никто не заметил появления странного создания на окраине.

Блекло-чёрное, оно то вяло ползло, то шло на четвереньках, то пытаясь встать, заплеталось и падало. Его металлический панцирь потрепан и разбит. Когти, если таковые и были, стерлись. Оно было старо, как мир и готово его покинуть. В нем не осталось сил. Тетушка Анита занималась хозяйством по дому. Её сын ушел в поле вместе с рассветом. С тех пор как его отец занемог, ему приходилось работать за двоих. Тетушка стояла спиной к входу, когда подняли шум соседские собаки. Но она не придала этому особое значение.