Андрей Бондаренко - Карибская эскапада

Первый удар, нанесенный закрытым дамским зонтом, сбил с сэра Джона его черный котелок; после второго разлетелся на тысячи мелких осколков его монокль; после третьего… — впрочем, будем милосердны — кровожадность ныне не в почете.

После этого инцидента о свадьбе и речи быть не могло.

Но вовсе не это беспокоило нашу воительницу.

Гораздо более важная и неразрешимая проблема стояла перед ней — в Нью-Йорке, этом великолепном Мегаполисе, где, казалось бы, есть все, везде и всегда, невозможно было

достать ни chigos, ни sigaros. А как без этих волшебных помощников вспомнить секрет решения Великой Теоремы?

Проблема разрешилась как-то сама собой.

Села мисс Сара Тина Хадсон на первый же фруктовый пароход и отправилась в экзотическое путешествие с конечной точкой маршрута в захудалом городке Сан-Анхелино, что расположился где-то между тропиком Рака и тропиком Козерога.

Дальше случилось то, что случается в этих местах всегда и со всеми.

Увидела молоденькая жительница Нью-Йорка великое Чудо слияния Неба и Моря в Единую Сущность, да и забыла и о теореме Ферма, да и вообще обо всех и всяческих теоремах.

А, кроме того, вышла замуж за морского бродягу Симона Монтелеона, который, к несчастью, лет тринадцать тому назад сгинул где-то на просторах Карибского моря — не вернулся старенький пароход «Ватерлоо» в порт приписки.

Как рассказывают местные старожилы, в тот момент, когда наречённая вдевала в свою свадебную причёску жёлтую розу, над Сан-Анхелино появилась шикарная многоцветная радуга, досель и после этого — невиданная….

Детей у них не было, но сеньора Сара Монтелеон не вернулась в Большой Мир, живет себе в маленьком белом домике под красной черепицей, ухаживает за крохотным апельсиновым садом, и каждое утро выходит на городскую набережную — все ждет своего двухметрового верзилу с двумя симпатичными шрамами на смуглом обветренном лице.

За это все жители нашего городка ее безмерно любят и уважают.

Зорго опрокинул в себя ещё одну чарку рома.

— Что касается мальчишки и кота. Про появление Джедди мне рассказал один знакомый капитан — по прозванию Большой Сид, он лично был свидетелем того.

Джедди подбросили к порогу дома семейства Монтелеон лет двенадцать тому назад, как раз через год после того, как дон Диего затерялся где-то в морских лабиринтах.

За окнами царила чёрная-чёрная ночь, самая чёрная из всех ночей, какие доводилось видеть капитану Сиду в своей жизни.

Бушевала гроза — бешенная и страшная, полная миллионами молний и воя сумасшедшего ветра, дувшего с Дальних Гор.

В дверь постучали, и, одновременно с этим, где-то совсем рядом раздался странный долгий звук — то ли зов охотничьего рога, то ли плач трубы джазового музыканта.

Зарядив, на всякий случай, старинное фамильное ружьё крупной картечью и предварительно взведя оба тугих курка, отважная сеньора Сара Монтелеон резко распахнула дверь.

Сверкнула яркая молния, и в её свете предстала странная картина — около каменных ступеней крыльца стояла кованая колыбель непонятного чёрного металла изысканной тонкой работы — почему-то, с первого взгляда, было понятно, что вещь эта старинная, а вернее — очень и очень древняя.

В колыбели лежало нечто, завёрнутое в серую, дурно пахнущую шкуру непонятного зверя, и жалобно стонало-всхлипывало.

Когда, чуть позже — уже в столовой, сеньора Сара осторожно развернула мокрую шкуру, капитан Большой Сид — карибский шкипер, старый бесстрашный морской бродяга, повидавший всего и всякого, гостивший в ту пору на берегу по причине пулевого ранения в правое плечо, испуганно подпрыгнул, ударился головой о низкую потолочную балку и отчаянно заикал.

К слову сказать, окончательно пришёл в себя капитан не раньше, чем через час, употребив для этого адекватное количество универсального лекарства моряков всех стан и народов, а именно — пинты две-три чёрного ямайского рома.

Я давно уже заметил, что порой самые бесстрашные герои, могут испытывать порой чувство страха — и именно безмерное удивление виной тому.

А тут было чему удивляться: на серо-серебристой мохнатой «пелёнке» лежал младенец мужского пола, (что было установлено однозначно) — крохотное, морщинистое, но достаточно упитанное тельце с ярко-оранжевой кожей, равномерно покрытой тёмно-русой шёрсткой — включая ступни кривых шестипалых ножек и ладони толстеньких коротких (но все же, хвала Создателю — пятипалых) ручонок; абсолютно гладкое круглое личико с широким улыбающимся ротиком, полным жёлтых острых зубов (ну, никак не "зубиков"); огромные, вполне разумные, если не сказать большего, тёмно-фиолетовые глаза; и главное — совершенно круглые, непропорционально большие — в нашем обычном понимании — жёлто-лимонные уши.

Зрелище, конечно, было ещё то, но, как говорится, человек тем и отличается от животных, что ко всему, даже к самому необычному и необъяснимому, привыкает достаточно быстро.

Так вот, жители Сан-Анхелино к такому креативному виду Джедди привыкли уже года через три-четыре после его неожиданного появления.

Изменился он с тех пор несильно, разве что подрос немного — вплоть до полутораметровой отметки, да шёрстка стала чуть погуще, да уши чуть пропорциональней смотреться стали — растут, наверное, всё же медленнее, чем другие части тела. Вот только — никак не соглашается обувь надевать, всюду босиком бегает. Из чего у него подошвы? Непонятно, право, говорят — на них тоже шёрстка растёт знатная.

Некоторые умники считают, что по своему происхождению Джедди — обычный хоббит.

Ну, из тех, что так увлекательно описал мистер Дж. Р.Р.Толкинен.

А что, эта гипотеза ни сколько не хуже, чем рассуждения (тоже имеющие место быть) о домовых, троллях, инопланетянах и обезьянах.

Как бы там не было, парнишка он шустрый и добрый, все в городке его любят.

Да и способностями Джедди не обделён — легко болтает по-английски и по-испански, читает всё подряд, логикой не обделён.

А слух у него, обоняние, острота зрения — любой индейский охотник за аллигаторами позавидует. Да и как же иначе — чистокровное дитя природы, судя по всему.

Колыбельку и шкуру сеньора Сара показывает всем многочисленным гостям дома семейства Монтелеон.

Но никто из этих уважаемых личностей — ни скитальцы морей, ни кладоискатели и рудознатцы, ни учёные-путешественники, ни, даже — могучие вожди индейских племён — не смогли помочь в разрешении этой тайны — до сих пор название металла, из которого изготовлена колыбель, не установлено, как не опознано и животное, носившее некогда необычную серо-серебристую шкуру.