Светлана Литвакова - Зона особого влияния

— А как же…, - пролепетала растерянная Лариска.

— Андрей здесь в роли наблюдателя, поэтому ему нельзя было раскрываться. Видимо случилось нечто очень серьезное, если он на это решился! Пошли! — она уверенно направилась к дому.

Мы поплелись за ней.

Ребят дома не было.

На первом этаже все было тихо. На втором — вполголоса о чем-то спорили Эльвира и Андрей — их голоса то затихали, то звучали громче. Слов было не разобрать.

Мы устало опустились на скамью. Жутко хотелось есть.

— Явились! — ехидно проскрипел голос кикиморы из-за печки. — Домовой с ума сходит, а они шляются! — Растрепанная Анна Ивановна выползла из своего закутка. — Вон, сидит на печи в своем истинном обличье! Дармоед! — она забормотала что-то себе под нос и опять скрылась за печкой.

Громко и раздраженно мяукнул кот. Кикимора, как обычно, сорвала на нем свое плохое настроение.

— Доброжил! — позвала Василиса. — Ты хоть поздоровайся, я давно у тебя в гостях не была!

— Не больно важный гость! — недовольно пробурчал домовой, но с печки все-таки слез, вернее спрыгнул.

На полу оказалось маленькое, сантиметров пятьдесят ростом, существо — лохматое и пыльное. Существо чихнуло и засеменило к столу.

Василиса подхватила это чудо и усадила рядом с собой.

Доброжил помолчал немного, потом встряхнулся, как мокрая собака, подняв вокруг себя тучу пыли и, рявкнул басом:

— А где мои пироги?! В гости пришла, а подарков не принесла! — Он обиженно засопел, сверкнув буравчиками маленьких глаз.

— Принесла батюшка! — пропела Василиса, подмигивая нам. Она незаметно щелкнула пальцами и, на столе возникло блюдо с аппетитными пирогами.

Домовой опять встряхнулся — на этот раз пыли было гораздо меньше — и стал расти. Приняв знакомый облик старика, он деловито спросил:

— С чем пироги-то?

— И с творогом, и с ягодой, и с картошкой, — запела Василиса, пододвигая блюдо поближе к Доброжилу.

Аромат стоял такой, что Лариска не удержалась и потянула руку к пирогам. Я вовремя толкнула ее коленкой под столом, и она смущенно отдернула руку.

— Пахнут, как настоящие, — прошептала она мне на ухо.

— Для домового они и есть настоящие, — так же шепотом ответила я. — Он же дух, а значит может питаться энергией волшебства, причем, ему все равно, как эта энергия выглядит, пирогами или колбасой.

Доброжил тем временем с аппетитом уплетал румяные пироги, громко чавкая и постанывая от удовольствия. Вся борода и усы были усыпаны крошками, которые он периодически стряхивал на скатерть.

Наевшись до отвала, он громко рыгнул и, выбрав пирожок побольше, запустил его по направлению к печке.

Не долетая, пирожок растворился в воздухе. Из-за печи раздалось чавканье, немного в другой тональности.

— Доброжил, — вкрадчиво начала Василиса, — что дома делается? Какие новости? Никто не беспокоит?

— Как тебе сказать, Василисушка, — домовой пожевал губами, — много чего произошло. Шастает кто-то по ночам. Студенты ночь не спали, караулили. Я им говорил, что сам справлюсь, только они не послушались!

— Чего накараулили? — Василиса с трудом скрывала свое нетерпение.

— А ничего! Шебуршить — шебуршит! По духу — нежить, но на глаза не показывается. Ох, чую беду неминучую! Да что же это деется?!

— А ты чего? — укоризненно спросила Василиса. — Лешак сказывал, что упыри в округе появились. Появились?

— Может и появились, — домовой равнодушно пожал плечами, — мне-то что? Меня упыри не тронут.

— Доброжил! — повысила голос альвинка, — да ты и впрямь рехнулся! Тебе дело доверили, а ты?

— А я вам что говорила! — подтвердила кикимора из-за печи.

— Мое дело дом охранять! — категорично заявил дед и замолк, исподлобья глядя на Василису.

— А чего ж не охраняешь? — голос Василисы стал вкрадчиво-угрожающим.

— Охраняю! — Доброжил гордо выпрямился. — Нежить в дом не лезет, а на улице — не мое дело! Домовому вообще не положено из дома выходить! Я не обязан упырей стеречь! — Он насупился.

— Я тебе сейчас устрою, пень старый! — не выдержала Лариска. — Ну-ка быстро рассказывай, пока в шапке из дома не выкинула!

— Правильно! — проскрипела кикимора. — Ему дело доверили, честь оказали бесстыжему! Совсем сдурел на старости! Уже триста лет стукнуло, а он…

— Помолчи! — рявкнула Лариска. — Тебя никто не спрашивает!

— А могли бы и спросить, — обиженно проскрипела кикимора, — не меньше его знаю!

— Так-так! — проворковала Василиса, сжимая кулачки. — С этого места подробнее! Что ты знаешь, говори!

— Упыри ночью по двору шастали! — почти мелодичным голосом откликнулась Анна Ивановна, радуясь такому вниманию. — В дом не полезли, а окна колупали! Студентов ваших перепугали, а они…

— Чего тебя, старую, понесло?! — с досадой прервал домовой. — Я и сам могу рассказать людям…

— Как же, ты расскажешь! — откликнулась кикимора. — Кто вчера с Лешаком шушукался? Кто решил не вмешиваться? Моя хата с краю! — передразнила она интонации Доброжила. — Все расскажу! Сговорились они, окаянные!

— Да я тебя…, - замахнулся на печку домовой.

— А ничего ты мне не сделаешь! — голос кикиморы становился все моложе и моложе.

— Я тебя из дома выгоню! Пойдешь на болото! — злорадно посулил Доброжил.

— Шиш, тебе! — Кикимора выскочила из-за печки с резвостью молоденькой девчонки. Она изменилась — горб пропал, волосы завитые, одежда чистая. — Я Запечная, а не болотная! — Щас все скажу! — Анна Ивановна встала посреди комнаты и подбоченилась, с вызовом глядя на Доброжила. — Значит так! Вчерась Доброжил с Лешаком под дверями шушукались, а я случайно услышала…

— Подслушивала! — негодующе заверещал домовой противно высоким голосом.

Кикимора слегка покраснела, хотя на ее лице это было почти незаметно.

— Супротив хозяина идешь! — Он закашлялся. — Да я тебе…

— Ша! — рявкнула кикимора басом. — Чего разорался?! Какой ты хозяин? Хозяин дом охраняет, за дело общее радеет! А ты, что? Как нашкодивший кот на печке спрятался!

— Это я кот?! — от возмущения у Доброжила мелко затряслась борода.

Диалог грозил перейти в затяжную ругань.

— Замолчите оба! — звонким голосом прикрикнула Василиса.

— А чего она?! — обиженно забормотал враз притихший домовой. — Я хотел сам все рассказать. Ну, приходил ко мне Лешак. И что с того? Может, он мириться приходил?! — Доброжил слегка повысил голос, с неприязнью взглянув на кикимору.

Та всплеснула руками:

— Опять за свое! Врать удумал?! А ну, рассказывай правду, пень старый!

— Не такой уж и старый! — запротестовал домовой. — Триста один годочек всего! Да я еще…