Деннис Маккирнан - Рассветный меч

— Очередная человеческая причуда, — покачал головой Урус .

Араван только нахмурился и не произнес в ответ ни слова.

Риата, посмотрев на Уруса, сказала:

— Не стоит, дорогой, пренебрежительно относиться к предсказаниям — ведь мы действовали именно согласно пророчеству, когда вытащили тебя из–подо льда.

Теперь нахмурился Урус.

Бэйр взбежал на берег, в ту же секунду очутился в руках своего келана и разразился смехом и криками, когда Араван, схватив его, повернул вверх ногами. Поставив хохочущего ребенка на землю, Араван сказал:

— Как пожелал Дэлавар, волк–волшебник, и как хотите вы, я буду обучать этого смешливого волчонка. Но… — улыбка сошла с лица Аравана, и взгляд стал непреклонным и безжалостным, — если до меня дойдет хоть одно слово о том, где искать желтоглазого, я немедленно отправлюсь туда — ведь моя клятва отомстить за Галаруна важнее всего на свете.

Глава 9

ИМЯ ВОЛКА

ЗИМА 5Э999–1000

(спустя десять и девять лет тому назад)

Эльфам Арденской долины часто доводилось видеть громадного медведя и молодого дрэга, бродящих по длинным лесинам, из которых были сложены высокие защитные валы; волк нетерпеливо забегал вперед, затем возвращался к медведю, снова убегал вперед, а медведь шел флегматично и неторопливо. Завидев эту пару, эльфы останавливались и, не в силах сдержать улыбки, смотрели на них: они знали, что это Урус обучает своего сына искусству перевоплощения — забавному, если смотреть со стороны, а на самом деле опасному.

— Па, расскажи мне снова про мужчину и медведя, потом про мальчика и волка.

Урус, улыбаясь, смотрел на сына, который, обняв колени, ожидал любимого урока.

— Слушай, сынок. Живет на свете мужчина по имени Урус, и живет на свете медведь. Медведь — дикое животное, на здравомыслие которого едва ли можно полагаться, медведь руководствуется мотивами и нуждами, отличными от тех, которыми руководствовался бы мужчина до того момента, пока не принял облик медведя. Но этим медведем временами овладевают желания и побуждения, совершенно не свойственные медведю, а более свойственные человеку, точнее, именно тому человеку, которого зовут Урус.

К тому же медведь, который однажды побывал Урусом, может лишь случайно размышлять, руководствуясь какими–то желаниями и побуждениями; и хотя он может снова превратиться в Уруса, никто не может гарантировать, что это произойдет. Опасность в том, что медведь и Урус живут как бы вместе: Урус может никогда снова не стать медведем, а медведь может никогда вновь не стать Урусом. Урус–мужчина осознает опасность этого, а Урус–медведь нет.

С тобой, сынок, то же самое: существует ребенок по имени Бэйр и существует серебряный волк. И этот волк — настоящий дрэг. Он мыслит как дрэг, ведет себя как дрэг, хотя волк, который однажды побывал мальчиком, будет иногда мыслить не как дрэг, а как тот, кто носит имя Бэйр.

— Па, а скажи, мальчик, которого зовут Бэйр, может ли он временами мыслить так, как мыслит дрэг?

Урус засмеялся, и его смех больше походил на лай.

— Конечно, я в этом уверен, поскольку Урус мыслит как медведь, особенно когда ему предстоит вступить в драку.

— Значит, и я буду мыслить как волк, да, папа?

— Возможно, как и я во время драки. Хотя вероятнее всего, ты будешь мыслить по–волчьи во время охоты.

Бэйр печально кивнул, но вдруг оживился и спросил:

— А мы сейчас идем на охоту?

— Когда–нибудь мы пойдем,— со вздохом ответил Урус,— но не сегодня, и охотиться мы будем не в долине.

— Да–а, — разочарованно протянул Бэйр, — а где же, если не в долине?

Урус кивнул на запад и сказал:

— В Мрачном лесу. Глаза Бэйра округлились.

— Мама и дядя Араван говорили, что Дроуздарда когда–то был полон нечисти.

— Все это так, Бэйр. Но сейчас не время говорить об этом. Лучше скажи мне, что ты думаешь об уроках смены облика?

— Что ты человек, который временами думает как медведь, и медведь, который временами думает как человек. И я буду волком, который временами будет думать как мальчик, и мальчиком, который временами будет думать как волк.

— Теперь слушай меня внимательно, Бэйр, я хочу сказать тебе что–то очень важное: когда ты находишься в обличье волка, который думает как мальчик по имени Бэйр, ты можешь снова стать этим мальчиком. Жизненно важно, чтобы ты всегда помнил об этом. Ты всегда должен концентрировать внимание на своем истинном имени, когда готовишься преобразиться из мальчика в волка, ибо только тот волк, который знает свое истинное имя, может снова стать мальчиком.

— Па, я все это знаю. Я очень внимательно думаю о своем имени, когда готовлюсь принять образ волка, и о своем волчьем имени, когда готовлюсь вернуться к своему настоящему облику.

Урус с удивлением уставился на сына:

— У тебя есть волчье имя?

Бэйр утвердительно кивнул:

— Когда я был щенком, Сияющая назвала меня.

— Сияющая… Волчица?

— Ее полное имя, э… Сияющая Лунным Светом на Воде, когда Легкий Бриз Доносит Далекие и Близкие Ароматы.

— Уж очень длинное имя.

Бэйр повел плечом:

— Когда я был мальчиком по имени Бэйр, мне требовалось много времени, чтобы понять то, что говорила Сияющая, но, когда я становлюсь дрэгом, мне кажется, я всегда помню, что у меня есть волчье имя.

Некоторое время они сидели молча, затем Урус спросил:

— Так скажи мне, Бэйр, какое все–таки твое волчье имя?

— Охотник, Ищущий и Находящий, Один из Нас, но Не Такой, как Мы. — Бэйр нахмурился и, искоса посмотрев на Уруса, добавил: — Она сказала, что наступит день, когда я узнаю, что это значит.

— Возможно, такой день наступит, — вздохнув, согласился Урус.

Наступил день зимнего солнцестояния, когда эльфы исполняли ритуал смены времен года, и мало кто мог не улыбнуться, видя, как шестилетний Бэйр, важно выступая в группе мужчин, распевал тоненьким дрожащим голоском обрядовые песнопения; при этом он плавно перебирал своими маленькими ножками, замирал на месте и поворачивался в разные стороны. Но все, что пел и вытанцовывал малыш, было в тон и в такт тому, что делали остальные алоры. Риата смеялась, однако сердцем тревожилась, потому что Бэйр, который отлично знал и песни, и движения, еще не понимал их смысла и не знал, что они выражают.

Причиной ее волнения был не сам ритуал, а скорее то, что он предрекал Бэйру. Обряд раскрывал судьбу, ожидавшую ребенка, судьбу, полную опасностей и тревог.

Когда ритуал подходил к концу, Фэрил бросилась к Бэйру и схватила его, заключив в объятия, мальчик тоже ласково обхватил ее руками и прижался к ней.