Танит Ли - Попутчики

— Долго это не продлится, — сказал он волку.

Хейвор ничего не чувствовал. Страха у него не было. Он мог упасть и волк убил бы его. Все произошло бы так быстро, что те, другие, не успели бы вмешаться. Он не позволит им взять себя во сне. Он предпочитал долгую темноту, которая, по его мнению, следовала за жизнью, и надеялся быть в ней один.

Ветер превращался в хлещущие ремни священников. Хейвор ругался и стонал под свистящими ударами, а затем почва пошла на него, и он покатился, увидев небо и мчащиеся по нему тучи — конные отряды войска призраков.

Затем Хейвор увидел волка, стоящего у его ног. Юноша нащупал нож на своем поясе. Он был почти рад тому, что его смерть, если она оказывалась неизбежной, означало спасение для голодного волка.

— Подожди, брат, — сказал он. — Еще одну минутку! И волк, испуганный его голосом, отпрыгнул. Пальцы Хейвора так окоченели, что ему было трудно держать нож. Когда он уже совсем решил нанести удар, по воздуху пронесся подобный молнии луч, ударивший волка между глаз.

Зверь не издал ни звука. Он повернулся один раз вокруг своей оси, рухнул и остался лежать неподвижно.

Хейвор с усилием приподнялся на локтях и коснулся волка. Тело зверя было теплым. Снег приклеился к его меху, а из лба торчала рукоятка ножа.

— Бедный брат, — сказал Хейвор. Глаза его сразу наполнились слезами.

— Я его убила без всякого желания, — сказал кто-то сверху. — Но волчий сброд убивает, чтобы поддерживать друг друга, и мы, люди, должны держаться вместе. Кроме того, думаю, он и так был близок к смерти.

Хейвор снова опустился в снег и поднял голову, слишком слабый, чтобы встать.

Он решил, что видит стройного парня, еще очень молодого, закутанного от холода в меховой плащ с капюшоном. Чужак показался ему знакомым. Хейвор вспомнил лагерный костер, матерчатый кошелек с деньгами, испуганный голос… Лакон. Лакон, попросивший его отнести сбереженное жалованье матери. Лакон, ради которого он боролся за долю в кубке. Лакон, который был мертв и лежал, погребенный под стенами Авиллиды.

— Ты — привидение, — пробормотал Хейвор. Юноша опустился на колени возле него.

— Я человек. А ты болен. Ты прошел длинный путь? Неожиданно Хейвор понял, что перед ним не парень, а девушка, девушка шестнадцати или семнадцати лет, с нежным овалом лица и своеобразными зелеными глазами, цвет которых напоминал молодые желуди. Длинные коричневые волосы, вылезавшие из-под капюшона. Она была настолько иной, нежели его видения, и ее черты имели так мало общего с лицом свечного пламени, что он доверился ее словам

Она взяла свой нож и быстро очистила его в снегу. Ее лицо было бледным, но спокойным и решительным.

— Пойдем, солдат, — сказала она. — Попытайся встать. Я помогу тебе…

Силы у нее оказалось больше, чем можно было ожидать от ее хрупкой фигуры. Она поддержала его, и Хейвор выпрямился.

Под защитой деревьев ждал маленький пони с вязанкой хвороста на спине. Девушка сбросила груз на землю и помогла Хейвору взобраться на лошадь. Затем взяла поводья и пошла вперед.

— Мой дом за ближайшим пригорком, — сказала она. — Зимой я не решаюсь уходить далеко. Это было счастье, что ты говорил громко, иначе бы я тебя никогда не нашла. Ты куда добирался? В Венку?

— Да, — ответил он.

— Заедем сначала на хутор, — сказала она. — Ты можешь обогреться, подкрепиться и идти дальше, когда выспишься. До Венки не больше мили.

— Все, только не спать, — пробормотал он, но так тихо, что она не услышала.

Они достигли пригорка, и он увидел хутор — сараи, кладовые и старый дом, из камина которого поднимался тонкий шлейф дыма. С западной стороны одиноко стояло дерево, искривленная сосна.

Голос в мозгу Хейвора сказал: “Вы узнаете дом по большой кривой сосне с западной стороны…”

— Лакон, — сказал он громко.

Девушка помедлила и не оборачиваясь, спросила:

— Так ты познакомился с моим братом на войне короля, солдат?

— Да, — ответил Хейвор непослушным языком. Значит теперь он добрался до цели и должен передать весть о смерти и кошелек с монетами. Мать и две сестры Лакона.

Он извлек напиток, выпил его до последней капли и бросил фиолу в снег.

В Венке для него никакой помощи не было — это он знал. Он думал, что волк принесет ему смерть, но это оказалось заблуждением и смерть все еще сидела в засаде. Но теперь-надо было держаться, чтобы уладить еще одно дело.

Были ля Деньги Лакона запятнаны, потому что исходили из его рук? Ну, он мог предупредить женщин. Взял же лавочник его лошадей. Но воздействовало ли на третьих лиц золотое проклятье, которое он тащил с собой?

Девушка не обменялась с ним больше ни словом. Возможно, поняла, что брата больше не было в живых. Он бы позднее сказал им правду, протянув маленький матерчатый кошелек.

После этого он, как уже один раз было, взял бы заступ и ушел подальше. Хейвор хотел выкопать глубокую яму, опустить в нее кубок и ждать поблизости. Ждать смерти.

СИЛСИ

Тело Хейвора, казалось, понимало, что должно оказать последнее сопротивление. Кровь начала шуметь, голова стала совершенно ясной. Он воспринимал холод и яркий дневной свет. Когда во дворе он слез с пони, ноги уже не подгибались и у него уже было чувство, что он способен пройти мили, не уставая. Но между тем Хейвор прекрасно знал, что эйфория обманчива, и надеялся, что она продержится, пока он не справится со своей последней задачей.

Ему бросилось в глаза, что на ферме нигде не было видно живности; Он тщетно прислушивался: ни мычанья коров, ни похрюкиванья свиней или лая собаки. Даже куры или утки не показывались во дворе.

Девушка увела пони в один из низких сараев и сразу же вернулась. Она отворила толстую дощатую дверь в дом и ждала, пока он войдет — старинный жест вежливости южан.

Внутри было бедновато: только стол, скамья, три больших потемневших от времени сундука и высокий стул возле огня. Девушка зажгла воск в глиняном светильнике, так как, за исключением крошечного глазка над дверью, комнатка была без окон и, несмотря на тлеющий очаг, темной. Она сказала с некоторым упрямством в голосе:

— Я владею немногим, но охотно поделюсь с тобой.

Меня зовут Силси.

— Твоей матери и твоей сестры нет? — спросил он.

— Нет.

Она сказала это со странной горечью, которая скрывала нечто другое. Хейвор как-то стал восприимчив к этим тонкостям. -

— Далеко они? До захода солнца вернутся?

— Недалеко, солдат, но домой они больше не придут. На холме за фермой их могила. Я выкопала ее сама. Была эпидемия, многие в деревнях вокруг Венки умерли. Они больше никогда не придут домой. — Она посмотрела на него и добавила:

— Прошу тебя, никакой жалости и утешительных слов. Они не могут быть серьезными, потому что ты не знал их обоих.