Степан Мазур - Последнее сказание

Привыкли.

— Так вот, я больше наблюдала за «садоводом», чем за «растением». Терпеливо наблюдала, как Сергей, который вдруг стал Сергием с тобой возится. Разговаривает, убеждает, гладит по головке, водит на улицу на свет солнца или под лунный, на крышу. Водит как младшую сестренку, как любимую на руках носит, как дочке расчёсывает волосы, как старухе делает массаж дряхлых мышц, мажет синяки и ссадины своими вечными настоями, травками, притирками, мазями. Я их запаха никогда не любила. Ревности вроде не было. Какая к черту ревность, когда тебе было мало лет? Ты была мелкой, несформированной девчонкой с плоской грудью и большой головой, лупоглазая такая, забавная. Головастик этакий. Лада, его ближняя сестра, была гораздо красивее тебя. Ревновать следовало скорее к ней, но той пипетке было ещё меньше лет. Дело не в этом.

— А в чём, Лера. В чем дело? — Тихо, спокойно ответила Владлена.

Кричать на девушку в положении она не хотела, не смотря ни на какое внутреннее состояние. Любой всплеск эмоций, любой выброс негатива, доведение Леры до истерики — и мог быть выкидыш. Хотя, время родов приближалось. По сроку шёл девятый месяц. Но пусть лучше само. Беременные хрупкие. Владлена помнила своё состояние какие-то недели назад.

— А в том, что, сколько бы я его не убеждала бросить это безнадёжное дело с «возвращением твоей человечности», он не сдавался и продолжал попытки. Он вообще никогда почему-то не сдавался, не отступал. Даже на полшага. Словно не человек вовсе. Упертый баран!

— Он сын полубога. Внук бога. Правнук…

— Да я помню! Херня это всё! Он в первую очередь человек, который поверил в тебя! И потому ты ожила и расцвела. А потом ты поверила в него, пришла в эту долбанную тайгу и оживила его. Вы оба оттаяли, помогая друг другу в самый сложный период жизни. Вы смогли тогда. Так почему ты не веришь в него сейчас? Ведь это снова самый ваш сложный период жизни. Назовём его — третий.

— Третий, — слабо повторила Владлена.

— Да, третий. Сергей, Сережа, Сережищце… он понимаешь…не может быть рядом с тобой, потому что бродит где-то по звёздным тропинкам с вечным поиском философского камня или рога изобилия. Ищет всякую хрень со счастьем для всего человечества. Как папашка его. Они такие, да. Его не изменить. Это в крови. Но почему ты думаешь, что он не делает всё, чтобы вернуть плод вашей любви? Я ни в чём не уверена, даже в себе. Точнее в себе особенно. Но в одном я уверена точно. — Лера на миг замолчала, ощутив пинок изнутри от Светлены, но тут же продолжила — Да, я уверена на все двести процентов, что этот вихрастый всю Вселенную перетряхнет, если надо будет, но сына вернёт.

Владлена пустила слезу, мир вокруг поплыл.

— Так что не сомневайся в нём, дура! — Лера почти выплюнула последние слова, твернулась, вылезла из-за стола и побежала со всей доступной в положении скоростью на второй этаж в свою дальнюю комнату.

Побежала прямо в объятья Светоносного.

Говорят, истории имеют свойство повторяться. Как некогда Валерия ушла в руки Эмиссара Золы, так и сейчас она вновь предстала перед очами нечуждых крайних мер существа.

Говорят, Светоносный искушённый собеседник.

Говорят те, кто не знает.

Молчат те, кто знают.

— Привет, Лера. У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться, — улыбнулся не званный гость в комнате и по телу будущей рожаницы прошлись мурашки.

Тут же она ощутила, как отходят воды.

— Пойдем, обещаю, в моей лаборатории родишь безболезненно, — он протянул руку в ожидании руку.

Меньше всего Лера хотела куда-то идти. Впрочем, оставаться она тоже не хотела. Более того, выбирать между этими двумя действиями не было никакого желания. Поэтому она просто заплакала, обхватив живот, и Люцифер сам взял за руку.

Глава 2 — Свободный от всех –

Дмитрий с задумчивым видом наблюдал на экранах мониторов, как небо над космодромом переполнено светящимися шарами. Привычные единицы на локаторах — а в иное время и десятки — внеземных наблюдателей, стали вдруг сотнями ничем не закамуфлированными объектами потенциальной угрозы. Их можно было видеть без всяких приборов. Они сняли всю защиту и сбавили скорости, видимо посчитав, что людям в последние несколько дней и так есть чему удивляться.

Тревога взвыла, испытывая на прочность барабанные перепонки. Персонал на стартовой площадке и в помещениях засуетился, перейдя с размеренного шага на бег.

Небритая рожа Михалыча высветилась на центральном мониторе следом за тревогой.

— Не спи, доцент. Алярмо!

— Ты за НЛО беспокоишься?

— Тревога говорит, что самое время испробовать новые игрушки моего отдела. На основе взаимодействия с магнитным полем Земли.

— Игрушки? — Вскричал Космовед. — Какие к черту игрушки?! Что нам делать с инопланетянами?! Ты что такой спокойный? Стал буддистом? Постиг саматхи[2] ? Меня колотит даже с валерьянкой.

— Как какие игрушки? — удивился Конструктор. — Импульсные и торсионные, конечно. Спокойно, Дмитрий, они всегда здесь были. Сейчас просто опустили защитные экраны и наши локаторы стали их фиксировать почти все, да и невооружённым глазом теперь видно те, что светятся, как ты заметил. Это не беда. Беда скорее в том, что их теперь никто не контролирует, а без управления мы не знаем, чего от них ожидать.

Странно, но спокойный, рассудительный голос Михалыча успокаивал. Он словно рассказывал историю из детства, вспоминая былое с лёгкой тенью улыбки на лице.

Либо так, либо сошёл с ума, как рано или поздно происходит со всеми технарями и гениями. Отличить одно от другого не представлялось возможным. Главный конструктор, как и любой нормальный гений, всегда был слегка чудковатым.

— А что тогда вообще беда? Десант спецагентов массонов? Или хуже того — иллюминантов?

— Нет, с этими уже почти справились. — Уверенно ответил Михалыч. — С остальными земля поможет. Подскажет, где хоронить.

Дмитрий, стараясь не говорить ничего с сарказмом, просто вздохнул и более спокойно спросил:

— Ты скажи мне лучше, что с серокожими делать? Использовать ПВО? Есть угроза нашим ракетам?

— Ты хочешь узнать от меня, чего ждать?

— Да.

— Да бог его знает, Дима. Это же инопланетяне, а не бывшие союзные республики с маленькими территориями и большим гонором. Эти существа, я бы сказал, позаковырестее будут.

— Мне быть хоть одну подсказку, — вздохнул Космовед. — У мира наконец появился внешний враг, но теперь он никому не нужен, так как своих извели.