Вольфганг Хольбайн - Над бездной

На какое-то мгновение Деляну потерял сознание, а когда пришел в себя, был уже не один. Перед ним двигалось что-то или кто-то, доносились до слуха крики и шум, как с поля боя, и все пребывало в каком-то лихорадочном движении. И вдруг — пронзительный крик ребенка… Фредерик!

Это придало ему новые силы. Шатаясь, он направился в сторону призрачного движения и узнал две танцующие тени и блеск металла. Андрей провел тыльной стороной ладони по глазам, вытер гарь и пот и кое-что разглядел.

Он находился у торца дома, недалеко от двери, через которую так неудачно попытался спастись хозяин. Всего лишь в нескольких шагах от него стояли двое в темных плащах, под которыми поблескивали панцири. Один — на колене, второй — так же, в шаге за ним. Оба были вооружены длинными луками, а перед ними в землю были воткнуты стрелы, множество стрел, уже готовых для того, чтобы пустить их в каждого, кто захочет спастись через заднюю дверь.

Андрей вытащил меч и не раздумывая напал.

Тот, что стоял впереди, уже держал стрелу на тетиве. Он мог бы выстрелить, Андрей был уверен, что он выстрелит, и готовился испытать боль. Но тот застыл в своей позе и в смятении смотрел на демона, который, рыча, в огненном одеянии двигался на него. Обоим лучникам в этот момент он действительно казался демоном, поднявшимся прямо из преисподней, чтобы утащить их за собой.

Это было последнее, что они видели в своей жизни. Андрей прикончил их — быстро, безжалостно, ни секунды не колеблясь.

Ощущение страшного внутреннего холода росло в нем. Он ничего не чувствовал, убивая лучников, — ни триумфа, ни облегчения. Как будто и не лишил их жизни. Он… устранил препятствие, и больше ничего. Никаких угрызений совести, словно страх и боль выжгли в нем все человеческое. На какое-то время Деляну стал механизмом, выполняющим свое задание любой ценой.

Его холодный взгляд скользил по горящему дому и по всему, что творилось вокруг. В отчаянной схватке сошлись свет и мрак. Он узнал три, четыре, а возможно, и пять фигур, из которых по меньшей мере одна отсвечивала расплавленным золотом.

Андрей сосредоточил свое внимание на доме. Левая часть его была объята пламенем, оттуда вырывался черный жирный чад. Из окон, ставни на которых от жара давно превратились в пепел, с ревом рвались языки пламени, как из клапанов обжиговой печи. Температура внутри была, видимо, такой, при которой плавят железо. Живых внутри просто не могло быть. И все же ему почудилось, что из гула и грохота пожара доносятся крики. Внезапно в дверях, едва держась на ногах, показалась горящая фигура и с нечеловеческим криком стала кататься по земле.

Андрей сунул меч в ножны и, не обращая внимания на умирающего, заслонив лицо руками, бросился внутрь. Ослепительный свет и невыносимый жар устремились навстречу ему. Дышать было нечем. Его обожженная кожа трескалась и рвалась. Но теперь он действительно слышал крики, хотя и не мог сказать, был ли это голос Фредерика, — сам звук человеческого голоса в этом огненном аду вселил в него мужество.

Он пересек тесную, охваченную пламенем кухню, ворвался в трактирный зал и споткнулся о труп хозяина, но не упал, а, шатаясь, беспомощно сделал еще несколько шагов и потерял ориентацию. Вокруг него не было ничего, кроме нестерпимой жары, ослепительного света пламени и беспорядочного шевеления. Было невозможно что-либо увидеть или хотя бы определить, в каком месте горящего дома находится мальчик.

Но вдруг… Деляну почувствовал, где Фредерик. На краткий миг ему открылся новый, прежде неизвестный смысл слов «Фредерик жив». Он был совсем рядом, страх и невыносимая боль загнали его в угол. Андрей прыгнул к нему, ощутил тлеющую ткань его одежды и схватил мальчика. Сам он почти ничего не видел. Боль переступила границы возможного и продолжала терзать его еще сильнее, но именно эта бесконечная мука и придала ему силы прижать к себе Фредерика и потащить туда, где, по его смутной догадке, должна была находиться дверь. Боль не оставляла его, — в милосердной смерти, которая положила бы конец этому ужасу, ему было отказано.

Андрей налетел на стойку, отбросил ногой мягкое, неподвижное препятствие и понял, что он на верном пути. Ослепший от боли, задыхающийся, едва передвигая ноги, он наткнулся на дверной косяк и из последних сил рванулся через горящую кухню прочь из дома.

По ту сторону двери силы окончательно покинули его. Он упал на колени, уронил Фредерика и попытался перевернуть его, чтобы погасить пламя на одежде, но не был уверен, удалось ли ему это. Беспомощно повалившись на бок, Деляну руками погасил огонь, охвативший его волосы, и использовал ничтожный остаток сил для того, чтобы не лишиться сознания. Еще никогда в жизни он не был так тяжело изранен. Возможно, пройдут часы или даже дни, прежде чем он придет в себя. А быть может, через несколько минут он умрет. Пока же людям в золоте не удалось убить его, и он должен выстоять, хотя бы для того, чтобы забрать отсюда мальчика.

Андрей с трудом открыл глаза и встал на четвереньки. Он все еще не верил, что Фредерик лежит рядом и, видимо, находится в сознании. Мальчик корчился от боли и то и дело жалобно стонал. Андрей был даже рад, что не может разглядеть его лица.

Он подполз к Фредерику и протянул руку, чтобы перевернуть его, но тут получил сильный удар ногой по ребрам, и его отбросило в сторону.

— Мальтус рассказал мне о тебе, Деляну. И о том, что обещал тебе новую встречу с нами. И все же я не верил, что это произойдет, да еще так скоро.

Андрей не узнал голоса. Но человек говорил с тем же акцентом, что и тот исполин у скал, который чуть не разрубил его пополам.

Сверкающая золотом фигура над ним куда-то уплыла, и грозящая потеря сознания, с которой он так отчаянно боролся, снова вернулась к нему. Но поддаваться было нельзя. Если только это случится, золотой рыцарь прикончит его. Сначала его, потом Фредерика.

Он нащупал рукой меч. Золотой рыцарь злорадно рассмеялся, отбросил ударом ноги руку Андрея и вытащил уже свой меч.

— Ты и в самом деле упорный, Деляну, — сказал он. — Даже как-то жалко, что тебе маловато осталось жить, чтобы стать достойным противником.

Взгляд Андрея прояснялся. Он реально ощущал, как на нем заживают страшные раны, причиненные огнем, но вместе с тем чувствовал, как быстро тают его силы. Злосчастная судьба, не позволявшая ему умереть, требовала дани, и он мог в любой момент потерять сознание.

Острие меча касалось его горла и продвигалось вниз, к сердцу, но рыцарь пока не колол, а, склонив голову набок, наблюдал за Андреем.

— Тебе еще никогда не доводилось смотреть смерти в глаза, не так ли? Тебя удивляет то, что с тобой происходит, и ты немного боишься? — Рыцарь кивнул, как будто получил от Андрея ответ. — Не имеет смысла убивать такого молокососа, как ты. — Он рассмеялся. — Но еще меньше смысла оставлять тебя живым.