Клайв Льюис - Принц Каспиан

Вместо того, чтобы задремать, она окончательно проснулась — это было странное, ночное, сонное бодрствование. Залив светился все ярче — вышла луна, но за деревьями ее не было видно. Люси почувствовала, что лес проснулся вместе с ней. Сама не зная почему, она быстро встала и отошла от лагеря.

— Как чудесно, — сказала она себе. Было прохладно и свежо, вокруг пахло чем-то удивительно приятным. Поблизости послышалась первая трель соловья, он начал петь, остановился, снова запел. Впереди было еще свежее. Она пошла и вышла туда, где деревья росли реже, повсюду были пятна и лужи лунного света, но свет и тень так смешались, что она ничего не могла разглядеть. В этот момент соловей, закончив, наконец, распеваться, разразился великолепной трелью.

Глаза Люси привыкли к свету, и она смогла разглядеть деревья рядом с собой. И страстная мечта о тех днях, когда деревья разговаривали, охватила ее. Она знала, как бы заговорили деревья, если бы она смогла их разбудить, и помнила, на каких людей они были похожи. Люси посмотрела на серебристую березу: у нее был мягкий льющийся голос, и она походила на стройную девушку, с развевающимися вокруг лица волосами. Она взглянула на дуб: это был высохший, но крепкий старик с курчавой бородой и бородавками на лице и руках (из них тоже росли волосы), но лучше всех было буковое дерево, под которым она стояла: это была грациозная богиня, спокойная и величественная, госпожа леса.

— Деревья, деревья, деревья, — начала Люси (хотя вовсе не собиралась говорить). — Проснитесь, деревья, проснитесь. Разве вы не помните? Разве вы не помните меня? Дриады и нимфы, придите, придите ко мне!

Хотя не было ни дуновения ветерка, они зашелестели, и шум листвы был похож на слова. Соловей перестал петь, как будто что-то услышал. Люси показалось, что она вот-вот поймет то, что пытаются сказать деревья. Но ничего не произошло. Шелест умер, соловей запел снова. Лес опять выглядел как обычно. Люси знала (так бывает, когда стараешься вспомнить имя, и почти вспоминаешь, но оно исчезает раньше, чем ты его произнесешь), что она в чем-то ошиблась: то ли заговорила с деревьями на секунду раньше, то ли на секунду позже; не сказала какого-то важного слова или что-то сказала неправильно.

Внезапно она почувствовала, что очень устала. Вернувшись назад в лагерь, она втиснулась между Сьюзен и Питером и тут же заснула.

Утро было холодным и безрадостным. В лесу царили серые сумерки (солнце еще не встало), тело ломило, все были грязные.

— Яблоки, хей-хо, — сказал Трам с печальной усмешкой. — Я должен заметить вам, древние короли и королевы, что вы не слишком хорошо кормите своих подданных!

Они встали, отряхнулись и огляделись кругом. За толстыми стволами деревьев ничего не было видно.

— Я надеюсь, ваши величества хорошо знают дорогу? — спросил гном.

— Я не знаю, — произнесла Сьюзен, — я никогда раньше не видела этих лесов. Теперь мне кажется, что мы должны были идти вдоль реки.

— Ты могла сказать это раньше, — ответил Питер со вполне понятной жесткостью.

— Не обращай на нее внимания, — сказал Эдмунд, — она всегда была занудой. У тебя есть карманный компас? Мы в отличной форме. Надо идти на северо-запад и пересечь маленькую речку — как бишь ее звали — Стремнинку.

— Я помню, — отозвался Питер, — она впадает в большую реку около брода у Беруны, или моста у Беруны, как говорит Д.М.Д.

— Правильно. Пересечем речку, поднимемся на холм, и будем у Каменного Стола (я имею в виду курган Аслана) около восьми утра. Надеюсь, король Каспиан накормит нас завтраком!

— Хорошо, если ты прав, — вздохнула Сьюзен, — я не помню таких подробностей.

— Как тяжело с девчонками, — обратился Эдмунд к Питеру и гному, — они никогда не помнят карты.

— Зато мы помним еще что-нибудь, — сказала Люси. Сначала все шло неплохо. Им показалось даже, что они отыскали старую тропу: в лесу всегда кажется, что ты нашел тропу. Но такие тропы исчезают через пять минут, и ты находишь следующую (надеясь, что это не новая, а та же самая тропа) и когда ты окончательно потеряешь направление, то поймешь, что это были вовсе и не тропы. Однако мальчики и гном привыкли к лесам и не слишком доверяли тропинкам.

Они брели уже полчаса (у троих еще немело тело от вчерашней гребли), когда Трам внезапно прошептал: «Стойте». Все остановились. «Кто-то идет за нами, — тихо сказал он, — или, вернее, рядом с нами, здесь, слева». Все замерли, вглядываясь и вслушиваясь, пока не заболели глаза и уши. «Давай натянем луки», — предложила Сьюзен Траму. Гном кивнул, и оба лука были взяты на изготовку.

Они шли теперь по более редкому лесу, держась все время настороже, потом вошли в густой подлесок. Как только они миновали его, послышалось рычание, и кто-то с быстротой молнии выскочил из сломанных кустов, сбив Люси с ног. Падая, она услышала звон тетивы, а когда пришла в себя, увидела огромного страшного серого медведя, лежавшего мертвым со стрелой Трама в боку.

— В этом состязании Д.М.Д. побил тебя, Сью, — сказал Питер с вымученной улыбкой. Даже он слегка испугался.

— Я… я выстрелила слишком поздно, — ответила Сьюзен смущенно. — Я побоялась, что это один из наших медведей, говорящий медведь. (Она ненавидела убивать кого бы то ни было.)

— Ужасно, — заметил Трам, — большинство зверей стали немыми созданиями и врагами, но ведь и другие остались. И никогда нет уверенности, но медлить нельзя.

— Бедный старый мишка, — воскликнула Сьюзен, — ты думаешь, что он был говорящий?

— Ну нет, — отозвался гном. — Я видел его морду и слышал рычание. Просто он хотел на завтрак маленькую девочку. Кстати о завтраке: я не хотел бы лишать ваших величеств надежды на хороший завтрак у короля Каспиана, но запасы в лагере очень скудны. А медвежатина — отличная еда. Стыдно оставить всю тушу ничего не взяв. Это не займет много времени. Полагаю, что юноши — я хотел сказать — короли — знают, как освежевать медведя.

— Отойдем подальше, — сказала Сьюзен Люси. — Я знаю, что это страшно противное дело. — Люси кивнула с содроганием. Когда они уселись, Люси вдруг произнесла: «Мне пришла в голову ужасная мысль, Сью».

— Какая?

— Что будет, если когда-нибудь в нашем мире люди станут дикими, как звери, а выглядеть будут как люди, и невозможно будет разобрать, кто есть кто?

— У нас тут в Нарнии достаточно забот и без того, чтобы воображать такое, — ответила практичная Сьюзен.

Когда они вернулись к остальным, лучшие куски мяса, которые можно унести с собой, были уже срезаны. Не слишком приятно класть в карманы сырое мясо, но они завернули его в свежие листья. У них было достаточно опыта, чтобы понимать, как они отнесутся к этим мягким и противным сверткам, когда по-настоящему проголодаются.