Кристи Голден - Раскол: прелюдия к Катаклизму

— Для тебя это очень... сдержанные действия, — отметила Джайна.

— Мои действия должны быть основаны на моих знаниях, а не подозрениях. Но если окажется, что за этими зверствами стоит Тралл, будь уверена, я во главе войска ворвусь в Оргриммар и отрублю ему голову. В моих это полномочиях или нет, я сделаю это.

— Если к этому причастен Тралл, то я буду идти рядом с тобой, — ответила Джайна. Она хранила уверенность, что Тралл будет так же шокирован произошедшим, как и они с Варианом. Даже если он не был другом Вариана, Тралл был честным противником. И он никогда бы не одобрил нарушения договора, не говоря уже о таком ужасном нападении.

— Я хотела поговорить об Андуине, — сказала она, меняя тему.

Вариан кивнул.

— Андуин — прирожденный дипломат. Он смирился с необходимостью войны в Нордсколе, но жаждал — и до сих пор жаждет — мира. А я, похоже, никогда не перестану стремиться к войне. Все было очень хорошо, когда я вернулся, но...

— Ну, он же подросток, — улыбаясь, ответила Джайна.

— Он тяжело принял гибель Болвара. Очень тяжело.

От упоминания этого имени Джайне стало не по себе.

— Я понял, как сильно они сблизились в мое отсутствие. Болвар был Андуину как отец.

— А он... знает? — тихо спросила Джайна.

Вариан покачал головой.

— Нет. И надеюсь, не узнает никогда.

Вместе с вестью о свержении Короля-лича пришла и другая — всегда должен быть тот, кто управляет Плетью. Иначе бесконтрольная Плеть уничтожит этот мир. Кому-то предстояло, надев шлем, стать новым Королём-личом, иначе все, ради чего они сражались, было напрасно.

И это сделал Болвар. Пламя красных драконов спасло ему жизнь, но ужасно изуродовало: казалось, он стал живым тлеющим углем, которому грубо придали очертания человеческого тела. Болвар настоял на принятии ужасной обязанности. И именно он носил ныне шлем Короля-лича, воссев на вершине мира, призванный навечно быть стражем нежити. Голубые глаза Джайны быстро наполнились слезами от одной только мысли о нем.

— Андуин многое пережил, — хрипло сказала Джайна. Поборов дрожь в голосе, она продолжила. — Но Болвар не был его отцом. Ты его отец. И я знаю, он рад твоему возвращению. Но...

— Но он хочет видеть отца, а не Ло'Гоша. И совершенно понятно, почему. Но, Джайна... Иногда даже я не уверен, где кончается один и начинается другой. И я не хочу, чтобы мальчик был рядом со мной, жил рядом со мной, пока я пытаюсь с самим собой определиться.

— Я думала о том же. И у меня есть идея...

Джайна, накинув капюшон, вышла из собора. Дождь только усилился, но она не сильно из-за этого переживала — живя на Тераморе, она давно привыкла к такой сырой погоде.

Джайна переместилась в Штормград с помощью магического телепорта, и у неё не было лошади. Она быстро шагала мокрыми городскими улицами к крепости Штормграда. Дорога была недалёкой, но по пути она несколько раз угодила в лужи, и, добравшись до крепости, уже дрожала, успев основательно вымокнуть.

Стража узнала ее и вежливо встретила поклонами при входе. Слуги быстро подошли к ней, предлагая забрать плащ и принести выпить что-нибудь горячее. Она отказалась от предложенного с приятной улыбкой и поблагодарила их за внимание. Она была знакомым гостем, и никто не задал ей лишних вопросов, когда она интересовалась, как ей лучше пройти по крепости.

Джайна проходила мимо церемониальных комнат и тронного зала, направляясь в личные апартаменты королевской семьи. Оказавшись перед дверью в комнаты Андуина, Джайна поправила мокрые волосы и тихо постучала.

Отвечать ей не спешили. Она постучала еще раз и на этот раз негромко сказала:

— Андуин? Это я, Джайна.

Она услышала тихие приближающиеся шаги, и дверь медленно приоткрылась. Мрачные голубые глаза посмотрели на нее, а затем — по сторонам.

— Это всего лишь я, — уверила Джайна мальчика.

Он кивнул и отступил на шаг назад, пропуская ее внутрь.

Убранство крепости Штормграда было роскошным, хотя и не шло ни в какое сравнение с былым величием замка Лордерона. Она припомнила, какими были покои принца Артаса, когда прошла в намного более скромную комнату Андуина. Всю свою жизнь он был принцем (и королём на какое-то время, пока не было Вариана), но убранство его комнаты было простым и строгим. Маленькая кровать, похоже, была сделана на ребенка, а не на юношу.

"Вскоре ему понадобится кровать побольше", — подумала она, ведь он рос как на дрожжах. У кровати не было богатого балдахина, а стены комнаты были пусты. Только портрет младенца Андуина с матерью, королевой Тиффин, висел на стене. Джайна догадалась, что картину нарисовали незадолго до смерти Тиффин. Она погибла от камня, брошенного из толпы во время бунта Братства Справедливости. Именно на этот случай она намекала Вариану, пытаясь заставить его понять положение Тралла. Андуин совсем не знал своей матери.

Рядом с кроватью располагалась обычная тумбочка, на ней кувшин с водой и небольшая чаша. В нескольких шагах от кровати стояла незажженная жаровня, зимой согревающая комнату. Раскрытая дверь, вероятно, вела в другую комнату, в которой хранилась одежда и прочие регалии Андуина, поскольку в этой Джайна не видела даже гардероба. В центре комнаты стоял небольшой стол, заваленный книгами, рукописями, также на нём были чернила и перо, а рядом со столом — единственный стул. Андуин любезно предложил ей присесть, забрал ее плащ, который она держала в руках, повесил и встал рядом со стулом, скрестив на груди руки. Очевидно, что он все еще переживал из-за беседы с отцом.

— Вы насквозь промокли. Позвольте, я прикажу принести вам чаю, — сказал он решительно.

— Спасибо. Это было бы очень кстати, — она улыбнулась ему.

Он ответил ей натянутой улыбкой, но глаза его оставались серьезными. Он дернул толстый шнурок, висевший возле двери.

— Клянусь, в следующую нашу встречу ты будешь таким же высоким, как твой отец, — поддразнила Джайна, надеясь развеять его мрачное настроение. Она уселась поудобнее.

Андуин слегка скривился.

— Который из двух?

Его тон был ровным и беспристрастным, как и положено принцу, но слова пропитаны едкостью, и Джайна, которая так хорошо его знала, вздрогнула.

— Твой отец очень огорчен тем, что ты видел, — мягко сказала она.

— Еще бы, — сказал Андуин тем же тоном. — Но я в свои годы повидал многое.

Он стоял прямо, сцепив руки за спиной. Был ли он уже обручен? Она поняла, что не знает этого. И надеялась, что еще нет. Андуин был прав. Он повидал слишком многое за свою короткую жизнь, и она надеялась, что ему представится ещё хотя бы немного времени побыть мальчишкой.