Роберт Говард - КОНАН. КРОВАВЫЙ ВЕНЕЦ

— Разве простой смертный может понять мотивы Колдунов? — холодно ответил властелин.— Мои аколиты в храмах Турана, приобретшие власть над жрецами Тарима, настаивали, чтобы я действовал в пользу короля Ездигерда. По определенным причинам я согласился. Как я должен объяснять причины, побудившие меня к такому решению, дабы ты поняла их своим слабым умом? Все равно не поймешь.

— Я понимаю одно: брат мертв! — выкрикнула Жазмина с болью и ненавистью.

Она поднялась на колени и пронизывала его взглядом широко открытых глаз, как пантера, приготовившись к прыжку.

— Так пожелал Ездигерд,— холодно молвил колдун.— Мой временный каприз поддержал притязания туранца.

— Ездигерд твой вассал? — Жазмина пробовала скрыть охватившие ее чувства.

Она нащупала нечто твердое, скрытое под складками бархата. Незаметно переменила позу и засунула руку под покрывало.

— Разве пес, сжирающий объедки под стеной храма, может быть вассалом бога? — ответил владыка.

Казалось, он не видит незаметных движений девушки. Под складками покрывала Деви нашарила то, что показалось ей рукояткой стилета. Жазмина наклонила голову, пытаясь скрыть блеск торжества в глазах.

— Но хватит с меня Ездигерда,— сказал властелин.— Я нашел лучшее развлечение… Ха!

Жазмина прыгнула, как кошка, с диким криком, стараясь нанести убийственный удар. Но споткнулась и упала, растянулась на полу, смотря на человека, который чуть не стал ее жертвой. Тот сидел на подиуме, даже не шевелился, с его лица не сходила загадочная улыбка. Жазмина подняла дрожащую руку и взглянула на нее широко раскрытыми глазами. В руке был не стилет, а цветок золотого лотоса с помятыми лепестками и сломанным стеблем.

Она отшвырнула лотос, словно ядовитую змею, и на коленях отползла от колдуна. Вернулась на подиум, не без основания полагая, что это больше подходит княжне, нежели ползание по полу у ног чернокнижника. Взглянула на него с ужасом, ожидая реакции.

Но властелин не шелохнулся.

— Вся материя одинакова для того, кто располагает ключами от врат Космоса,— загадочно изрек он.— Для сведущих в Искусстве нет вещей неизменных. По его воле в неземных садах зацветает сталь или цветок сверкает острием меча в лунном свете.

— Ты демон,— всхлипнула она.

— Нет,— засмеялся он.— Я родился на этой планете очень давно. Когда-то был обычным человеком, и на протяжении долгих тысячелетий служения Искусству я не утратил всех признаков человеческого. А человек, углубившийся в Черное Искусство, сильнее демона. Я человек, но царствую над демонами. Ты видела Колдунов из Черного Круга; если я скажу тебе, из каких отдаленных королевств я призвал их и от какой судьбы охраняет их мой заколдованный кристалл и золотые змеи, ты потеряешь рассудок от ужаса. И только я один — их господин. Хемса мечтал о величии — бедный глупец, разбил ворота и летал вместе со своей любовницей с вершины на вершину! Но если бы я его не убил, в один прекрасный день он смог бы стать таким же могучим, как и я.

Он снова рассмеялся.

— А ты, глупое создание, строила козни, желая послать волосатого вождя горцев на покорение Имша! Милая шутка, если бы мне пришло это в голову раньше, я и сам постарался бы, чтобы ты попала к нему в руки. Даже тогда, когда он схватил тебя, ты не отказалась от мысли сделать его своим орудием, намереваясь использовать свои женские чары. Но если не брать во внимание твою глупость, все же ты — женщина, на которую приятно посмотреть. Я намерен держать тебя здесь своей невольницей.

Услышав такие слова, наследница гордых императоров крикнула со стыдом и злостью:

— Не посмеешь!

Издевательский смех стегнул ее, как кнут.

— Король не посмеет растоптать червяка на своей дороге? Глупая, твоя гордость для меня не более чем стебелек на ветру. Я целовал царицу тьмы. Ты видела, как я расправляюсь с теми, кто мне сопротивляется?

Съежившись от страха, девушка стояла на коленях на бархатном покрывале. Свет померк, в комнате потемнело. Лицо Колдуна Имша стало ужасным. В его голосе появились повелительные нотки.

— Никогда тебе не покорюсь! — произнесла она с дрожью, но решительно.

— Покоришься,— ответил колдун с жесткой уверенностью.— Страх и боль приучат тебя к покорности. Я буду стегать тебя ужасом и кошмаром до предела твоей выносливости, пока ты не станешь в моих руках словно воск, мягкой и податливой на каждое пожелание. Ты изведаешь страдания, которых не довелось перенести ни одной смертной, пока каждый мой приказ не станет для тебя волей богов. Вначале ты вернешься в свое забытое далекое прошлое, в свои предыдущие воплощения.

При этих словах все вокруг замельтешило перед глазами испуганной Жазмины, волосы на голове встали дыбом, язык примерз к нёбу. Откуда-то долетел глубокий, зловещий удар гонга. Драконы на гобеленах, извергнув голубое пламя, исчезли. Сидящий на подиуме властелин превратился в бесформенную тень. Серый полумрак сменился густой, мягкой, почти осязаемой темнотой, пульсируя странным светом. Жазмина не могла уже разглядеть властелина. Она ничего не видела. Только неясно ощущала, что стены и потолок отдаляются от нее, исчезают.

Потом где-то в темноте появилось пламя, оно то зажигалось, то гасло, как светлячок. Затем увеличилось, посветлело, стало ослепительно белым. Потом вдруг разлетелось дождем искр, которые тем не менее не рассеивали мглы. В комнате все же остался слабый отблеск, позволяющий заметить растущий из каменного пола черный гибкий стебель. На глазах у ошеломленной Жазмины растение распустило широкие листья, и огромные черные одурманивающие цветы склонились над сжавшейся на подиуме девушкой. Черный лотос в мгновение ока вырос из каменной плиты так, как он вырастал в таинственных джунглях Кхитая.

Широкие листья колыхались со зловещим шелестом. Цветы склонялись над Жазминой, словно разумные создания, танцуя на бледных стеблях. Еле различимые на фоне густой, непроницаемой тьмы, они порхали над ней, как гигантские бабочки, непонятным способом давая ощутить свое присутствие. Их одуряющий запах кружил голову, и Жазмина попробовала сползти с подиума, но тут же судорожно прильнула к нему, когда пол наклонился под невероятным углом. Деви с ужасом вскрикнула и судорожно сжала руки, но неведомая сила разжала ее пальцы. Ей казалось, что рассудок помутился, а весь мир рассыпался в прах. В черной ледяной пустыне она была л ишь дрожащей былинкой разума, уносимой ветром, который грозил задуть слабое пламя жизни, как дыхание бури гасит горящую свечу.

Потом она ощутила внезапное движение, когда былинка, в которую она превратилась, смешалась с мириадами других, рождая жизнь в болоте первобытной жизни. В созидающих руках Природы она вновь превратилась в мыслящую единицу, медленно кружась по бесконечной спирали своего существования.