Юлия Фирсанова - Возвращение, или Свободу попугаям!

Глава 2

Балаганщица, двигаясь экономно и четко, привычно для пожилых людей, берегущих убывающие силы, зажгла одну за другой три лампы, две в разных углах и одну подвешенную сверху в центре шатра. Приятные мягкие тени легли на подушки, ковры, платки и покрывала, устилающие пол и стены помещения. Там, где не лежало чего-то красиво-фактурного неуловимо напоминающего смесь цыганских мотивов, индейской этники и эльфийских узоров, располагались шкатулки, ящички, мешочки, бутылочки на низких полках или прямо в подобиях сеток-авосек, уснастивших в изобилии шатер. Все с таким расчетом, чтобы старой хозяйке не пришлось далеко тянуться.

Зато единственный столик слева, выдвинутый почти на середину убежища Матиассы, был девственно пуст и гладко отполирован, разве что не полачен. Старая дама подошла к нему, села на высокие и довольно жесткие с виду подушки, аккуратно отложила трость. Жестом указала мне на точно такую же кучку подушек рядом. Осторожно огибая авоськи, я добралась до точки назначения и села, подавив проказливое желание сложить руки на коленях, как примерная девочка перед классной дамой. По-прежнему молча, балаганщица вытащила из-под стола большую широкую миску, едва-едва не дотянувшую до почетного звания "таза" и кувшин. Щедро наполнила ее прозрачной жидкостью, одинокая капля попала мне на губы, я машинально облизнулась. Обычная вода, никаких добавок, во всяком случае, выявляемых на вкус.

Рядом с миской Матиасса водрузила некое загадочное сооружение, больше всего похожее на пепельницу-грот, виданный когда-то у дальних родственников. Помню, мне очень хотелось поиграть с этой штуковиной, но взрослые курили, и мечта так и осталась мечтой. Закончив монтаж этого сооружения, размером с три моих кулака, старушка отцепила с пояса расшитый бисером мешочек и щедрой рукой сыпанула из него какого-то порошка внутрь "грота". Потом подобрала с правой полочки пару разнокалиберных камешков и сноровисто долбанула ими друг о друга, высекая искру. Порошок задымился, ноздри пощекотал запах трав, становящийся с каждой секундой все сильнее.

"Тогда я понял, какая это была трава, почему зайцы так рвались ее косить и почему они ничего не боялись", — почесывая отчаянно засвербевший нос, с усмешкой подумала я. — Если такими травками всерьез надышаться, можно чего угодно в грядущем разглядеть и такого понапредсказывать, что и десятку Нострадамусам помноженному на сотню бабушек Ванг не снилось!

Моей же стойкой визави нагнанной дозы дурмана показалось маловато, она вытянула из коробочки справа длинную палочку, оказавшуюся чем-то вроде папироски, вставленной в потемневший от частого использования мундштук, прикурила от грота и затянулась. Колечки дыма, выпущенные изо рта с привычным мастерством завзятой курильщицы, пахли еще более едко. Я украдкой чихнула в ладонь. Фу, не сказать, что пахнет неприятно, но дышать таким забористым воздухом долго не следует, а то поди разбери: то ли пророчество явилось, то ли обыкновенный глюк. Поскольку наркотиков я никогда не употребляла, спиртным не упивалась, то отличить истинное видение от "белочки" вряд ли с непривычки смогу. Значит, пока я еще чего-то соображаю, пора приступать к процессу. Миска с водой есть, Матиасса себя до нужной кондиции догоняет, а мне чего для гадания нужно? Правильно, призвать силу рун.

— Не возражаешь, если я добавлю своей магии? — вежливо уточнила я, чтобы ненароком не оскорбить какой-нибудь местный клановый обычай.

Балаганщица, не выпуская папироску изо рта, благосклонно кивнула. Причем глаза ее, не считая чуть расширившихся зрачков, были все такими же яркими и абсолютно трезвыми. Вот что значит практика! Я протянула указательный палец, обмакнула его в воду и одну за другой вывела на поверхности жидкости знаки истинного зрения, ключа и дороги в будущее. Наверное, травки все-таки начали оказывать на меня свое действие, поскольку каждую руну, вопреки всем физическим законам, я продолжала видеть проступающим на воде сияющим силуэтом. Причем, яркость повышалась с каждой секундой, я даже не успела хорошенько зажмуриться, когда сетчатку обожгла инфернальная вспышка. А потом наступила темнота и тишина, слишком полная, для коврового уединения шатра. В этом безмолвии и черноте сначала послышался заунывный, исполненный неизбывной тоски собачий вой, потом чье-то тяжелое мучительное, хриплое дыхание и кашель, потом снова только чернота, глубокая, как пещера и шорох, будто кто-то скользит по камню, следом пронзительная и холодная, как глоток из горного ручья, небесная голубизна, яркие мазки красного на темной зелени и снова тьма, влажная тьма воды и тишь, в которой вспыхнули близкие звезды.

— Где эти козлы зубастые!? Я им все рога обломаю! — отчаянно-задорный, гневный крик Лакса и взметнувшийся край ковра прогнал все видения.

— Каких животных вы тут собрались отыскать, юноша? — суховатый голос, исполненный ехидства мгновенно вышиб из вора весь пыл.

— А-а-а? Ой! Извинит-те, — смутился мой друг и быстро-быстро попятился к выходу.

— Лакс, в чем дело? Какие козлы? Мы гадали на воде, — удивленно повторила я вопрос балаганщицы, еще не вполне отойдя от странного темного транса.

— Два натуральных козла, — в сердцах буркнул парень, отчаянно краснея и оправляя разорванный ворот праздничной рубахи, выбившейся из брюк. — Один — Гиз, потому что всякую чушь несет, а второй я, потому что верит, как последний дурень полной ерунде.

— Прости магева, — из-за спины Лакса показался козел номер один, имевший малость потрепанный и даже, вот диво, чуток виноватый вид. — Я ему те слова предал, как ты просила, но остановить после мог, только убив или покалечив, уж больно твой эльф прыток. Мы сильно помешали гаданию?

— Не знаю, — честно ответила я в некоторой оторопи. — Я что-то видела, но что именно, пока не поняла, в основном какая-то чернота и звуки. Показали бы мне что-нибудь еще, если б процесс не прервался, не могу сказать. Матиасса, как ты думаешь?

Старая женщина задумчиво покрутила в зубах мундштук:

— Мы не разделили видений, магева. Каждый получил свою череду образов. Для меня была явлена дорога нашего племени: прошлое, настоящее, путь далеко вперед. Никогда еще я не видела столь ясно и столь много. Пожалуй, мне следует сказать вам, мальчики, спасибо за вмешательство. Не знаю, смог ли вместить мой дряхлый разум больше. Но все равно любопытно, что же привело вас в мой шатер?

— Эгм, — откашлялся Лакс и заложил Гиза с потрохами.

Оказывается, наш драгоценный киллер удосужился воспроизвести мою шуточку насчет пары "чернооких красавцев балаганщиков с зубами белее, чем у Дэлькора" с потрясающей достоверностью. Вот уж по ком плакал бы Станиславский! Конечно, вор тут же помчался выяснять, где это я и с кем уединилась, а какой-то добросердечный изрядно поддатый гость праздника совершенно добровольно указал ему место.