Андрей Величко - ДОМ НА БЕРЕГУ ОКЕАНА

Вообще-то по документам ее звали Эвелина, но я не понимал, зачем нужно имя одной-единственной кошке. Вот если бы у меня их было десятка полтора, тогда да, без имен не обойдешься. А так моя кошка была просто кошкой. Или, когда вела себя особенно хорошо, кисой. Ее это вполне устраивало.

Вопреки моим опасениям, кошка нормально перенесла переселение на остров. Первым делом она убедилась, что здесь есть почти такое же место под кроватью и с теми же самыми тряпками. Потом, непрерывно оглядываясь - не исчез ли я куда-нибудь - разведала расположение мисок для корма, воды и лотка-туалета. Первое время он будет стоять в моей спальне, потом я вынесу его в прихожую, а когда-нибудь кошка поймет, что на природе можно обходиться и без него.

Следующим утром я с кошкой на руках вышел на крыльцо. Ханя с Тимом сидели в кустах метрах в двадцати, а остальные еще дальше, я их специально предупредил. Киса вела себя пристойно - хоть вокруг все совершенно незнакомое и непривычное, но она же у меня на руках! Так что особо беспокоиться незачем. Более того, она почти сразу ощутила близкое присутствие молодых людей, но, оценив обстановку, то есть на всякий случай оглянувшись на меня, раскрыла пасть и зашипела. В кустах послышался треск - это Ханя, не выдержав ужасного зрелища, сбежала. Кошка же от удивления так и осталась с открытым ртом. Как же так, совершенно откровенно недоумевала она, ведь это я всех боюсь! Ситуация, когда, наоборот, кто-то испугался ее, была для кисы абсолютно непривычной.

Вообще-то в этот день я собирался начать постройку катамарана, но недолгое созерцание кошки привело островитян в абсолютно неработоспособное состояние. Они только и могли, что рассказывать друг другу подробности увиденного и делиться предположениями о том, что же теперь будет. О чем тут говорить, если Ханя с Тимом даже не пошли на охоту! В результате я два дня возился в своей лаборатории с макетом преобразователя, пока мои подручные приходили в себя.

Постройка началась со сварки десяти шпангоутов - по пять на каждый поплавок. Они имели довольно простую форму - трапеция плюс треугольник, а первые были просто треугольниками. Затем я изогнул две пары пятиметровых отрезков тонкостенной квадратной трубы двадцать на двадцать, прихватил концы сваркой и вставил между ними шпангоуты вершинами треугольников вверх. При помощи лазерной рулетки где-то за час подправил геометрию, после чего приварил шпангоуты уже как следует. Следующим этапом была установка килевых балок. Их я согнул по месту из прямоугольника двадцать на сорок и тоже приварил. Наконец, по углам перехода трапеций в треугольники были пущены еще два стрингера в каждом корпусе, и на этом сварные работы с поплавками закончились. Снабжать их деревянным каркасом и обшивкой предполагалось по отдельности, и только потом они будут скреплены рамой.

На первом этапе аборигены только иногда придерживали железяки, но, когда дело дошло до столярных работ, взялись за дело уже всерьез. Все-таки при постройке дома Тим набрался немалого опыта и теперь командовал бригадой из пяти человек, а я только раздавал руководящие указания.

Трудились островитяне с энтузиазмом, потому как хорошо понимали, сколько пользы им принесет этот корабль. Ведь даже убогий "Богатырь", который теперь использовался как рыболовецкое судно, поднял уловы в разы! А на этом фантастическом корабле, как я заранее пообещал, можно будет сплавать к атоллу Оэно в двухстах пятидесяти километрах от Хендерсона, где еще встречаются гигантские черепахи. Что это за звери, точно знал только Тапу, ибо последняя заплыла на Хендерсон лет сорок назад и была немедленно съедена, воспоминаниями о коем событии вождь неоднократно делился с соплеменниками. Так что мне даже не пришлось обещать никаких особых подарков за участие в постройке катамарана.

Пока островитяне столярничали на верфи, я начал постройку сарайчика на стальном каркасе. Совсем небольшого, где-то метр на два на два, но очень прочного и по возможности герметичного - под оружейную комнату. Сейчас переходы производились в основном через гараж, и разница давлений не очень мешала, но в квартире она была больше и причиняла более серьезные неудобства, вплоть до невозможности открытия полноценного перехода. Пока я таскал туда доски и железяки, это меня устраивало, но в связи с приобретением ружья ситуация усложнилась. Не оставлять же его на Хендерсоне! Но и в гараже ему не место, потому как участковый просто обязан был зайти ко мне и проверить, как я храню купленный ствол. Вот я и строил оружейную комнату, в которой будет храниться "Сайга". При открытии перехода в нее давления быстро выровняются, и теперь я смогу в любой момент ходить из квартиры на остров и обратно. Например, явится ко мне вышеупомянутый участковый. Увидев его в глазок, я крикну "минутку, вот только штаны надену", быстренько смотаюсь в оружейку, суну "Сайгу" в сейф и чувством исполненного долга пойду открывать дверь. Вроде мелочь, но из таких мелочей и складывается общая безопасность, к пренебрежению которой у меня никогда не было ни малейшей склонности.

Постройка оружейного сарайчика заняла три дня, а с катамараном пришлось провозиться еще две с чем-то недели. За это время кошка вполне освоилась на новом месте. Она быстро уяснила, что в дом захожу только я, а остальные вообще не приближаются к нему ближе чем на десять метров. И теперь, когда я уходил на верфь, которая располагалась метрах в тридцати от дома, киса устраивалась на крыльце и часами внимательно наблюдала, чем это я там занимаюсь. Если же кто-то из островитян случайно оказывался между ней и мной, кошка вскакивала, выгибала спину и издавала вопль.

Вообще-то когда монтажник только уговаривал меня на покупку данного животного, он утверждал, что мейн-куны отличаются тихим и мелодичным голосом. Правда, насчет мелодичности я усомнился почти сразу, но в Москве, действительно, кошка мявкала довольно тихо. Однако на острове, видимо, решила, что стесняться больше не надо, так что вопли получались весьма впечатляющие.

Взмякнув на всю округу раз-другой, киса опрометью исчезала в доме, но аборигены, как правило, этого не видели, потому как спешили как можно быстрее покинуть место, где их нахождение столь не нравилось приносящему счастье зверю.

По утрам же кошка требовала, чтобы я с ней гулял. Ей было очень интересно, что находится вокруг дома, но без меня она не отходила дальше метра от крыльца. А в моей компании не боялась даже пройти на верфь, если там никого не было.

Вскоре она начала как-то различать островитян. Сначала киса явно выделила Ханю и даже позволила себя погладить, к чему девочка готовилась больше суток, ибо ей было очень страшно. А потом, что удивительно, сразу признала шамана Камира. Не факт, что и ему было бы позволено погладить кошку, но, по крайней мере, она не убегала и не лезла ко мне на руки при его появлении. А вот Марик, например, вызывал у нее резко отрицательные эмоции, и вождь Тапу тоже. Поначалу я предположил - это оттого, что они ее ну совершенно не боятся, но потом сообразил, что и шаман вроде не выказывает никакого страха. Однако катамаран был уже почти готов, и мне стало не до прояснения тонкостей кошачьей психологии.