Дмитрий Билик - Оловянная корона (СИ)

Айвин шел быстро, и не таясь, по всей видимости, не разделяя настроения своего друга, лишь ежеминутно почесывая свое родимое пятно. Но именно полубог первым заметил их…

Здесь были люди. Были когда-то. Теперь кто-то бережно собрал их тела у южной стены одного из домов, где они и лежали друг на друге, залитые кровью, с нелепо раскинутыми руками. Их сваливали, точно дрова: аккуратно, друг на друга, нижние ряды вдоль, верхние поперек. И только один опрокинулся головой вниз и подобрал руки под себя. «Пытался молиться Единому Богу перед смертью», — понял Иллиан.

Он подошел к мертвецу и перевернул его на спину. Крепкий старик с мясистым носом и короткой бородой, перепачканной в крови, уставился мимо него, недоумевая, зачем его потревожили. Лейтли не без содрогания оглядел мертвеца — горло тому перерезали, как барану, от уха до уха.

Сзади раздались булькающие звуки. Лорд обернулся, без интереса посмотрев, как стражник, облокотившись на дом, извергал из себя все ранее съеденное в деревне мыслевидцев. Халиль что-то говорил Фергусу и пытался взять за руку, но тот лишь отмахивался и продолжал отплевывать слюну вперемешку с рвотой. Не так еще жесток парнишка сердцем, не привык к подобному зрелищу. Ну ничего, настала пора учиться быть воином. Иллиан вернулся к осмотру трупов.

— Похоже, что кинетики потом вернулись сюда, — предположил Игорь. По его спокойному лицу стало понятно — зрелище его не трогает. Похоже, видал и не такое.

— Зачем им возвращаться сюда? — спросил Иллиан. — Если они спешат увести пленницу, зачем возвращаться, чтобы убить кучку крестьян?

— Спохватились, что те могут указать дорогу, по которой они ушли, — пожал плечами мыслевидец. — Или это жест устрашения — мол, не ходите за нами. Или засада. Кто ж их разберет.

— Это кинетики, — тупо, уставившись в одну точку, сказал Айвин. — Я в этом уверен.

— Да, но как-то странно все, — развел руками Лейтли. — Они очень могущественны, но здесь все перерезаны мечом. Я видел, на что способен Айвин, это не похоже на…

— А на что это похоже? — раздался голос внутри его головы. — Откуда ты можешь знать, глупец, как могут убивать кинетики? Может, они обставили все именно так, чтобы никто не подумал?

— Но все равно странно, — подумал про себя Иллиан. — Людей убили уже давно, полдня прошло не меньше.

— Ты можешь ошибаться… — рассмеялся голос. — Разве ты не ошибался раньше?

— Ошибался, но…

— Вся твоя жизнь — это сплошные ошибки и разочарования, не забывай об этом. Ты склонен ошибаться, у тебя к этому огромный дар. Запомнил?

— Запомнил, — согласился Иллиан.

— То-то же, лорд Соленых Земель.

У Иллиана дух перехватило. Он почти забыл про это шутливое прозвище, данное ему отцом. «Куда ты отправился, мой маленький лорд Соленых Земель?» — спрашивал часто он. Перед глазами мелькнул высокий могучий Лейтлипорт и улыбающийся сир Гайрольт. Все остальное померкло и растворилось перед этим видением, точно не было долгих лет скитаний и разлуки с покойным родителем. Образ перед глазами предстал настолько ярким и четким, что затмил собою кровавую действительность. Иллиан забыл про все: про голос, про похищенную любимую, про мертвые тела. Только он и отец, он и…

— Ил, надо идти, — от прикосновения Айвина Лейтли невольно вздрогнул, и мираж растворился в воздухе. — Может, мы еще успеем их нагнать, если будем двигаться быстро.

Вместо ответа Лейтли вновь обернулся на Фергуса, который уже стал потихоньку приходить в себя, посмотрел на чересчур участливого Халиля, перевел взгляд на друга и, обессилив, рухнул задницей на землю. Как он устал от крови и смертей, неужели Три Бога не могут смилостивиться над ним и дать несчастному лорду Виргирдских земель покоя!? Да и плевать, если честно, на это лордство, не прибавившее ему ни капли счастья, лишь полностью поглотившее все время, окружив ненужными заботами и хлопотами. Ведь насколько он был счастливее во временном лагере при осаде Утеса Гроз, когда его жизнь могла прерваться под внезапной атакой племен в любую секунду! Он тогда обладал всем, чем только мог обладать — у него была любимая женщина, достойный сеньор и острый меч. Разве нужно что-то еще?

— Надо идти, надо догнать мерзавцев, — снова раздался мужской баритон внутри головы.

Иллиан только сейчас понял, что это не его голос. Совсем не его, и никогда им не был. Даже интонация у произносящего слышалась другая — раздраженная, нетерпеливая. Лорд Лейтли, как, впрочем, и некогда бедный рыцарь Иллиан, никогда не позволяли себе разговаривать в подобном тоне — неважно, кто стоял перед ними: дорожный попрошайка или зажиточный крестьянин.

— Надо похоронить людей, — он даже не понял, вслух сказал или про себя.

— Похитители уходят, — прошипел голос.

— Надо похоронить людей, — теперь явственно услышал себя Иллиан.

Он разорвал свой плащ на короткие полосы и завязал глаза умершим, чтобы не ослепли, перебираясь по огненной реке в королевство Темного бога. Потом поднялся на ноги и вошел в ближайший дом, прошелся по всем закоулкам, пока не вышел позади, где увидел крытый загон для животных. Только там сир Лейтли обнаружил, что искал. Пять кривых и хиленьких мотыг стояли вместе с другими инструментами в углу хлева. Иллиан взял все и вернулся обратно. Одну он отдал Халилю, другую, поколебавшись, Фергусу, еще Айвину и Игорю. Отошел в сторону, дальше от домов, вонзил проржавевшее железо в землю. Та, пронизанная дождем, набравшая силы от пролившийся влаги, поддавалась с трудом, но Лейтли понравилась неожиданная боль в спине и руках. Главное, что теперь в его голове стало покойно и тихо. И никакой голос больше не произносил ни слова.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Мёнемейстер

Кудрявый тощий Мишка Канторович нетерпеливо почесал свой горбатый длинный нос.

— Руслан, ну чего? Пора ведь уже.

Руса спокойно посмотрел на этого выхолощенного «комсомольца». Они, кинетики, вообще к телепатам относились с предубеждением, а Мишку почти все недолюбливали. Скользкий он, в любую щель без мыла влезет и вылезет, да еще со своей выгодой. И нашим и вашим за копейку спляшем. Но теперь уже делать нечего, теперь в одной связке. Слишком далеко все они зашли.

— Спокойно, еще пару минут.

Его люди тоже уже начали нервничать. Планировали все на восемь, а сейчас стрелки показывали две минуты девятого. Даже Гоша подошел, один из двух психо в его группе.

— Руса, ну что, решаем, нет?

— Не суетись. Еще пара минут.

Он сам уже начинал психовать. Сколько же можно? И в тот самый момент, когда Руслан уже хотел сжать кулак и ударить по столу, в кафе зашла она. Стряхнула капли со своих длинных каштановых волос и обезоруживающе улыбнулась. Обнажила свои идеально ровные сахарные зубки, наклонила голову набок. Как на нее можно обижаться? Но для проформы, конечно, он сдвинул брови.