Андрей Белянин - Дневник кота с лимонадным именем (Сборник)

— Господин капрал, а вам не удобнее было бы носить значок на ошейнике?

Шарик не носил ошейника.

— Наверное, мне было бы удобнее, если б я носил ошейник, — буркнул капрал. — А носил бы я его, если б был псом! А поскольку я не пёс… — В горле его нарастал неприятный рокот, точно внутри дракона пересыпались камни.

— Простите, господин капрал, — пролепетал сконфуженный практикант.

Дракон раздражённо фыркнул, но решил больше не продолжать тему видовой принадлежности. Мальцу едва исполнилось восемнадцать, а ему, Шарику, семьдесят — это ж всё равно что дискутировать с яйцом!

— Туда, — буркнул он, сворачивая в улочку, ведущую с окраины в центр, на базарчик напротив строения, явно с некоторым преувеличением называемого ратушей.

Они дошли уже до половины улицы, когда капрал вдруг встал как вкопанный, потом съёжился и невольно поджал хвост.

— Нет меня! — бросил он ошеломлённому хлопцу, ныряя за ближайший забор.

Мокрые кусты черёмухи затрещали, стряхивая с веток фонтаны серебристых капелек, а через миг и намёка не осталось, что в садике укрылось, как бы там ни было, существо размером с коня.

— А… мм… господин кап…

«Тихо! Сюда идёт! Помни: меня тут нет!» Вортаро потряс головой: у него возникло малоприятное чувство, что кто-то липкими пальцами копается у него в мозгах. На мгновение им даже овладело мимолётное ощущение, будто он сам торчит в неудобной позе, скорчившись в зарослях черёмухи. Значит, вот как выглядит столь славное сопряжение мыслей, волшебный драконий талант? Но прежде чем паренёк успел спросить, что это всё, собственно, означает и почему капрала Шарика «тут нет», на горизонте показалось цветное пятнышко дамского зонтика. Явление довольно редкое в тех местах, поскольку практичные горожанки предпочитали пользоваться пелеринами, которые пропитывались мылом и другими таинственными ингредиентами.

Зонтик был зелёный, с оборочкой, а ниже стремительно перемещалась целая коллекция оборочек, внутри которой находилась дама лет тридцати. Зелёный явно был её любимым цветом, поскольку даже перчатки она выбрала зелёные.

— О-о-о!.. Что за встре-э-эча! Здравствуйте, я как раз собира-а-алась…

Внимание юноши рассеялось. Он слышал, как женщина ему что-то говорит, но смысл её слов входил в одно ухо и выходил в другое, не оставляя ни малейшего следа. Из-за жемчужных зубок зелёной дамы лился глубокий бархатный альт, она растягивала гласные так невообразимо эротично, что в животе даже гораздо более закалённого мужчины, чем практикант Ней, это разбудило бы целые рои бабочек. Взгляд ошеломлённого парнишки скользил где-то между подкрашенными помадой губками его собеседницы и её красиво подчёркнутым бюстом, и надо признать, что в глазах его не было и тени трезвой мысли.

В конце концов дама протянула ему на прощание обтянутую перчаткой ладонь.

— Мне было очень приятно, так вы придёте?

— Да-да… разумеется, мне тоже… очень мило… — пролепетал Вортаро.

Зелёная дама одарила его на прощание ещё одним томным взглядом, а потом удалилась прочь в весенней мороси под своим зонтиком. На небе как раз расцвела совершенная дуга радуги.

— Ней! Ней, да проснись же ты, недотёпа разнесчастный! — Шарик поднял голову над краем забора, провожая неодобрительным взглядом женщину, которая уже превратилась в маленькое цветное пятнышко вдали. — Не выношу эту бабу.

Вортаро встряхнулся. Точно пёс, на которого опрокинули ведро воды.

— Почему? А мне она показалась… милой.

— Милая! — с горечью повторил капрал, переваливаясь через забор обратно на улицу. Старое дерево заскрипело под его тяжестью. — Эта обезумевшая самка, которая ведёт себя так, будто у неё некончающаяся течка?

— Ох!

— Да не охай мне тут. Она уже переспала со всеми мужиками старше четырнадцати лет, какие только есть в округе, даже со мной пробует флиртовать, хотя я принадлежу к другой расе. Омерзительно. Да не кривись ты, Ней, и начни хоть немного думать. Помнишь, чего она от тебя хотела?

На добродушной мальчишеской рожице практиканта появилось выражение озабоченности.

— Чтоб я к ней зашел. По делу… По службе что-то?

Дракон сочувственно покивал своей огромной головой.

— Так я и думал. Типичные признаки. Госпожа Хорчик, вдова генерала, занимается разведением пофрунок. У неё есть миниатюрные декоративные и обычные… Миниатюрки ручные, они всегда летали по окрестностям и сами возвращались домой, в драконник. Четверо больших всё время находятся в вольере. Несколько дней назад одна из пофрунок вернулась раненой, на другой день ещё одна погибла. Кто-то или что-то слонялось около загона бурых пофрунок, оставив крайне тревожные следы. Все животные вот уже продолжительное время очень нервничают. Вот и работка для драконера — проверить, что по ночам подбирается к дракончикам госпожи генеральши. На сей раз жребий пал на тебя.

— На меня? — У Нея были некоторые сомнения. Ведь он ещё не получил полномочий.

— На тебя, на тебя, ведь меня ж тут нет, — пошутил капрал.

— Ладно, я пойду. Я могу сходить вечером или завтра утром, — слегка растерялся парень. — Где живёт госпожа генеральша?

— Этого ты тоже не услышал? Спроси в участке.

— Если я спрошу госпожу капитана, то к генеральше вместо меня пойдёте вы, господин капрал, — ответил Вортаро, выказывая логическое мышление. — Есть у меня такое странное предчувствие.

Шарик окинул его задумчивым взглядом, алые глаза дракона блеснули.

— Каштановая улица, дом с зелёной верандой, последний в ряду, за пригорком, — сказал он. — Я позволю тебе действовать самостоятельно, если не разболтаешь всё Луане. И когда придёшь в себя настолько, чтоб сразу же не оказаться в постели с генеральшей.

День седьмой, ближе к вечеру

Впрочем, ему вовсе не грозило оказаться именно в постели прекрасной генеральши. Гораздо скорее роль кровати сыграл бы коврик у камина, кресло, софа, чайный столик… Хотя вечер был скорее прохладный, бедный практикант Ней потел в своём форменном облачении, а про себя беспрерывно твердил, что он на службе. По счастью, его гормональные мучения длились недолго, а закончились, когда генеральша провела гостя через ухоженный сад в драконник. Насколько Вортаро любил драконов, настолько генеральша называй-меня-Летиция Хорчик их обожала. Около будки, где обитало стадко пофрунок, все томные взгляды, вызывающие колыхания бюста и соблазнительное грассирование были забыты. Вместо «обезумевшей самки», как грубовато назвал её капрал Шарик, появилась вполне рассудительная дама, обеспокоенная состоянием своих любимцев. Как оценил Вортаро, у которого тоже была когда-то собственная парочка этих животных, пофрунки генеральши были просто превосходны.