Наталья Бульба - Ловушка для темного эльфа

— Что будет служить исходной точкой?

После этого вопроса я едва удержалась от торжествующей усмешки. Еще бы не было приятно, что сумела в этой маленькой особенности двуипостасных разобраться.

Но… Сейчас больше от моей уверенности зависит, а не от того, какая я умная и красивая.

— Положение, в котором человек и волк наиболее близки друг к другу. — И, не дожидаясь очередного вопроса, нарисовала на листе нечто, напоминающее незаконченный виток спирали.

Он поднял взгляд от моих каракулей, не требуя больше пояснений. Выпрямился, продолжая смотреть куда-то мимо меня.

Его молчание длилось невыносимо долго. Так долго, что я успела усомниться в правильности своего решения. Пройтись пару раз по схеме, которую мы со светлым уже успели несколько раз обсудить, едва не разругавшись. Не найти в ней видимых изъянов. Но, вновь засомневаться.

И, когда желание, вдарить чем-нибудь огненным, чтобы снять стресс, стало настолько велико, что я пожалела об исчезнувших с моих рук ограничителях, он кивнул.

— Хорошо. Не будем терять времени. У нас его и так мало.

И тогда я решила, если он еще раз на меня так посмотрит, забуду своего Олейора, и влюблюсь в него.

Только уточню сначала, может ему эта головная боль ни к чему…

— Мой князь!

Я, движением руки остановил влетевшего в церемониальный зал Тахира. Ловя всем телом отзвуки магии крови, что связывала меня с моим сыном.

Оставшиеся до меня шаги, он проделал, легко ступая по каменному полу. Стараясь гулким эхом не потревожить мою сосредоточенность.

Остановился передо мной, легкой улыбкой на осунувшемся от беспокойства лице, давая понять, что тоже чувствует волчонка. Если бы еще в глубине зрачков не пряталось тщательно скрываемое сомнение. В том, что все закончится так, как нам бы этого хотелось.

Пелена тумана, что скрывала ауру Ашера, исчезла около полуночи. Когда надежд на то, что с мальчиком будет все в порядке, уже не осталось.

Хорошо еще, удалось хитростью заставить Ирэн выпить сонный настой. Ее состояние к тому времени было близко к помешательству. И я, начал опасаться, что потеряю сразу двоих.

Когда в тревогу, что корежила мою душу, влилась струя спокойствия и искренней радости, я не поверил своим ощущениям. Не сразу поняв, что просто почувствовал сына.

Но, с каждым мгновением, наша связь становилась все отчетливее и крепче. Словно тот, кто находился рядом с ним, питал его своей силой.

И моя радость сменилась новыми тревогами. Он не чувствовался ни как человек, ни как волк. А значить это могло только одно: он не смог трансформироваться и застрял между двумя ипостасями.

Появившийся было шанс, исчез. Оставив за собой лишь дикую боль. И понимание того, что мне придется не просто проститься с сыном.

Моей участью станет быть с сыном каждое мгновение, пока его сердце не отзовется во мне последним толчком.

Я опустился на колени, пытаясь сдержать в груди истошный вой. Боясь, своими эмоциями испугать малыша и… пытаясь найти в своей душе мужество, которое сможет мне помочь вынести все, что послала судьба.

Остаться вновь одному, когда жизнь только начала налаживаться.

Когда в ней, кроме клана, кроме долга, появилось то, что не просто было радостью каждодневного существования. Дарило ощущение целостности себя.

Вместе с ними, привычные с детства слова начали приобретать совершенно иное звучание. Честь рода, имя семьи, отец, наследник…. Повернулись иной гранью. В которой, кроме меня самого, рядом, стояли они.

Став совестью, судьбой, наградой…

Мои чувства метались, мысли путались. Я пытался обвинять всех и вся. И… не мог. Как не мог и представить свою жизнь. В которой их больше не будет.

Четко осознавая, что гибель Аншара не будет единственной.

Не знаю, к чему бы привели меня мои рассуждения, если бы в момент, когда очередная волна отчаяния накрыла меня жарким, безутешным крылом, я не ощутил отголосок чужой магии.

И замер… Не в силах поверить. И…. продолжая надеяться.

Не зря.

Я едва не забывал дышать, когда тот, кто был рядом с ним, смог вернуть его (не приведи стихии, увидеть такое, искореженное тело) к человеческой форме.

Я умолял покровителей волков сжалиться над моим ребенком в те, казавшиеся вечностью, минуты, пока его тело не смогло твердо опереться на четыре лапы.

Я поклялся себе, что найду этого мага и, благодарности моей не будет предела, когда торжествующий вой отозвался в моей душе не восторгом, как этого можно было ожидать. А… покоем.

Он смог. Он смог заставить прозвучать первую песню юного волка. И, значит, не станет взбесившимся волкодлаком. Теряющим человеческий разум, как только его плоть покроется шерстью, а лицо примет очертания звериной морды.

Тахир поднял на меня взволнованный взгляд. Мой старый воин, ставший для наследника нянькой и прошедший обряд единения, чтобы быть для княжеского сына не просто наставником. Чтобы, в случае чего, заменить меня в тех ритуала, в которых присутствие близкого родственника является обязательным.

И, не успев услышать мой приказ, который я только готовился отдать, улыбнувшись, впервые за эти дни, кивнул головой.

— Пошел я седлать лошадей.

Больше ничто не мешало нам найти мальчика.

Щиты, переливаясь в свете полной луны и едва слышно потрескивая, поднялись вокруг утоптанной сотнями ног площадки для тренировки.

На которой всего лишь утром ушедшего дня мне довелось повстречать эту удивительную парочку.

— Младший родственник. — Именно так.

Ни солгав. Но и… не сказав правды. Оставив на мое усмотрение. Как принять. Так и продолжать строить догадки.

И я, конечно же, выбрал второе. Пытаясь за каждым словом, произнесенным ими, найти ответ на интересующий меня вопрос.

Не задавая себе вопроса: зачем?

Эти двое, как искры пламени в ночи, выделялись из всех людей, которых мне доводилось встретить. Не только внешне.

Хотя, глядя на эту женщину, (не знаю, почему, но у меня, ни разу не возникло желания назвать ее девушкой, не смотря на юный вид) радовался, что ее встретил я, а не мой старший брат или отец. Их интерес к ней мог оказаться не столь платоническим. И не дать увидеть то, что открывалось моему, незамутненному ее очарованием, взору.

Она… Трудно подобрать слово, которое могло бы сразу раскрыть то, что представало перед глазами.

Золотые кудри. Глубокие голубые глаза. Утонченный овал лица. Фигура, которой могла бы позавидовать любая женщина. И… любоваться самый избалованный мужчина.