Анна Дубчак - Осенние любовники

– Думаю, что нет, потому что когда он прочитал записку и обернулся, чтобы ее расспросить, ее уже не было... И он тогда еще спросил у меня: «Ты эту не видела?» Обычно он обращается к своим девушкам по имени, а тут вдруг это грубое «эту»... Поэтому я и решила, что он с ней не был прежде знаком...

– А вы ее запомнили?

– Конечно... Яркая красивая девица...

– Она и раньше здесь бывала?

– Ни разу. Я бы запомнила. И хотя здесь по вечерам бывает столько народу, что не протолкнуться, я как-то почти всех знаю в лицо... Мне за это платят...

– А зачем вам знать всех в лицо?

– Просто люди постоянно разыскивают друг друга, вот и приходится их запоминать не только в лицо, но и по именам... Например, меня спрашивают: ты не видела здесь Катю Рыжую? И я отвечаю, что она только что вышла с каким-то парнем по имени Макс, но сказала, что скоро вернется... И все в таком роде...

– Понятно. А сколько хотя бы лет было этой девушке?

– Трудно сказать... Может, двадцать с небольшим.

– А что было потом, после того как Герман прочитал записку?

– Знаете, он сказал, что ему еще ни разу не приходилось... Можно я это слово пропущу?

– Как хотите, – сначала не поняла Наталия. – А в чем дело?

– Он сказал: мне еще ни разу в жизни не приходилось... словом, заниматься этим на кладбище... И я так поняла, что ему кто-то назначил свидание то ли на кладбище, то ли рядом с ним...

– А что было потом?

– Ничего, он выпил вот, как вы, чашку кофе и ушел... А вечером его не было...

– Понятно. Вот, держите, спасибо большое... – Наталия положила на стойку десятитысячную купюру. – Можно от вас позвонить?

– Конечно. – Девушка быстро спрятала в карман деньги и достала откуда-то снизу телефонный аппарат. – У нас через девятку...

Наталия набрала номер Сапрыкина:

– Сережа? Это я. Будь на месте. Сейчас я приеду к тебе с одной симпатичной девушкой. Все... – и положила трубку.

Девушка испуганно смотрела на нее:

– Это вы не меня имели в виду?

– Именно вас... Скажите, как вас зовут?

– Анжелика.

– Красивое имя. Скажите, Анжелика, вы умеете рисовать?

– Немного, а что? Я все равно никуда с вами не поеду... У меня работа...

– Вас есть кому заменить?

– Нет, я здесь одна... А что случилось?

– А то, что вчера вечером на кладбище нашли труп Германа... Вот мне бы и хотелось, чтобы вы попытались нарисовать портрет девушки, которая передала ему записку...

– Германа убили?

– Пока неизвестно... Но вы же и сами понимаете, что он оказался на кладбище не случайно...

– Да, конечно... Я сейчас позвоню Григорию Михайловичу и предупрежу его, что закрою на время кафе...

Из прокуратуры, где их встретил заинтригованный Сапрыкин, они перешли в расположенное по соседству здание криминалистической лаборатории, где, как предполагала Наталия, они попытаются совместными усилиями составить фоторобот девушки с запиской. Но Анжелика оказалась намного талантливее, чем она даже могла предположить. Она настолько хорошо изобразила на чистом листе бумаги портрет незнакомки, что Сапрыкин узнал в ней свою соседку по лестничной клетке.

Ему потребовалось всего сорок минут, чтобы съездить за ней в поликлинику, где она работала медсестрой, и привезти ее в прокуратуру.

На вопрос, кто дал ей эту злополучную записку, Женя Березкина – так звали соседку – ответила, что ее остановила около кафе «Арлекино» какая-то женщина лет сорока пяти и попросила передать записку кому-нибудь из обслуживающего персонала кафе «для Германа».

– Она назвалась матерью этого самого Германа и объяснила мне, что и сама бы спустилась в кафе и передала записку, но Герман мог быть там, а у них очень сложные отношения, что он вот уже три дня как не ночевал дома... Я даже не стала особенно прислушиваться к ее словам, потому что мне не составляло никакого труда передать записку...

Она смотрела испуганными глазами на Сапрыкина, затем перевела взгляд на Анжелику:

– Я вас узнала, ведь это вы были за стойкой в тот день?

Анжелика кивнула.

– Женя, а ты не могла бы описать ту женщину, которая назвалась матерью Германа?

– Наверное... Она была очень странно одета... Знаете, чуть ли не старинное синее пальто, сильно приталенное и широкое в бедрах... На голове белая «таблетка», знаете, в старину носили такие шляпки... Волосы у нее были седые, а почти все лицо скрывали очки в черной и очень грубой оправе. Я еще подумала тогда, что я бы и сама сбежала из дома, будь у меня такая мамаша... Она показалась мне ненормальной...

– Она была пьяна?

– Нет, но от нее пахло каким-то ужасным одеколоном... на спирту... а еще нафталином...

– Какого она была роста?

– Довольно высокого. Я бы даже сказала, что она была стройная...

– А кожа? Нос, губы? – пыталась представить ее Наталия. Когда она услышала про синее пальто и белую «таблетку» на голове, ей стало жарко.

– Кожа бледная, но как будто без морщин, нос обыкновенный, а губы накрашены коричневой помадой... Страшноватая она, конечно...

Глава 10

Литвинова

Вернувшись домой, она рассказала Соне об этой женщине. Мысль о том, что у нее снова появилась возможность говорить с Соней на любую тему, приносила ей радость. Она вдруг поняла, что Соня, несмотря на то что они живут под одной крышей и которая всегда была в курсе всех ее последних дел, даже зная обо всех преступлениях и смертях, о которых они ей рассказывали, все равно относилась к ним, как к чему-то такому, что не могло иметь к ней никакого отношения. Она абстрагировалась от этой информации, а потому воспринимала ее совершенно не так, как воспринимала ее Наталия... Соня же не видела многочисленных трупов, которые приходилось видеть Наталии, не участвовала она также и в опасных поездках, где приходилось рисковать жизнью...

Она лишь единственный раз в своей жизни оказалась в доме, нафаршированном трупами, да и то по чистой случайности... Но и это вскоре забылось.

– Что же ты теперь собираешься делать? – Соня вымачивала семгу в молоке с самого утра, а теперь аккуратно разрезала на ровные ломтики. – Поедешь к Алебастрову? Какая строительно-ремонтная фамилия...

– Придется... Но по пути я все-таки заеду в лицей... Я хочу поговорить с кем-нибудь из преподавателей...

– Звонила Сара, сказала, что заедет вечером за какими-то носовыми платками...

– Ой, я же совсем забыла ей отдать платки! Я тебе их не показывала? Они обшиты кружевом ручной работы...

Но показать носовые платки ей помешал Захарченко. Он позвонил и сказал, что находится возле ее дома, и попросил разрешения зайти к ней.