Андрей Мартьянов - Наследник

Но именно с той стороны накатывала волна, смахивающая на полосу горячего воздуха, поднимающегося летом над прогретым асфальтом. Очертания деревьев на миг размывались и уходили в «тень» — другого определения этому явлению Славик подобрать не сумел. Похоже на воздушную ударную волну ядерного взрыва, как ее обычно показывают в фильмах-катастрофах. Однако, «тень» двигалась несравнимо медленнее, со скоростью велосипедиста.

Бежать некуда и незачем — обернувшийся Славик заметил наползающий вал слишком поздно, когда до него оставалось меньше полусотни метров. Болотный газ? Отравляющие вещества? Гос-споди...

Славик стиснул зубы, ожидая любых, самых нехороших последствий. Ничего особенного не случилось — волна накрыла человека и пошла дальше, к реке. По одежде и приборам скользнули белесые искры статического электричества, сжимавшие приемник «лисы» пальцы кольнуло.

«Тень» не изменила никаких параметров внешней среды, в этом Славик немедленно удостоверился. «Лиса» пищит как и раньше, фотоаппарат и компас работают. Да, стало заметно темнее — это было сравнимо с гигантским фотофильтром, надетым на солнце; светило теперь не грело, его лучи достигавшие земли под вершинами многометровых елей стали тусклыми, не золотистыми, а беловатыми. Яркая зелень растений исчезла, заместившись цветом хаки в смеси с коричневатым и серым — мир скатился к границе монохромности. Пропала острота запахов.

Чудеса в решете.

Приготовившийся к худшему Славик поморгал, ткнул рукой в ближайший ствол — под пальцами оказалась привычная шершавая кора, — сорвал несколько иголок, прожевал. Обычный вкус хвои.

Хватит на сегодня приключений! Надо спешно возвращаться, «тень» выглядит до крайности подозрительно! Надежнее всего будет развернуться, добраться до скального выхода на берегу и потом топать по известному пути — на деревьях оставлены зарубки, не промахнешься.

Или все-таки по прямой? Целенаправленно, на «лису»? Так гораздо быстрее!

Прежде всего без суматохи, оступишься, упадешь, сломаешь ногу и будешь подобно летчику Мересьеву ползти к Двери по укрытому «тенью» лесу. Вдохнул-выдохнул, пошел! Блин, сказано — осторожно!

Подошва соскользнула по подгнившему пеньку.

«Лиса» четко сигнализировала — идешь правильно, писк передатчика в правом (левый был сброшен) наушнике усиливался. Издалека снова накатило чудовищное урчание, но гораздо тише, чем в первый раз — Славик все одно остановился, привалившись спиной к стволу многоохватной ели. Переждал.

Сердце стучит вдвое быстрей против обычного, в висках жилки колотятся. Состояние не лучшее, начало подташнивать — это, конечно, нервное. Или в воздухе действительно отрава?

А что за мушки летают между деревьев? Черные, бесшумные крошечные пятнышки? Нет, это не мушки и вообще не насекомые — непроглядно-темные хлопья, вроде снежинок. Галлюцинация? Тоже неверно, одна «снежинка» легла на правую кисть руки, кожу резко обожгло холодом.

Быстро, быстро! Отсюда надо уходить.

А если Дверь внезапно закрылась? Только не это! Здесь стало очень неуютно!

Славик едва не напоролся животом на толстенную сухую ветку, отшатнулся и вдруг понял: он возле поляны! Знакомая сосна! На следующей висит «лиса». Вот зарубка на березе! Сейчас левее... Тьфу, направо!

Точно. Цепочка валунов, а за ними...

Над лесной лужайкой кружил вихрь жгучих снежинок, вселенная окончательно стала черно-белой, различимы только оттенки.

Последний рывок! Осталось шагов тридцать-сорок!

Нечто повернуло к Славику тяжелую, в складках, морду.

Ярко-розовая пасть была единственным цветным пятном в потерявшем краски мире. Лепесток ядовитого растения на блеклой старой фотографии. Капля чужой реальности в обесцветившейся Вселенной.

Холодно. Боже, как холодно...

У человеческой психики есть полезная особенность: в экстремальных ситуациях течение времени несколько замедляется — выброс адреналина стимулирует работу мозга, химический обмен в нейронах происходит гораздо стремительнее, отсюда и субъективное ощущение «заторможенности» происходящего, это Славик помнил еще с курса физиологии. Вот и сейчас ему показалось, что на прогалине разворачивается сценка из некоего мультика, созданного обезумевшими режиссером и художником, человек в здравом уме ничего похожего создать не может — впечатление усиливало отсутствие цветов, силуэты будто тушью и простым карандашом прорисованы. Движения медленные-медленные, как при покадровом просмотре...

Их было двое — человек и зверь. Со стороны Двери застыл бородатый мужик с рубахе с подвернутыми рукавами и шароварах в складку, голени туго обмотаны тесьмой или ремешками. В каждой руке по прямому ножу, справа подлиннее, слева короткий. Ноги расставлены и чуть согнуты в коленях, будто к прыжку изготовился, руки широко разведены, лезвия кинжалов смотрят вниз — обратный хват, таким пользуются опытные охотники...

Тем более, охотиться есть на кого.

На незнакомца Славик обратил минимум внимания, ну человек и человек — словно и не было горячего предвкушения встретить здесь аборигена. Человек, пусть даже и выглядевший в нежданно изменившемся мире довольно необычно, — нарисованная фигурка со старинной гравюры, — оставался существом привычным и насквозь знакомым. А вот его противник...

На самом деле зверюга с розовой пастью взглянула на Славика лишь на мгновение, которое для него растянулось не меньше, чем на минуту. Этого вполне хватило, чтобы твердо осознать: таких животных не бывает. Не существует. Не должно быть!

Размером оно было с некрупного медведя, только стать иная — в холке чуть поболее метра, лапы не прямые, а как у ящерицы, с выраженным локтевым углом. От толстой шеи до коротенького хвостика по хребту идет полоса вздыбленных игл, словно у дикобраза. Могучие лапищи с четырьмя когтями и выгнутой «шпорой», по бокам голая шкура. Треугольная бугристая голова, шерсть — короткая и остистая, — только на брюхе и груди. Клыков не видно, вдоль челюстей сверху и снизу идут светлые роговые полосы, смыкающиеся подобно «клюву» черепахи.

С безобразной внешностью зверя еще можно было бы примириться. Хуже другое: от уродины волнами исходила какая-то погань, грязь, от нее в буквальном смысле этого слова «фонило». Разум затуманивался, сфокусировать зрение никак не получалось, это напоминало сильное опьянение, только значительно хуже — страшилище излучало чистую, ничем не замутненную слепую ненависть, холодную и нескончаемо безжалостную.

Славик понял, что прямо сейчас потеряет сознание. Затем гарантированная смерть —Славик осознал эту истину с абсолютной четкостью. Инстинкт самосохранения исчезал, истаивал, человеку становилось все равно, что с ним произойдет потом, хотелось заснуть и не просыпаться, только бы избавиться от этого кошмара наяву.