Джонатан Стрэн - Драконы

— Извини, — сказал он. — Мне просто больно. Когда больно, я становлюсь полным идиотом.

Я подошла к нему с готовым жгутом и дощечкой. Он велел обмотать дощечку мешком, подложить под вытянутую ногу и связать их так, чтобы нога держалась прямо, но не нарушалось кровообращение. Я старалась поменьше тревожить раненую ногу.

— Куда ты пойдешь? — спросил он.

— Имеешь в виду, что домой нельзя? — Я пожала плечами. — Может, папа оставит меня у себя, хотя я не уверена, что ему это понравится. Он как-то особенно не настаивал на опеке надо мной вместо мамы. Хотя выступать против мамы — все равно что лезть под паровой каток. А еще можно в коммуну какую-нибудь податься.

Мы замолчали. Я посмотрела, и мне показалось, что он не то спит, не то потерял сознание.

Не зная, чем еще заняться, я принялась искать недостающие детали для фонарика. Я нашла два шурупчика и ввинтила их в кусок картона, прикрепив к одному из них зажим для бумаги. Потом из потрохов телевизора выдернула два проводка, примотала один к отрицательному полюсу батарейки, а другой — к шурупу с зажимом.

Почти готово.

Для завершения недоставало лампочки. В куче хлама нашлась одна разбитая и две перегоревших. К счастью, музей науки и этот случай предусмотрел. Не так уж плохо получится, только светить будет тускловато.

Обычно, когда нить перегорает, контакт нарушается. Но концы у перегоревшей нити довольно упругие и гибкие. Поэтому если лампочку какое-то время вращать, то они снова могут сцепиться. Если перегоревший участок не слишком велик, концы обычно сцепляются.

Когда я вставила починенную лампочку в свой «пиратский» фонарик, она вспыхнула так ярко, что даже глаза защипало. Наконец-то можно было оглядеться по-настоящему. Казалось, что я много месяцев провела во мраке.

— Ух ты! — сонным голосом сказал Хэнк. Я даже не заметила, как он снова проснулся. — Не каждая девчонка такое умеет.

— Подходящий партнер, когда тебя запрут в сточной трубе, — ухмыльнулась я.

— Вот именно, — сказал он.

Теперь, при свете, я увидела, что, несмотря на впавшие щеки и синяки под глазами, Хэнк смотрелся очень даже ничего. И губы у него красивые.

Я как-то даже смутилась.

— Где это? — спросила я. — Нарисуй мне карту, как добраться до этого дракона.

— Ты ведь мне по-прежнему не веришь?

— Не имеет значения, — сказала я. — Может, это дракон. Может, какое другое животное. Главное, его надо покормить, а ты явно не доберешься туда.

Он тяжело вздохнул и набросал схему пути на грязном полу. Я покрутила вторую лампочку, чтобы восстановить контакт между концами перегоревшей нити, и положила ее в карман про запас.

Удивительно, как свет меняет пространство вокруг нас. Сточная труба теперь, когда я хорошо видела окружающее, выглядела вполне доступной и проходимой. Вовсе не жуткий лабиринт, полный чудовищ, а так, грязный туннель.

Я осторожно пробиралась вперед, следуя карте, которую набросал Хэнк. В одной руке я держала острый обломок трубы вроде меча.

Пока свет фонаря метался по стенам, я размышляла о матери. Если в туннеле действительно находится нечто противоречащее здравому смыслу, значит ли это, что все их магические действия имеют силу? Что мать из своей жалкой конуры на самом деле может заставить богов воплощаться? Даже крокодил — или аллигатор — казался настолько невероятным, что это отдавало настоящей мистикой. Это с трудом поддавалось объяснению.

Вот так я размышляла, пока не добралась до дракона.

Хэнк был прав: по-другому его и назвать было нельзя. У него была треугольная голова, напоминавшая кошачью, длинная жилистая шея и черное чешуйчатое туловище, как у ящерицы. Глаза при свете фонаря отливали золотом. Животное зашипело и выпустило из пасти нечто вроде клуба дыма.

Я отступила на шаг, подняв свой меч. Дракон наблюдал за мной, но не двигался с места.

Вот это и увидела моя мать? Вот это существо окончательно свело ее с ума? Я не могла объяснить, как я сама могу спокойно рассматривать его, как оно вообще могло тут появиться, но как-то сразу поняла, почему при виде его приходит на ум мифология.

Дракон фыркнул и издал нечто вроде слабого восклицания. Потом сделал несколько шагов в мою сторону.

И тут я поняла то, чего не разглядела раньше. Это был еще не взрослый дракон, детеныш. То есть, насколько я могла судить, он был размером примерно с лошадь, меньше, чем те драконы, которых показывают в кино, и двигался он неуверенно, как котенок.

Без фонаря я, конечно, сбежала бы. Но при свете я с увлечением рассматривала, как дракон ковыляет ко мне, дергая языком, как ящерица. Вся дрожа, я протянула к нему руку. Существо фыркнуло и обдало мою кожу жаром. Может, оно и вправду огнедышащее?

— Есть хочешь? — спросила я.

Существо вздрогнуло и отскочило назад при звуке моего голоса. Оно испугалось. Меня. Нас. Я не знала, где находилась его мамаша, может, поблизости, большое и опасное чудовище. Но может, ее не было…

Позади дракона я заметила металлические ступеньки, прикрепленные к стенке туннеля. Те самые, про которые Хэнк говорил, что они выведут нас на поверхность. Если закричать погромче и быстренько подбежать, если это существо действительно трусовато, с ним можно и справиться.

Ударить его посильнее — и бить, пока не убьешь.

Внезапно дракон боднул меня головой в бедро. Он оказался сильнее, чем выглядел, и я пошатнулась. Он снова боднул меня. Я вспомнила про акул: говорят, что, прежде чем вонзить зубы в свою жертву, они толкают ее из стороны в сторону.

— Эй, — сказала я, покрепче ухватив стальную трубку, — а ну-ка перестань!

Существо глянуло на меня своими загадочными глазами — непроницаемыми глазами животного. Я осторожно дотронулась до его головы. Кожа на ней была теплая и слегка влажная. Я пощекотала ему шею, и оно зажмурилось, подставляя мне беззащитное горло.

Хэнк пробрался вперед, вскарабкался по лестнице и принялся вопить и колотить по дну крышки люка. Я тем временем занялась драконом.

Не сразу, но вопли Хэнка привлекли внимание трех парней из соседней пиццерии, и они принялись с помощью монтировки отпирать люк. Они сказали, что могут вызвать «скорую», но нам она была вовсе ни к чему.

Солнце светило вовсю, так что глаза заболели. Увидев наши отражения в витрине магазина, с потрескавшимися губами, взъерошенными волосами и чумазыми лицами, я подумала, что мы, пожалуй, и сами на людей не вполне похожи.

По-моему, я даже ощущала себя не вполне человеком.

— Готова? — спросил Хэнк.

Я кивнула.

Бедная крошка Собек впала в настоящую панику, когда мы с Хэнком тащили ее наверх. Хорошо, что я заранее догадалась туго обмотать ее мешком из-под кофе. Она почти в клочья разнесла этот несчастный мешок к тому моменту, когда мы выгрузили ее на асфальт, но все же из канализационного люка мы ее вытянули. Мы соорудили для нее нечто вроде ошейника из тряпья и шнурков и, несмотря на отчаянное сопротивление, ухитрились завести под навес.