Глен Кук - Черный Отряд

Капитан пристально смотрел на офицера. Тот покраснел. Даже отъявленному злодею станет стыдно, если его застукают на месте преступления, а он не в силах оправдаться.

– Костоправ! – рявкнул Капитан.

– Мы нашли одного мертвого мятежника. Все указывает на то, что изнасилование произошло раньше, чем его обнаружили солдаты Лейна.

– Жители деревни – подданные Госпожи? – спросил Капитан у забулдыги. – И находятся под ее защитой?

Его слова можно было оспорить в суде, но в данный момент они сработали. Пьяный офицер не стал оправдываться и признал свою моральную вину.

– Ты мне отвратителен. – Капитан говорил вкрадчивым, опасным голосом. – Убирайся отсюда. И никогда мне не попадайся, иначе я отдам тебя на милость моих друзей.

Пошатываясь, пьяный офицер побрел прочь. Капитан повернулся к Ворону:

– Ты, дурак набитый, ты хотя бы понимаешь, что натворил?

– Наверное, лучше вас всех, – устало ответил Ворон. – Но я сделаю это снова.

– А ты еще не задумывался, почему мы приехали вытаскивать тебя из дерьма? – Капитан сменил тему. – Что ты собираешься делать с этими людьми, благородный спаситель?

Об этом Ворон подумать не успел. Таинственные для нас события его прошлого приучили его жить только сегодняшним днем. О будущем он не думал.

– Теперь я за них отвечаю, так, что ли?

Капитан бросил попытки догнать Хромого. Теперь действия в одиночку казались меньшим злом.

Последствия начались четыре дня спустя.

Мы только что завершили наше первое значительное сражение, разгромив отряд мятежников, вдвое превосходящий нас по численности. Это не составило труда – против нас сражались зеленые новобранцы, к тому же нам помогали колдуны. Мало кому из противников удалось бежать.

Поле боя осталось за нами. Солдаты обирали мертвецов. Ильмо, я, Капитан и несколько других удовлетворенно наблюдали. Одноглазый и Гоблин отмечали победу по-своему, заставляя покойников произносить ехидные словечки в адрес соперника.

Неожиданно Гоблин оцепенел. Его глаза закатились, из горла вырвался вой, становящийся все тоньше и тоньше. Он рухнул на землю.

Одноглазый, опередив меня на шаг, принялся похлопывать Гоблина по щекам. Его привычная враждебность к Гоблину мгновенно исчезла.

– Освободите мне место! – рявкнул я.

Гоблин очнулся быстро – я успел лишь пощупать его пульс.

– Душелов, – пробормотал он. – Я был с ним в контакте.

В тот момент я был счастлив, что не обладаю талантами Гоблина. На мой взгляд, пустить кого-нибудь из Взятых себе в голову куда хуже, чем подвергнуться изнасилованию.

– Капитан! – крикнул я, не отходя от Гоблина. – Душелов.

Капитан тут же подбежал. Обычно он бегает только в бою.

– В чем дело?

Гоблин вздохнул и открыл глаза.

– Он уже ушел. – Кожа Гоблина блестела от пота, волосы слиплись. Он был бледен и начал дрожать.

– Ушел? – гаркнул Капитан. – Что за чертовщина?

Мы помогли Гоблину усесться поудобнее.

– Хромой не стал разбираться с нами, а отправился прямиком к Госпоже. Его и Душелова разделяет пролитая кровь. Хромой думает, что мы пришли сюда, чтобы подкопаться под него, и попробовал поменяться с нами ролями. Но Душелов после Берилла – в фаворе у Госпожи, а Хромой из-за военных неудач – нет. Госпожа приказала ему оставить нас в покое. Душелов не сумел добиться, чтобы Хромого заменили, но все же полагает, что этот раунд он выиграл.

Гоблин смолк. Одноглазый дал ему напиться. Гоблин осушил кружку единым духом.

– Душелов передал нам, чтобы мы держались от Хромого подальше. Тот может попытаться дискредитировать нас или даже натравить на нас мятежников. Он говорит, что нам следует вновь захватить крепость в Сделке. Это разом выведет из себя и мятежников, и Хромого.

– Если ему требуется нечто эффектное, то почему бы не приказать нам захватить сразу Круг Восемнадцати, – пробормотал Ильмо.

Круг Восемнадцати – верховное командование мятежников, восемнадцать колдунов, которые полагают, что у них есть все необходимое, чтобы бросить вызов Госпоже и Взятым. Загребущий, громивший Хромого в Форсберге, принадлежал к Кругу.

У Капитана был задумчивый вид.

– У тебя тоже появилось чувство, будто здесь замешана политика? – спросил он Ворона.

– Наш Отряд – инструмент Душелова. Это всем известно. Загадка лишь в том, как он намерен свой инструмент использовать.

– Я это ощутил еще в Опале.

Политика. Империя Госпожи якобы монолитна. Десять Взятых прилагают огромные усилия к сохранению ее целостности. Но еще больше энергии они тратят на грызню между собой, напоминая малышей, дерущихся из-за игрушек или материнского внимания.

– Это все? – буркнул Капитан.

– Все. Он сказал, что будет держать с нами связь.

Так что мы пошли и сделали. Глухой ночью мы захватили крепость в Сделке. Говорят, Загребущий и Хромой впали в истерику. Полагаю, Душелов сумел это пережить.

Одноглазый сбросил карту в кучу битых.

– Кто-то мухлюет, – пробормотал он.

Гоблин шлепнул картой о стол, раздал четырех валетов, сбросил даму и ухмыльнулся. Ежу было ясно, что он собирается играть на понижение и у него не осталось ничего крупнее двойки. Одноглазый шарахнул кулаком по столу и зашипел. С тех пор как мы сели играть, он не выиграл ни единой партии.

– Успокойтесь, парни, – предупредил Ильмо, не обращая внимания на сброшенную Гоблином даму. Он взял себе, посмотрел на карты, поднеся их к самым глазам, раздал три четверки и сбросил двойку. Потом постучал по столу оставшимися двумя картами, улыбнулся Гоблину и сказал: – Если у тебя не туз, пухляк, то берегись.

Рассол подхватил двойку Ильмо, добавил к своим, раздал четыре двойки и сбросил тройку. Он сверлил Гоблина взглядом своих совиных глазок, недвусмысленно намекавшим на неприятности, если тот вздумает идти на понижение, и что его не спасет даже туз.

Я пожалел, что сейчас с нами нет Ворона – в его присутствии Одноглазый слишком нервничал и не осмеливался мухлевать. Но Ворон сейчас был в «турнепсном патруле» – так мы называли еженедельные поездки в Весло для закупки продовольствия, – а на его стуле сидел Рассол.

Рассол – интендант Отряда, и в «турнепсный патруль» обычно отправляется сам. Сегодня у него возникли проблемы с желудком, и он упросил его заменить.

– Похоже, сегодня мухлюют все, – заметил я и с отчаянием вгляделся в свои безнадежные карты. Две семерки, две восьмерки и девятка, которая пойдет с одной из восьмерок, но все равно некомплект. Почти все, чем я мог воспользоваться, уже лежит в куче битых.

Я взял себе. Наконец-то! Еще одна девятка, с ней получился комплект. Я раздал девятки, сбросил семерку и начал молиться. Сейчас мне могла помочь лишь молитва.