Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — Вильдграф

Маг произнес тихо что-то ласковое, я не расслышал, крохотный золотой дракончик подпрыгнул и, быстро-быстро махая крылышками, тяжело перелетел к нему. Сьюмас подставил ладонь, но дракончик промахнулся и бухнулся мордочкой на стол, обиженно раскрыл пасть с крохотными зубами.

Сьюмас сунул ему палец, дракончик ухватил передними лапками и начал жадно сосать.

— Кушать просит, — сказал маг растроганно, — никак не запомнит, дурашка…

Он сунул ему в пасть узелок из тряпочки, драконник принялся сосать еще усерднее.

— А он не только родился? — спросил я. Маг покачал головой.

— Нет, так омолаживается. Жаль, всякий раз меняется.

— Все равно, — пробормотал я, — что заводите нового щенка, в которого переселяется душа вашей старой умершей собаки.

Сьюмас посмотрел на меня внимательно.

— Верно. Приучать его что-то делать заново не приходится. И все его привычки я уже знаю наперед… Сейчас пробую на нем… и частично на себе, как бы нам научиться обходиться без сна!

Я пробормотал:

— Но… зачем?

Он посмотрел в удивлении.

— Как зачем? Вы словно еще не встали на путь мага…

Хотя да, молодость, молодость… Если без сна, то могу работать день и ночь!.. Это же такое счастье — работать, узнавать, добиваться, находить новые пути, отказываться от старых, знать все больше и больше… Никакие удовольствия от обладания женщинами с ним не сравнятся!.. Хотя, при знаюсь, женщин тоже не избегал, еще как не избегал, за что и расплатился бесцельной потерей многих лет…

Его указательный палец почесывал спинку дракончику. Тот урчал, не отрываясь от соски, жмурился и тискал ее крохотными лапками.

Маг смотрел на любимца ласково, я поинтересовался:

— Он ближе к собакам или… к прочим?

— Все верно, — согласился Сьюмас, не отрывая взгляда от дракончика, — все животные делятся на подобных собакам и всех прочих. Но кому нужны прочие?

— Женщинам, — предположил я. — Мужчины заводят собак. Женщины… гм… все прочее. У вас эта стена теплее, чем та…

— Будет еще жарче, — обронил он равнодушным голосом.

Правая стена ощутимо накаляется, волна жара стала отчетливее, затем камень разогрелся до темно-вишневого цвета. Я начал морщиться, закрылся ладонями.

Сьюмас сказал сочувствующе:

— Ничем не могу помочь.

— Побочный эффект? — Да.

— Но как… вы? Он отмахнулся.

— Проще оказалось найти заклятие, чтобы не чувствовать этого жара.

В стене косматого огня появилось яркое оранжевое пятно еще более жаркого пламени. С бешеной скоростью замелькали призрачные тени, я почти успевал увидеть какие-то образы, но запомнить не удавалось, хотя мозг моментально разогрелся от попыток ухватить и запечатлеть.

— Сейчас прекратится, — сказал маг успокаивающе.

— Жаль, — сказал я. — Это прекрасно.

Он покосился в мою сторону с изумлением.

— Находите?

— Ну, — сказал я, — это же как грозная музыка в стуке копыт, в фырканье разгоряченных коней, в гремящих и веселых голосах сильных и суровых людей… Прекрасно!

Он поморщился, сказал кисло:

— Да-да, очень образно.

Оранжевое пятно расширилось до размеров тоннеля. Мельтешение призрачных теней стало жестче и настойчивее. Оранжевая плоть огня вздрагивала, то и дело возникали выпуклости, словно от локтей или кулаков. Сами тени стали четче, гуще, и все пытались, как мне почудилось, выйти в наш мир.

— А что они… — начал я и устрашенно умолк.

Ровная стена с силой натянулась, я со страхом рассмотрел давящую с той стороны пятипалую ладонь размером с сиденье стула. Она становилась все четче, раздался хлопок, волна жара ударила в лицо. Лопнувшая стена огня сомкнулась, однако с той стороны в комнату с грохотом вышел закованный в латы древнего образца гигант в два моих роста и впятеро шире. Морды не видно из-за литого шлема без намека на прорезь для глаз, на левой руке щит странной формы, а в правой — жуткая помесь меча, топора и палицы.

Я застыл, как жаба перед удавом, а гигант нетвердыми шагами двинулся от стены. Нас он не замечал и ничем не интересовался, пол вздрагивает под тяжелыми шагами, стальные доспехи поскрипывают, как если бы десяток наковален терлись друг о друга, спина вся литая, непонятно, как он в такие доспехи влезает…

Он прошагал через зал наискось и ударился в стену напротив. Гранитные глыбы дрогнули, но гиганта не отбросило, как я ожидал, его рука с усилием вошла в стену из прочнейшего камня. Он навалился всем телом, вдвинулся, преодолевая сопротивление. Блеснули в ярком свете металлические плечи, последней исчезла пятка со шпорой в виде хвостатой звезды.

Жар начал спадать, оранжевое пятно превратилось в пурпурное, темно-вишневое, затем стена приняла обычный вид, но я теперь понял, почему в том месте голо, как в выжженной катаклизмом пустыне, ковров или гобеленов не напасешься.

— Как вы здесь работаете… — пробормотал я. — Ходят тут всякие, топают… отвлекают, наверное.

Он поморщился.

— Да, сперва мешало. Потом привык. К вам разве не залетают мухи?

— Муху могу выгнать, — возразил я.

Он отмахнулся.

— А я не стану даже гоняться. У мужчины всегда есть дела поважнее. Не так ли?

Я почувствовал себя пристыженным.

— Да, конечно, вы правы. Я бесконечно вам признателен за огров. Самому бы пришлось искать очень долго.

А время и я берегу, хотя и кажется, что у молодых дураков его девать некуда. Так что огромное спасибо за оказанное младшему собрату внимание…

Прозвучала тихая и печальная музыка. Я насторожился, но маг и ухом не повел, я тоже решил не обращать внимания, а музыка некоторое время усиливалась, печаль нарастала, я отчетливо услышал скорбные женские голоса, затем все стихло.

Я поклонился сразу, как только оторвал зад от слишком гостеприимного стула, маг равнодушно смотрел, как я направился через огромный зал к далекому выходу. Я шел на; этот раз быстро, всем видом поясняя, что и так слишком отвлек на себя, ничтожного, очень занятого великими делами человека, статуи молча провожали меня застывшими взглядами.

Ближе к выходу я обнаружил, что Сьюмас все-таки провожает меня, наверное, чтобы ничего не спер по дороге.

— По опасной дороге идете, — сказал он вдруг. Я насторожился.

— Что вы имеете в виду?

— Зачем вам огры? — спросил он. — Ладно, не отвечайте. Уже ответили. Вы же маг, а все эти завоевания — такая ерунда! Даже молодые и пустоголовые могут понять, что магия может дать больше…

Я сказал с неловкостью:

— Это не для завоеваний… Не столько для них, как для порядка и закона. Позвольте превратиться в птеродактиля; здесь? А то на краю бездны страшновато.