Галина Краснова - Связанные

— Делить ощущения?

— Мы связаны с ним. Мы чувствуем боль друг друга. Поэтому Дарелин так ненавидит мои тренировки — любой синяк, который я получаю, он слишком хорошо ощущает на своей шкуре. Поэтому он так разнервничался, когда вы напали.

Насколько я помню то сражение, сын демиурга действительно нервничал и пытался поскорей прорваться в соседнюю комнату. В комнату девочки. Поэтому и приложил меня довольно сильно. Не рассчитал, наверно. Удивительно, что Энувиэль выжил. Особенно если вспомнить, как эти двое относятся к своей подопечной.

— А ты можешь ответить на один мой вопрос? Что будет, если тебя убьют?

Жени замолчала. Сосредоточившись на тесте. Дроу напрягся и кинул на меня такой взгляд, что я уже пожалел о том, что влез не в свое дело.

— Не думаю, что Дарелин умрет. Ему будет очень больно, но Демиург не даст своему сыну погибнуть. Я лишь разменная фигура, сдерживающий механизм. Меня слишком легко убить. Кес должен был придумать что-то, чтобы уберечь Дарелина. Скоро светлые поймут всю мою уязвимость, и начнется настоящий ад. Как бы ни был хорош Шес, он не выстоит против сотен фанатиков, жаждущих смерти «исчадия Тьмы». То, что меня скоро убьют — не вопрос. Дело лишь во времени, мне оставшемся…

Это не правильно, что она смирилась с подобной участью. Я должен что-то сделать, чтобы обезопасить девочку.

— Что за упаднические настроения? Для того, чтобы до тебя добраться, фанатикам сначала придется справиться не только с твоим телохранителем, но и с Дарелином, и со мной, и с целой армией Дроу. Так что ты в безопасности.

А мне стоит попробовать связаться с драконами. В конце-концов, срок моего изгнания давно истек.

Глава 7. Этикет

Хорошие манеры: искусство правильно делать то, чего вообще-то делать нельзя.

Женька

Прошло уже три с лишним недели, с тех пор, как в нашу веселую компанию влился Ингр. К сожалению, мне весело от этого не стало. Наоборот, в нашей довольно раздолбайской компании, наконец, появился авторитет, сумевший всех поставить под свой контроль.

— Ты запомнила? Повтори, для чего нужна третья от тарелки вилка?

— Э… салат?

— Нет.

— Мясо?

— Нет.

— Рыба?

— Мы с тобой что, в загадки играем? Или все же этикет учим?

Да, вынуждена признать, что я полный бездарь в том, что у них признано этикетом. Особенно, столовым. Как можно есть почти тремя десятками разных приспособлений. Среди них, пожалуй, не хватало только китайских палочек!

— Неужели в твоем крошечном мозге…

— Если ты будешь и дальше надо мной издеваться, жертва парикмахера, то я вот этой вот вилочкой, предназначенной для поедания мерзких осклизлых слизняков, жутко похожих на человеческие глаза, выковыряю твои зенки, и проверю твою же черепную коробку на наличие серого вещества!

Я угрожающе подхватила нечто двузубое и двинулась на Дарелина.

— Ну, хоть один прибор ты запомнила.

Он тяжело вздохнул, являя миру облик безвинно наказанного ангела. Паршивец. Я закачу ему пышные похороны!

— Эй, не смей меня трогать! Самой же хуже будет!

— Женя, не трогай Дарелина, он желает тебе только добра.

Ну вот, как всегда, пришел миротворец Ингр и все веселье испортил. Нет, он лапочка, конечно, но какой же иногда зануда! Я за те несколько дней, что мы знакомы, поняла одну истину: лучше после шалости покаяться Дарелину и получить пару шлепков, чем несколько часов выслушивать драконьи нотации. А самый идеальный вариант у Шеса: 'Жени, тебе не следовало так поступать, ты же Госпожа'. Стоит мне ему просто улыбнуться, как он сбивается с мысли и ведет себя как подросток.

— От его добра даже самые живучие загнутся. Сколько можно пичкать меня подобной ерундой? Да кого волнует, различаю я вилки, или нет? Все равно я питаюсь только на кухне, исключительно тем, что приготовила сама.

Мужчины странно переглянулись, и дракон осуждающе покачал головой. Так так, что Дарелин задумал на этот раз? Очередную женитьбу? Кажется, ему в штанах жмет и требуется срочная операция.

— Ангелочек, наверное, Дарелин забыл тебе рассказать, что он почти заключил со Светлыми эльфами мирный договор.

— А причем здесь я?

И откуда эта дурацкая привычка называть меня ангелочком? Я понимаю, волосы у меня выросли до пяток (Шеса я долго и с наслаждением пинала за это), и вид при этом стал невинный, но в целом… Вот кто отважиться назвать ангелом нечто с гордо задранным подбородком (такая тяжесть выросла!) и синей шевелюрой! Яркой такой, насыщенной, да еще и переливающейся до небесно-голубого. Когда проявился этот результат местного алхимического опыта, я устроила грандиозный скандал. С метанием дорогущих сервизов и слезами обиды на весь этот жестокий мир. Шес, заявивший, что мне это даже идет (через дверь многострадальной кладовки) был лишен сладкого на месяц. По-детски, но действенно. Через час после освобождения, он притащил мне другой флакончик, заверяя, что цвет будет исправлен. О да, он немного исправился. Некоторыми прядками. На ярко-красный! Но это еще — идеально прямые волосы превратились в кудри! Я рыдала, не в силах сказать ни слова, где-то часов пять. Утешало меня пол замка. Дарелин говорил, что мы теперь точно родственники, Ингр утешал, что всегда можно снова побриться на лысо (потом, правда, оказалось, что ни одни ножницы эту пакость не берут), а Шес утверждал, что поможет мне с ними. Будет собственноручно мыть и причесывать. И честно свое слово сдержал. Но как при этом виртуозно матерился! Я лишь хихикала и попискивала, когда он особо злобно дергал меня за волосы. Впрочем, он за это был дважды поцарапан, единожды укушен и много раз назван бессердечной бестолочью.

— А притом, что я сказал 'почти'. Чтобы довести начатое до конца, необходимо сделать две вещи. Вернуть Энувиэля и послать кого-то за подписями. Кого-то, кому Дарелин может абсолютно доверять.

Я помассировала ноющую от тяжести волос шею и крепко задумалась. Они что, меня послать решили? С Энувиэлем? Ну, тогда один из нас точно не доедет, а под кустом в придорожной канаве появится безымянная могилка.

— Жень, ты меня понимаешь?

— Ни за что! Я не поеду! А если меня там убьют? А как же проклятье?

Скептически-разозленный взгляд заставил Шеса с заискивающей улыбкой состроить мне глазки, Дарика — нервно отобрать у меня все столовые приборы, а дракона — ослепительно оскалиться. Во все две тысячи острейших клыков. Я невольно сникла, понимая, что стоит ему рявкнуть, и я устремлюсь в пункт назначения с небывалым энтузиастом дембеля, распевая бравурные песенки.