Андрей Белянин - Моя жена – ведьма

Когда голос вернулся ко мне, священник уже начал тихую молитву за упокой наших грешных душ. Мой вопль разнесся над притихшими людьми, как треск разорванного полотна:

— Наташа-а-а!

Все уставились на меня. Она вздрогнула и подняла ресницы.

— Наташа, это же я! Я здесь, я нашел тебя, я пришел за тобой, любимая…

Теперь все повернулись в ее сторону. Оборотень что-то прорычал и, схватив мою жену за рукав, попытался затеряться в толпе. Наташа не двинулась с места, глядя на меня широко распахнутыми глазами, словно пытаясь вспомнить — кто я, где она меня видела… Сыч плюнул и, бросив ее, начал грубо проталкиваться к воротам. Вокруг Наташи образовалась пустота.

— Сережа?.. — неуверенно спросила она.

— Да! — заорал я, дергаясь у столба и срывая цепями кожу на запястьях.

— Сережка! Мой Сережка… родной! — Она протянула ко мне руки, но ее слова потонули в сумасшедшем вое толпы:

— Ведьма-а-а!

С монастырских стен взлетели перепуганные голуби. На какое-то время я, наверное, окаменел… Все происходило слишком быстро и непонятно. Мысли проносились в голове с невероятной скоростью, но были необыкновенно короткими и четкими. Я с пристальной ясностью понимал, что, кроме меня, никто не знал, что моя жена — ведьма. Одетая в соответствующее эпохе платье, Наташа ничем не выделялась из числа прочих женщин. Тем не менее народ единодушно и проницательно угадал ее принадлежность к ведьмовству. Как так? Почему вдруг?

— Это тот гад с волчьим взглядом кукарекнул, а остальные в голос подхватили! — участливо объяснил голос слева. — Заложил, можно сказать, с потрохами. Полнейшая хана твоей супружнице… Слушай, вам ведь все равно помирать, хочешь, я этому пожилому сутенеру всю жизнь испоганю? Он от твоего пепла до гроба не прочихается!

— Мстить врагам? Да еще в то время, когда вот-вот придется предстать перед престолом Господа?! — ужаснулся голос справа.

Я их не слушал — Наташа бросилась ко мне, расталкивая стражников. Пока священники соображали, как им себя вести в свете сложившейся обстановки, она уже прижалась к моей груди, дрожа, словно потерянный ребенок. Мы смотрели в глаза друг другу, не в силах произнести ни слова от переполняющих нас чувств. Девочка моя, как же долго тебя не было… Я вновь окунулся в горячий омут ее бездонных глаз. Вокруг шумели люди, звенело оружие, священники взывали к небесам, военные отдавали приказы, — казалось, все это происходит где-то далеко, на киноэкране, а мы, сумасшедшие влюбленные, озвучиваем весь фильм поцелуями. Наташа осторожно гладила меня кончиками пальцев по лицу, словно боясь, что я исчезну.

— Огня! Огня сюда… Сжечь их всех!

Краем глаза я увидел за ее спиной поднимающих алебарды стражников.

— Наташа! Осторожно, сзади…

Она повернулась к ним так резко, что ее волосы хлестнули меня по лицу. Наташа топнула и взмахнула руками — стражники посыпались с помоста, как кегли! Я не расслышал, какими словами она этого добилась, но моя жена — ведьма, и она находилась в мире, где магия имела настоящую силу. Какой-то особо ретивый офицер решил погеройствовать в одиночку. Он даже ухитрился запрыгнуть на помост и замахнуться мечом, но Наташа увернулась от удара. Сталь со свистом ударила в столб, плотно застряв в двух-трех сантиметрах от моего уха.

— Куда бьешь, козел безрогий?! — пискляво взвыл маленький Фармазон, перепуганно высовываясь из-под лезвия. — Я же тебя в ефрейторах до пенсии ходить заставлю… Век воли не видать!

В ту же минуту Наташа глянула в глаза офицеру, он зажмурился, закрыл лицо руками и упал, вереща как сумасшедший:

— Ничего не вижу! Не вижу! Она ослепила меня… Я не вижу ничего… Ведьма проклятая!

— Кто это? — заинтересовался Иван, выйдя наконец из своего молчаливого ступора.

— Наташа, — охотно ответил я. — Моя жена, я вас попозже познакомлю. Сейчас она немного занята…

— Так ты бы помог ей, а?

— С радостью, самому без дела как-то неудобно, стою и стою…

— Ну, так слово скажи!

Я сдержанно зарычал в крайней степени бессильного раздражения.

— Сереженька, не гневите Бога! Очень вас прошу, пожалуйста, никаких заклинаний! — пользуясь моментом, вставил Анцифер. К помосту выскочили арбалетчики, заскрипели рычаги, натягивая тетиву маленьких железных луков.

— Не сметь! — заорал я так громко, что горло едва выдержало, на какое-то мгновение все стушевались. — Довольно глупостей, сию же минуту отпустите нас, или я за себя не отвечаю!

— Ты бессилен, колдун, ибо мы будем молиться, — неуверенно ответил кто-то из священников.

— Ах, так… — Страшный треск ломающихся ворот заставил всех вздрогнуть. Наташа обернулась ко мне с удивленными глазами, ангел и бес зависли перед самым носом, возмущенно размахивая крылышками.

— Это не я…

От второго удара ворота слетели с петель, и в образовавшемся проеме показалась окованная щитами крутая грудь славянской ладьи.

— Так, значит, это не ты? — не сговариваясь, в один голос произнесли Наташа, Иван, Анцифер и Фармазон.

Когда к помосту быстро ринулись рослые крепыши в кольчугах с топорами и широкими мечами, оцепенение площади мгновенно переросло в панику. Монастырская охрана, не дрогнув, пыталась организовать оборону, но народ, разметав их, бросился в разные стороны. Мужчины хватали на руки детей, женщины вопили как резаные, монахи падали на колени, вздымая руки к небесам, хотя нападающие вели себя очень корректно. Они одним штурмовым ударом смели стражу у эшафота и быстро взяли его в кольцо, прикрывая друг друга круглыми щитами. Как-то не очень вяжется с поведением грабителей и пиратов, но русичи действительно больше никого не трогали.

— Степан! Федор! Здесь я! — радостно закричал Иван-царевич, и двое широкоплечих молодцов, разбрасывая вязанки хвороста, взялись за наши цепи… Я наконец смог обнять свою пропавшую жену.

— Братцы! — Мой товарищ был крепко помят объятиями родственников. — Вовек не забуду! Не бросили, не выдали, не дали сгинуть смертью страшною. До гроба буду Бога молить…

— Хватит уж, — ласково ответил старший, кажется Степан. — За тобой, дураком, ладьи повернули. Ох, Ванька, ты ведь не отрок уже, а разума нет как нет… Чего тебе со своим уставом в чужом монастыре понадобилось?

— Вино здесь из яблок. То самое!

— Да неужто?! — широко улыбнулся средний — Федор. — Дак купить сей же час надо, беспременно.

— Я и… чуть не купил…

— Украл?! — ахнули оба брата. Иван пристыженно кивнул.

— Честь царскую позоришь. — Степан сурово отвесил брату звучный подзатыльник.

— А уж коли воруешь, так не попадайся! — наставительно добавил Федор, подтверждая свои слова еще одной затрещиной. — Степанушка, ты бы поговорил с попами ихними. Пусть зла не держат, золота, сколь надо, мы уплатим. Берем сидр — да домой.