Олег Говда - Выбор

— Да.

— Тогда, милости прошу…

— … к нашему шалашу… — прошептал на ухо Мирославу неугомонный штурман.

— …быть гостями Великого князя и Ордена. Если возникнут затруднения, обращайтесь к любому опоясанному брату. Все вопросы будут урегулированы незамедлительно. Вы прибыли негоциировать, или по каким иным надобностям?

— По иным.

— Позволено ли будет мне, от лица Ордена, узнать — по каким именно? И не нужна ли вам в этом помощь братьев? А то из поднятых вами вымпелов, я так и не смог понять, то ли сама княгиня находится на борту 'Бобра', то ли капитан судна стал королем…

Маковей укоризненно взглянул на зардевшегося Лебедяна и объяснил.

— Их Величество королева Зелен-Лога шлет полномочного посла к Великому князю и магистру Ордена.

Мирослав чуть выступил вперед и надменно кивнул головой.

Согласно этикету с этой минуты он олицетворял королеву и должен был вести себя соответственно.

— Сотник гвардии и потомственный дворянин, Мирослав из рода Белого Волка. С кем имею честь?

Невозмутимый и чуточку ироничный брат Вильгельм мгновенно подтянулся и с его лица исчезло всякое выражение, кроме глубочайшей почтительности.

— Брат Вильгельм, — ответствовал он кротко. — Господин посол желаете незамедлительно отправиться в путь к Его святейшеству, или имеет иные планы?

И тут Мирослав сделал то, что не было предусмотрено никаким этикетом. Он подошел к 'серому' брату, взял его по-товарищески под руку и доверительным тоном попросил:

— А вот как ты посоветуешь, брат Вильгельм, так мы и поступим. Я вижу: ты человек опытный, а мы сгоряча можем что-то сделать не совсем так, как у вас заведено. Или, даже, совсем не так. А хотелось бы произвести на Светлейшего князя надлежащее впечатление. Чтоб слова моей королевы были услышаны им, как должно.

Брат Вильгельм более пристально, чем прежде, взглянул в совершенно простецкое лицо посла и понимающе покивал головой.

— Думаю, — произнес медленно и значаще, — Их Величество не ошиблись с выбором посла… — и прибавил. — Если вас интересует мнение скромного смотрителя порта, то я бы посоветовал осмотреться здесь пару деньков. Ибо, — он хитровато прищурился и понизил голос почти до шепота, — как у нас говорят: 'Нежданные гости, чаще всего, не застают хозяев дома'.

— Совершенно согласен с тобой, брат Вильгельм, что именно так и следует поступать воспитанным людям, — не раздумывая согласился Мирослав. — И еще, не зная ваших уставов, мы ничего не нарушим, если пригласим тебя скромно отобедать с нами?

— Ни единого подпункта, — широко улыбнулся тот. — При условии, что и вы разрешите мне завтра угостить вас.

— Идет, — засмеялся Мирослав и едва удержался, чтоб не хлопнуть 'серого' брата по плечу. Такое поведение было бы слишком уж нарочитым и преждевременным. С подобными жестами и вольностями в разговоре следовало выждать хотя бы до третьего, распитого сообща, кувшина.

* * *

Несмотря на сутану и духовное звание, брат Вильгельм понимал толк в застолье не хуже любого моряка, и опрокидывал кубки наравне со всеми, не пропуская ни одного тоста. А когда у хозяев возникала неожиданная заминка с затейливыми здравницами, тут же предлагал свою прибаутку. Правда, все они так или иначе сводились к благодарности Искупителю. Но, чтоб не обидеть добродушного гостя, который на самом-то деле был настоящим хозяином — пили и за это. А между тостами, как бы невзначай, Мирослав расспрашивал обо всем, что только может представлять интерес человеку, впервые попавшему в чужую страну.

Брат Вильгельм отвечал подробно и обстоятельно. Не задумываясь. Будто излагал въевшуюся в память, как ржавчина в плохое железо, легенду. Или — рассказывал вещи обыденные и общеизвестные, лежащие на поверхности, а потому не отнимающие время на поиск. Но в такую искренность и простоту таможенного чиновника, хоть и монаха, как-то не верилось. Иначе, как расценивать ответ, например на такой вопрос:

— А что это, брат Вильгельм, в толпе на пристани одни купцы да горожане? И совсем не видно ни солдат, ни стражников…

— Откуда ж им тут взяться-то? — удивлялся в свою очередь тот. — Я тревоги не объявлял. А ношение оружия в черте города хоть и не запрещено законом, но является, как бы поточнее выразиться… — он на мгновение замялся, подбирая нужное слово. — Дурным тоном, что ли?

— Кто ж тогда порядок в гавани поддерживает? — продолжал допытываться Мирослав.

— А зачем его поддерживать? — совершенно искренне, или искусно притворяясь, не понимал 'серый'. — Он что, тоже напился и сам на ногах удержаться не может? Га-га-га… Не волнуйтесь — не упадет.

— А все-таки, — не унимался посол.

Брат Вильгельм твердой рукой наполнил кубки и провозгласил:

— Да приблизиться приход Искупителя!

Выпили, закусили кто чем. И 'серый' продолжил:

— Да сами жители и поддерживают. Согласитесь, братья, что жить в мире и спокойствии гораздо приятнее, чем в бардаке. Так почему бы не приложить немного старания и не навести общими усилиями порядок раз и навсегда? А если никто не станет его нарушать, то и поддерживать не понадобиться.

— Но люди разные. Нарушитель всегда найдется.

— На все воля Создателя. Искупитель позаботиться о грешнике, — торжественно ответствовал брат Вильгельм. — Извини, сударь, не могу с тобой согласиться. Как раз люди совершенно одинаковые, как овцы в отаре. И вряд ли во всем княжестве найдется достаточно богатых глупцов, чтоб закон преступали слишком часто.

— Любое правонарушение карается денежным штрафом, — поспешил объяснить сотнику Маковей. — Мелкие провинности — в размере полугодового дохода всей семьи смутьяна. А те, что посерьезнее, с материальным и физическим ущербом — вообще могут ввергнуть в вечную кабалу пострадавшему или Ордену весь род преступника. Думаю, на таких условиях, всякий поостережется.

— Совершенно верно, — кивнул брат Вильгельм, но поднял голову уже с заметным усилием.

— По тем суммам штрафов, которые были доведены нам, — не согласился Мирослав, — это не слишком заметно. Неприятно, согласен, но никак не разорительно. Кроме смертельного исхода…

— Для чужеземцев установлена десятинная часть виры, — объяснил 'серый'. — Мы же понимаем, что варварам трудно сразу избавиться от дурных привычек. Да и плата за стоянку судна частично выравнивает разницу…

— И что, если я дам в морду зарвавшемуся хаму, то он еще и заработает на моем оскорблении? — возмутился Мирослав. — А как быть униженному достоинству? Утереться и промолчать? Угроза вечного рабства остудит любой, даже самое благородное сердце!