Александра Лисина - Знамение смерти

Признаться, это немного нервировало.

Линнувиэль, незаметно покосившись на напряженные лица своих спутников, немедленно убедился: к ним в головы тоже приходили подобные мысли. Причем, ко всем. Кроме, пожалуй, леди Мирены, но у той была немного другая задача. И, судя по глубокому вырезу роскошного бархатного платья, плотно обтягивающего тонкий стан одной из прекраснейших женщин Темного Леса и выразительно подчеркивающего все ее прелести, по ярко горящим глазам и волнующей улыбке на чувственных губах, юная дочь Дома Маллентэ явно собиралась исполнить свою важную миссию на "отлично". Пожалуй, это будет хороший ход: мало кто сможет устоять против такой атаки. Особенно тот, кто уже много лет избегает общения с представителями (и представительницами!) своего народа.

- Ишь, какие нетерпеливые, - насмешливо хмыкнул незнакомый голос со стороны. - Я-то думал, вас приглашать придется на встречу, а вы вон как… едва не приплясываете на месте. Похоже, здорово вашего Владыку припекло, раз отправил сюда аж семерых остроухих?

Маликон и Корвин одновременно поморщились: полнейшее отсутствие такта у смертных начинало порядком раздражать. Они с достоинством повернулись, чтобы срезать наглеца резкой фразой, но к собственному удивлению на прежнем месте никого не обнаружили. Лишь короткий вихрь просвистел перед их точеными носами, да легкий ветерок взъерошил черные гривы. А спустя долю секунды "вихрь" материализовался на бортике фонтана, деловито кивнул и, демонстративно сложив могучие руки на груди, с легкой насмешкой уставился на ошарашенных эльфов.

Незнакомый Страж оказался поджарым мужчиной неопределенного возраста - широкоплечим, массивным и весьма внушительным, что в свете его поражающей воображение скорости казалось несколько странным и слегка… гм, необычным. Темноволосый, коротко стриженный, с жестким хищным лицом опытного воина. Матерый, крепкий, с властным взглядом прищуренных глаз цвета спелой сливы. Смертоносный, словно дикая хмера на охоте, но поразительно спокойный. Даже безмятежный, если не сказать больше. И на его правом предплечье красовалась небольшая татуировка в виде собачьего когтя, срывающего с неба звезду.

Линнувиэль никогда раньше не встречал настоящих Гончих, а потому нередко посмеивался про себя над невероятными байками, рассказанными об этих странных людях. Ни на грош не верил в слухи и каждый раз неизменно качал головой, сетуя на доверчивость некоторых неразумных сородичей. Но вот сейчас, глядя в холодные глаза этого необычного человека, вдруг почувствовал себя крайне неуютно. Всем существом осознал, что стоящий напротив Страж может стать невероятно опасным противником. С легкостью встанет против любого из них и, скорее всего, выйдет из этой схватки победителем.

Сартас внимательно оглядел чужака и сразу ощутил: да, это правда. Сейчас перед ним был достойный соперник, заслуживающий уважения и признания. Равный, если не более умелый. Невероятно опасный боец. Поэтому вместо того, чтобы разразиться ядовитой тирадой, семисотлетний эльф смирил уязвленную гордость и чуть наклонил голову.

- Шранк! Зараза… - проворчал подошедший Урантар и сердито зыркнул исподлобья. - Ты чего так поздно? Я уж замучился твою работу выполнять!

Гончая хищно усмехнулась.

- Брось, тебе ж в радость: молодость вспомнил, сопляков погонял вдосталь. Думаешь, я не заметил, что у Мухи опять морда постная? Или то, что народ на стене дерганый? Да и Кузнечику ты нагоняй отвесил - будь здоров. Чего опять к нему привязался? Он мой, если помнишь.

- Теперь они все твои, - буркнул Седой и кинул быстрый взгляд на Гончую. - Как заметил-то? Я ж не велел никому болтать.

- Работа такая. Сам мне ярмо на шею повесил.

- Не я. Всей Заставой, если помнишь, выбирали Воеводу. А Кузнечику за дело досталось: он мне полстены развалил на заднем дворе, когда скачки свои опять пробовал. Говорил ему "аккуратнее", так нет же - прыгнул прямо со стены, а колонны-то не стальные! Короче, вмял в землю, да и…

Шранк тихо фыркнул и примирительно хлопнул старого друга по плечу.

- Брось. Кузнечик всего лишь перестарался, не рассчитав силы, а ты и через сто лет будешь у них в авторитете. Зато теперь и Волкодавы, и Гончие сидят под одним крылом, а не по-отдельности, как раньше. Белик тоже не возражает, а потому этим обормотам просто некуда деваться: если не обломаю я, поможет Вожак. Или Траш от себя добавит. Так что не боись, все путем будет.

Урантар покосился на старательно прислушивающихся эльфов и тяжело вздохнул.

- Ладно, там посмотрим. А где Таррэн? К нему тут, это… типа, посланники явились. Целый день ждут - совсем измаялись.

- А-а-а, засланцы, как говорит наш малыш? Долго же их не было, - Шранк мельком оглядел напряженные лица Перворожденных и неприятно пожевал губами. - Думал, вовсе не объявятся, а они вон как - просто припозднились… гм… да не волнуйся: остроухий обещал прийти. Как со Впадиной закончит, так и явится.

- Опять с кошками своими возится?

- Точно. Траш вчера уговорила, вот он и обещал помочь, потому так и долго… ну, наконец-то! Его только за смертью посылать! Вот он, ваш драгоценный лорд, сейчас появится.

Седой и новый Воевода дружно повернули головы к наружной стене и удовлетворенно кивнули, когда над острыми зубцами промелькнула мимолетная тень. Правда, так быстро, что взбудораженные эльфы не сразу сообразили, в чем дело, и, конечно, не заметили, что следом за первой стремительно проскользнула еще пара странноватых силуэтов. Но когда через несколько томительных секунд темнота на площади неторопливо расступилась, а к фонтану мягкой поступью шагнула массивная фигура, у них дружно заколотились сердца.

Сначала из кромешного, непроницаемого даже для глаз бессмертных мрака проступили непривычно широкие для Перворожденного плечи. Простая кожаная куртка с нашитой сверху странноватой мерцающей чешуей из шкуры неизвестного зверя. Тонкой выделки белоснежная рубаха, небрежно расстегнутая на груди. Широкий пояс с удивительной работы ножами. Обязательные родовые клинки в потертых ножнах на спине. Сверху трепещет на ветру роскошная черная грива, не по канонам забранная в длинный конский хвост. Затем показалось удивительно правильное лицо, которое ни один Темный не смог бы забыть даже на смертном одре, потому что Владыка Изиар неизменно проявлялся в каждом своем потомке: точеные скулы, твердый подбородок, выдающий породу, высокий лоб, строгий обвод губ… и, наконец, в темноте двумя яркими изумрудами свернули пронзительные глаза, в глубине которых тихонько тлел знаменитый Огонь Жизни. Тот самый, за который весь Род Л'аэртэ считался проклятым и который одновременно подарил ему огромную власть.