Варвара Лунная - Эйта

— Да что ж про него рассказать, — Егор задумался. — Князь, он хороший. Справедливый.

— А что с роднёй не поделил?

— И это знаешь? — удивился дружинник. — Откуда?

— Сорока на хвосте принесла.

— Ну сорока так сорока, — кивнул Егор. — Князь Еремей средний сын князя Боголюба. Старый князь сам его своим приёмником назначил, но когда помер, старший сын его, Стрига, решил волю отца нарушить.

— М, — кивнула Эйта, вздохнула, посмотрела на котелок с кашей и позволила Егору положить себе ещё несколько ложек.

Егор рассказывал про то, как едва не произошло братоубийства, но при этом не забывал подкладывать Эйте то одно, то другое. Сердце у него сжималось от жалости, эка бедняжка оголодала.

— Ты сам ешь, — велела Эйта, останавливая очередную ложку на пути к своей тарелке.

— Да, чего это я, правда, — Егор широко улыбнулся. — Вкусная курочка, да?

— Да, хозяйке спасибо передай, — кивнула Эйта. — Ты остановился на том, что Еремей решил из отцовского дома уйти.

— Угу. Решил и ушёл. Мы с ним пошли, потом что именно он наш князь.

— Все ушли?

— Не все, — Егор помрачнел. — Дружина разделилась. Но с нами всё равно больше ушло, чем осталось.

— Значит любят Еремея люди?

— Любят, — кивнул мужчина. — Князь наш хороший.

— Это я уже слышала, — девушка облизала ложку. — Мёд будешь?

— С чайком буду.

Пока Эйта доставала мёд и наливала чай, Егор осматривался. Домик у колдуньи был очень старый и требовал ремонта. Правда, кое–где, видать совсем недавно, что‑то правили.

— Вот, — Эйта поставила на стол мёд в горшочке.

— М, — вкусный какой, — Егор старательно облизывал ложку. — Это кто ж тебя таким чудом угостил?

— Сама собирала, — довольно улыбнулась Эйта. — В лесу тоже пчёлы водятся.

— Дикие? Ну ты отчаянная. Я помнится, как‑то в детстве решил попробовать дикий медок, — мужчина поморщился от воспоминаний. — На всю жизнь хватило. Я потом мёд вообще несколько лет есть не мог.

Эйта рассмеялась, но Егор не обиделся, теперь ему и самому смешно было, а вот тогда, когда дикие пчёлы его чуть ли не до смерти закусали, было не до смеха.

— А ты почему так далеко от людей забралась? — поинтересовался дружинник. — Обидел кто?

— Обидел, — эхом произнесла Эйта и грустно усмехнулась. — Вышло так, — вздохнула она. — Я особо и не выбирала.

— Ну а теперь?

— А что теперь? — не поняла девушка.

— Теперь что выбора тоже нет? Тебя тут, в лесу, что‑то держит?

— Держит, — повторила Эйта и снова усмехнулась. — Это мой дом, другого у меня нету.

— А родных тоже нет?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Тяжело одной, — сочувственно сказал Егор. — Я вот тоже один. Батя погиб, а мамки своей я не знал никогда.

— Это как? — уточнила Эйта. — В родах померла?

— Нет. Вернее, я не знаю, — Егор вздохнул. — Меня отец один на ноги подымал, а про то, где мать, никогда не сказывал и обещался выпороть, если настаивать сильно буду.

— И ты не настаивал?

— Попробовал как‑то, — мужчина вздохнул и потёр поясницу.

— Выпорол, — догадалась девушка.

— Да, — Егорка снова вздохнул. — У бати слова с делом не расходились.

В доме воцарилась тишина, каждый вспоминал свою семью. Эйта своих помнила плохо. Она чаще вспоминала запах дома, его ощущение. Мать тоже больше по запаху вспоминалась. Аромат домашних щей чётко ассоциировался с матушкой, помнила Эйта и её ласковые руки, глядящие её по голове, а вот лицо в воспоминаниях и снах постепенно стиралось. Отец тоже в памяти всплывал урывками. Вот его нарядная синяя рубаха, он слезает с телеги, из города вернувшись, маленькая Добронега пытается протолкнуться поближе, но более сильные братья её отталкивают. Она начинает реветь, а батя, раздав шутливые подзатыльники мальчишкам, берёт её на руки. А у него борода щекотучая. Вот у дядьки Втора борода колюча была, а у отца мягкая. И пахло от отца так…, — девушка не находила определения. — Только у него был такой запах. Родной. Любимый. Успокаивающий. Воспоминания навалились и мелькали одно за другим. Сначала родители и братья, живые, а потом мёртвые. Эйта вздрогнула всем телом и вскочила на ноги.

— Ты чего? — поднялся и Егор. — Случилось что?

— Нет, вспомнилось, — девушка нахмурилась. — Тебе возвращаться пора, а не то ночевать в лесу придётся.

— Да, пора, — дружинник пошёл к двери. — Прости, коли что не так. Будешь в городе, заглядывай, буду тебя рад.

— Загляну, — кивнула Эйта, но мысли её были далеко.

— Надеюсь, ещё свидимся, — Егор поклонился и вышел.

— Егор, — колдунья нагнала парня, когда тот уже на коня садился. — Погоди. Князю своему передай, не хочу я с ним вражды.

— Это хорошо, — Егорка счастливо улыбнулся.

— Но и служить ему не буду, — продолжила Эйта.

— Может, передумаешь? — дружинник сник.

— Нет, — девушка уверенно покачала головой. — Счастливого пути.

— Спасибо, — Егор ещё раз поклонился колдунье и пошёл туда, где оставил своего коня.

А Эйта вернулась в дом, она задумчиво убрала посуду, вытерла стол, а потом села к окошечку и снова стала вспоминать. Батю, мамку и даже противные братья и те теперь казались такими хорошими, такими родными. А ещё девушка вспомнила, что где‑то есть у неё родня, дядька Втор, брат отца и у матери вроде как родня вне Поляновки была. Только вот Эйта даже не представляла как их найти можно. Они вроде как и живы были, но что толку, если живы они только в воспоминаниях. Эйта тяжело вздохнула и встала. Одна она на всём белом свете, нет у неё никого.

Часть 6

Князь Еремей сидел у постели Милады. Девушка спала, а он всё сидел и смотрел. Смотрел и сердце его сжималось. И злился на себя от бессилия, ну да только от злобы той толку было мало. Поправиться Миладушке она не помогала. Молодая княжна заболела недавно. И сначала внимания её болезни никто не придал, ну захворала чуток, с кем не бывает, но потом стало ясно, что чутком не обойдётся. Только вылечивали одну хворь, как на девушку тут же наваливалась другая. Розовощёкая, пышнотелая Милада за неделю похудела, побледнела и вот уже третий день с кровати не вставала.

В комнату вошла княгиня, потрогала дочкин лоб и вздохнула.

— Будто проклял кто.

— Проклял? — Еремей поднялся. — Проклял. Ведьма.

— Тише ты, — зашипела на него жена. — Миладу разбудишь, — она подхватила мужа под локоток и потащила их горницы. — Причём тут ведьма? — громким шёпотом спросила она уже за дверью.

— А кто её ещё проклясть мог? — поинтересовался Еремей. — Только ведьма лесная. Она разозлилась не на шутку, вот и мстит. Ну, я её.

— Погоди, — княгиня задумалась.

— Что? — Еремей злился.

— Как она Миладу могла достать? Люди говорили, твой волос у неё остался.