Иар Эльтеррус - Гнев императора. Незваные гости

Храт, в то же время, договаривался о приеме пожелавших избрать Элиан воинов Лесной Стражи с Ланигом. Мастер-наставник, конечно, выругался, узнав, где они оказались и откуда эти самые эльфы взялись. Однако проблем создавать не стал, попросив доставить переселенцев во двор его тарсидарской канцелярии.

Пока все это происходило, воины Ренталаса носились по плоскогорью, разыскивая попрятавших в самых, порой, для того неподходящих местах сородичей. Благо, плоскогорье было крохотным, да и эльфы чувствовали друг друга на небольшом расстоянии, поэтому нашли всех. Несчастные готовились к смерти, услышав, что шум боя стих – подумали, что их защитников перебили, и решили дорого продать свои жизни. Даже те, кто не совершенно не умел сражаться, даже дети. Услышав, что пришло спасение, они поначалу просто не поверили. Однако пришлось поверить, особенно, когда увидели серый туман открытых порталов.

Триста двадцать эльфов предпочли отправиться в Эльваран, после случившегося жить среди людей казалось им невозможным. А вот восемнадцать воинов Лесной Стражи избрали Элиан, не желая снова становиться изгоями. Этому никто из остальных не удивился – в Лесную Стражу издавна шли те, кто не принимал обычаи и законы народа, кому среди обычных эльфов было тесно и тошно, кто больше всего на свете ценил свободу. Одинокие волки. К ним и относились соответственно, даже презирали, хотя любую опасность первыми встречали именно они. И первыми отдавали свои жизни.

Ренталас официально отрекся от титула даллериэ, передав его самому старшему из детей мужского пола, Тинтоласу. А до совершеннолетия нового повелителя править остатками народа будет его мать, Эллериаль – единственная выжившая представительница древнего рода Серебряного Древа. Когда-то Ренталас любил эту женщину, но ему презрительно указали на дверь, едва он попытался обратить на себя внимание красавицы. Неудивительно: она вскоре вышла замуж за такого же, как и сама, надутого спесью ревнителя давно устаревших обычаев. А келлаэ Лесной Стражи остался один, больше за триста лет никто ему к сердцу не припал.

Лесные Стражи уходили последними, дождавшись, пока все выжившие, за которых они несли ответственность перед Создателем и своей совестью, окажутся в безопасности. Когда рядом с Тинувиэлем и Хратом остался только Ренталас, он внезапно спросил:

– А можно мне с вами отправиться?

Принц с орком переглянулись и еще раз посмотрели на его ауру. Да, ошибки нет – вполне способен стать эльдаром. Чистое серебряное сияние переливалось над головой келлаэ – видимое только тем, кто способен был его видеть. Абсолютно чистая душа! Честь, долг и благородство, возведенные в абсолют.

– Понимаете, уважаемый Ренталас, – вдохнул Тинувиэль, – мы отправляемся туда, где для не владеющего магией может быть опасно. Нам придется отвлекаться от главной задачи, чтобы защитить вас. А чтобы овладеть магией, вы должны будете принять из рук элианского императора плащ рыцаря престола. Это величайшая ответственность, отказаться от которой невозможно до самой смерти.

– Никогда не боялся ответственности! – отрезал тот. – Я готов. Что нужно делать?

Храт с Тинувиэлем снова переглянулись. Ради инициации нового эльдара можно отложить и поход по чужим мирам – слишком мало способных принять плащ рыцаря престола, мизерно мало. И неважно, что Ренталас не из их мира – такие не предают, такие физически неспособны предать, такие будут верны до конца, вынесут все, что угодно, но сохранят честь.

– Вы уверены в своем решении? – голос Тинувиэля стал гулким, перекатывающимся, в его миндалевидных глазах вдруг загорелось нечто такое, что келлаэ передернуло.

– Да, уверен! – ответил он, взяв себя в руки. – Мы будем жить в вашем мире, а раз так – он отныне и мой. Значит, я обязан встать в первых рядах его защитников! Всегда шел навстречу опасности, намерен так же поступать и впредь.

– Что ж, дайте руку.

Принц с орком совместно сформировали портал, ведущий в зал церемоний Замка Призраков, и шагнули в него, уводя с собой Ренталаса. Они оказались перед гигантским, едва заметно светящимся кристаллом. Никогда не видевший алмазов такого размера келлаэ изумленно приоткрыл рот.

– Назови свое полное имя, эльф! – грохнул пронимающий до костей голос.

Он обернулся. Оба сопровождающих изменились – они теперь были в серых плащах с капюшонами, их лица скрывал туман. Помнится, так выглядел Тинувиэль, когда впервые появился в их мире. Такое облачение явно что-то значило, но что? Однако надо было отвечать. Раз вызвался, так стой до конца.

– Ренталас Теллиэ Эллетайль.

– Я, законный император Элиана, спрашиваю тебя, Ренталас Теллиэ Эллетайль: готов ли ты отдать во имя служения империи свою жизнь и свою душу? Готов ли отказаться от всего, что было тебе дорого раньше? Готов ли ты принять плащ рыцаря престола?

Так мальчишка Тинувиэль – император?! Человеческой империи?! Да как такое возможно?! Как это могло случиться?! Ренталас довольно долго хватал ртом воздух, приходя в себя от потрясения, а затем с трудом разомкнул губы:

– Готов…

Он очень надеялся, что не совершает ошибки.

– Да будет так! – в один голос грянули туманнолицые.

Из кристалла вырвалась серебристая молния и ударила в Ренталаса. Его тело окуталось того же цвета сиянием, рухнуло на пол, забилось в конвульсиях, затем покрылось сеточкой черных и белых разрядов. Молнии продолжали бить из кристалла одна за другой, заставляя эльфа отчаянно кричать от боли.

Тинувиэль растерянно посмотрел на Храта. Все происходило не так, как обычно – раньше дело всегда обходилось одной молнией какого-либо цвета, показывающей предрасположенность будущего эльдара к одной из Сил. А сейчас что творится? Однако прерываться было нельзя, и императоры продолжили читать заклинания преобразования. Они опять же срабатывали как-то странно. В чем же дело? Может в том, что Ренталас из другого мира? Или он носитель чего-то? Но какая сила имеет цвет серебра?..

Ренталас поднялся с пола только через час, что тоже было крайне необычно. Его глаза и волосы стали полностью серебристыми. Аура над ним горела такая, что императоры отшатнулись. Да что происходит-то?! Впрочем, келлаэ и сам не понимал, что с ним творится, но ощущал себя совсем иначе, чем до обряда. Знал и умел столько, что голова кругом шла. И ощущал, что некто бесконечно сильный смотрит на него, как смотрят на подающего надежды, очень талантливого ребенка. Любимого ребенка.

В этот момент Тинувиэль вспомнил. Нечто подобное было однажды. Во времена царствования императора Ильгарда I, тысячу сто восемнадцать лет назад.