Павел Корнев - Ледяная Цитадель

Пора ноги уносить.

— Уходим! — Я выпрямился, зажмурившись, прогнал легкое головокружение и поторопил Федора: — Все, бегом!

Тот вылез из сугроба с облепленным снегом жезлом в руках:

— Иду.

— Бегом!

— Бегу!

Ну мы и побежали. А как иначе? Если один гаденыш нас едва на тот свет не отправил, то с его подельниками связываться и вовсе не с руки. Затопчут и не поморщатся.

В себя пришли уже на Кривой. Как несколько кварталов промчались — и не заметили даже. Вот что страх с людьми делает. В обычной ситуации дыхалки бы ни за что не хватило. А тут прям спринтеры.

— Стой, — остановил я Федора, когда над крышами домов замаячили верхние этажи кирпичной высотки санитарно-эпидемиологической станции. — Все, оторвались…

— Обалдеть! — Ямин сунул мне жезл «свинцовых ос» и согнулся в три погибели, пытаясь перевести дух. — Кха-кха! Все, думал, кончилась моя жизнь!

Я повертел в руках слегка изогнутую пластиковую трубку, стянутую на концах железными кольцами, и сунул ее за пояс. Пригодится, раз пошла такая пьянка. Правда, какой-то хлипкий этот агрегат, несолидный. Похоже, Братство решило выпуск дешевого оружия наладить. Стоит учесть на будущее.

Федя навзничь повалился в снег, мне тоже стало нехорошо, и я присел на краешек запорошенного снегом крыльца двухэтажного жилого дома, во дворе которого мы и пытались прийти в себя.

— Слушай, Федор, — позвал я приятеля, когда немного отдышался и вытер вязаной шапочкой вспотевшее лицо, — а как ты того паренька уделал?

— Я?! — безмерно удивился Ямин.

— Ну не я же! Меня он вырубил.

— Именно, что ты! — Федя вылез из сугроба и принялся вытряхивать набившийся за воротник снег. — Ты, как в челюсть получил, покачнулся, а потом — раз! — за шею его ухватил и дернул. И быстро еще так. В одно касание…

— Лихо.

Только вот не я это был. Скорее уж мое альтер эго расстаралось. Оно на такие штуки гораздо. В одно касание, ну надо же!

— Ты как, идти можешь? — уточнил Ямин.

— Нормально.

Как ни странно, кроме челюсти, ничего толком и не болело. Кожаная куртка худо-бедно смягчила удары, и лишь в голове было пусто-пусто. До звона практически. Я вытащил из кармана коробочку с таблетками, на миг задумался и сунул ее обратно. Повременю пока. Печень посадить еще успею.

— Что это было, вообще?! — забеспокоился вдруг Ямин. — Что за дела?! Нас ведь завалить пытались!

— До тебя только дошло, что ли?

— Какого фига?!

— Мне б кто сказал, — пожал я плечами и вздохнул: — Машину жалко.

— Да, «газель» звездой накрылась, — помрачнел Федор. — Но…

— Пошли отсюда. — Я поднялся с крыльца и махнул рукой: — Пошли! Нечего на улице торчать. Сейчас сядем где-нибудь и поговорим.

— Да что ж это такое! — простонал Ямин и поспешил следом.

Сели мы в «Пельмене» — небольшом заведении, расположенном в полуподвале жилого дома на Кривой. Я на северной окраине хоть и нечасто появлялся, но это заведение давно приметил. Очень неплохо по местным меркам тут кормили. Да и обстановка ненавязчивая.

До середины засыпанные снегом окна, массивные столы, камин.

Единственное — с вытяжкой проблемы. Заходишь и сразу понимаешь, что на кухне готовят.

Тушеная капуста, жареное мясо, свежая выпечка…

— Два по двести! — прямо с порога заявил Федор официантке и уселся за ближайший свободный стол.

— Мне не надо, — сглотнув слюну, отказался я. — Порцию пельменей, пожалуйста, хлеб и попить что-нибудь. Чай или компот, что у вас есть.

— Все вдвойне, — подтвердил мой заказ Ямин.

— Не поняла, водки сколько? — раздраженно уточнила грудастая деваха.

— Два по двести, — опередил меня Федор. — Водку сразу. Я только вздохнул и спорить с ним не стал. Сам заказал,

пусть сам и пьет. Мне нельзя. Чревато оно.

Расстегнув куртку, я откинулся на спинку стула и как бы невзначай оглядел собравшихся в пельменной людей. На первый взгляд никого подозрительного тут не оказалось. Пару столов занимали работяги, в углу устроились коробейники, да еще усталые мужики в форменных комбинезонах СЭС под скудную закуску приканчивали вторую бутылку водки.

Пересменка у них, что ли?

— Хватай, — распорядился Федор, стоило официантке выставить на стол пару стаканов.

— Мне нельзя, — вновь отказался я. — Не злоупотребляю.

— Ты б видел себя сейчас, — поежился Ямин и вытянул над столом свободную руку. Пальцы заметно дрожали. — Евгений, ты не просто бледный, ты синий практически. У тебя шок!

— И что?

Шок? Это, блин, еще слабо сказано. Трясет всего, и сосредоточиться не могу совершенно. Страшно…

— А то, что с двухсот грамм у тебя сейчас ни в одном глазу не будет, — резонно заявил Федор. — Пей!

Я молча взял стакан, в несколько глотков влил в себя водку и даже не поморщился. Что пил, что не пил. Хотя на голодный желудок по мозгам должно неслабо шибануть. У меня ж со вчерашнего дня и маковой росинки во рту не было…

— Другое дело, — одобрительно кивнул Ямин и столь же легко расправился со своей порцией сорокаградусной отравы. — Все, живем…

— И это радует.

— Что происходит, Евгений? — сразу встрепенулся Федор. — Что, блин, на фиг, такое происходит? Нас же убить пытались!

— Громкость убавь, — попросил я. — Не знаю, что происходит, но кто-то на нас сильно нагретый. Ты уверен, что серебро бесхозное?

— Я ж тебе говорю!

— Никто больше про него не знает?

— Нет.

— Тогда без понятия.

Тут принесли пельмени, и выяснение отношений как-то само собой сошло на нет. Перекусили, выпили компот. Помолчали. Первым не выдержал Федор:

— И что теперь делать?

— Серебро толкнем и на дно заляжем.

— Это понятно, с машиной что делать?

— А что с ней будет? — удивился я и достал из-за пояса жезл «свинцовых ос». Держа его под столом, открутил продолжающий рукоять полупустой цилиндр с зарядами и ввернул на его место новый. — Дорогу она не перегораживает. Угнать тоже не угонят. Пошлешь кого-нибудь забрать потом.

— Тебе легко говорить… — поморщился Федор и вдруг заметил мои манипуляции: — Ты чего это?!

— Так, на всякий случай, — усмехнулся я и спрятал жезл под куртку. — Случаи, сам знаешь, бывают разные…

— Ну ни фига себе, — только и выдохнул Ямин. — По такому случаю надо выпить!

— Мне хватит.

— Да по соточке всего!

— Хватит. Нельзя мне.

— А я выпью. — Федор подозвал разносчицу и заказал сто грамм водки.

— И рассчитайте нас, пожалуйста, — попросил я.

— Ты совсем не злоупотребляешь? — дожидаясь выпивки, спросил Ямин.