Аспект белее смерти (СИ) - Корнев Павел Николаевич
— Врёшь!
— Его даже из церковной книги уже вычеркнули, — ответил я, не отведя глаз. — Хочешь — проверь.
Охотник на воров смерил меня тяжёлым взглядом и объявил:
— Лучше к вам в гости загляну!
— Запретить не могу, приглашать не стану.
И вновь послышались шепотки, на сей раз, несомненно, одобрительные, а вот в спину потопавшему к воротам охотнику на воров забурчали откровенно зло. Не будь при нём тех драных псов, ещё бы и грязью закидали. Впрочем, иных и собаки не остановят.
Зеваки начали расходиться, но кто-то из знакомых подошёл выказать поддержку; я быстренько со всеми распрощался и поспешил к своим.
— Не заходили ещё? — спросил у Рыжули.
— Нет, Луку ждём, — ответила та и шепнула на ухо: — Молодец!
На сердце потеплело, но люди всё прибывали и прибывали, поэтому я быстренько пересчитал мелюзгу по головам. Все оказались на месте, не хватало только Гнёта, Сивого и Хвата. Ну и Луки.
— С базара пацаны нормально ушли, не знаешь? — уточнил я, слегка забеспокоившись.
— Нормально, — подтвердила Рыжуля. — А что?
Я мотнул головой и объявил:
— Двинули!
Ждать Луку никакого смысла не было, вот-вот самое столпотворение начнётся, тогда мелких могут и затоптать. Мы пристроились в хвост очереди, немного постояли у дверей и зашли в церковь. Над головой — купол, расписанный ликами воинства Царя небесного, на стенах — фрески со сценами из жития Чарослова Бесталанного, в центре — алтарь с мраморной чашей. Там стоял настоятель, а на входе всех опрашивал и отмечал в церковной книге диакон.
Дело это было обычное и привычное, мне ожидаемо попеняли, что заявились не все обитатели Гнилого дома разом, но выставлять на улицу детвору строгий дядька столь же ожидаемо не стал и разрешил проходить к алтарю. А вот что было необычным и непривычным — так это явственное ощущение тепла и странной лёгкости. Я бы даже попытался втянуть в себя небесную энергию, но не рискнул — просто побоялся упустить кого-то из мелких. За ними в таких местах нужен глаз да глаз, иначе жди беды.
Священник опускал ладонь в мраморную чашу, пустую на вид, и стряхивал с пальцев на прихожан нематериальное мерцание. Ритуал небесного омовения был мне прекрасно знаком, поэтому, когда на лицо будто бы упали капли тёплого дождя, я как-то даже растерялся. Те впитались в кожу и разошлись по телу мягким согревающим теплом, стало необычайно хорошо.
— Отходи! — зашипел на ухо служка и потянул за руку. — Не стой столбом!
Я сделал несколько шагов на ватных ногах, и голова пошла кругом, пришлось опереться на стену. Святость не только проникла в меня, но и напитала своим сиянием, я будто переполнился им и засветился изнутри. Испугался даже, что на это обратят внимание, но наваждение отступило, осталась только чрезвычайная лёгкость да пустота в голове. И ещё тело сделалось будто чужим, начало определённо запаздывать за сознанием. Как не запутался в ногах, пока к входной двери пробирался, просто не представляю.
На улице я хватанул ртом свежего воздуха и уселся на скамейку. Такое впечатление — дымом дурман-травы надышался. Мне было хорошо.
— Да это разве небесное омовение⁈ — распинался перед мелкими Яр. — Вот у нас на Пристани священник будто водой обдаёт!
«Прикусил бы ты язык, — подумалось мне, — пока тебе его не укоротили…»
Ещё я отметил, что приблудыш в церковь с нами не заходил, но заставить себя встать и отвесить ему подзатыльник так и не смог, а дальше все вдруг загомонили, запрокинули головы, начали тыкать пальцами в небо. Набежала тень, только не от облака — над нами медленно и величественно плыл летающий остров. Не корабль какой-нибудь, пусть даже и многопалубный фрегат, а цельный остров!
Гранитное основание, каменные стены с бойницами, башни, вымпелы и флаги.
От летающей скалы отделилась точка, рухнула вниз, но сразу выровнялась и понеслась к Холму.
— Ковёр-самолёт! Ковёр-самолёт! — загомонили все кругом.
— Кошмар! Я бы со страху помер!
— Обмочился бы!
— Обмочился и помер!
От одной только мысли доверить свою жизнь жалкому куску ткани, пусть даже и зачарованному, меня передёрнуло, да ещё летающий остров дополз до нас и закрыл едва ли не четверть неба. На меня будто каменная плита надавила.
Рухнет — и конец. Всех всмятку!
Мокрого места не останется!
Я переборол слабость, поднялся на ноги и подошёл к восхищённо взиравшей на летающий остров Рыжуле.
— Идите домой.
Та отвлеклась на меня и удивлённо приподняла брови.
— А ты?
— Дождусь Луку.
— Хорошо.
Но вот так сразу никто никуда не пошёл — все стояли и глазели на летающий остров, пока тот не проплыл над Заречной стороной и не скрылся в кучевом облаке.
— Вот бы облачко на вкус попробовать! — мечтательно произнесла Мелкая.
— Всё б тебе жрать! — рассмеялся Хрип и ойкнул, когда девчонка пнула его под колено. — Ах ты!..
Но церковный двор точно был не самым подходящим местом для драки, Рыжуля мигом всех построила и повела в Гнилой дом. А я остался. Сначала просто сидел и бездумно пялился в небо, а когда странная отстранённость отпустила, столковался с церковным служкой и купил у него свечных огарков. Заплатил за увесистый свёрток грош с деньгой, сделкой остались довольны оба.
Лука с пацанами появился уже в сумерках, когда пошёл на убыль поток прихожан.
— Ну где вас черти носят? — возмутился я. — Все отметились давно!
Старший, мрачный как туча, только глянул зло и ушёл в церковь. Гнёт, Сивый и Хват поспешили следом. У этих вид был очень уж пришибленный.
— Случилось чего? — спросил я, когда они появились обратно.
— Случилось! — подтвердил Лука и рявкнул на парней: — Идите!
Дважды тех просить не возникло нужды, босяки шустро потопали прочь. Мы тоже покинули церковный двор, и уже только тогда Лука толкнул меня в плечо.
— Ну ты что творишь⁈
— Я творю? — опешил я и потребовал объяснений: — А что я творю?
— Серый, ты ещё спрашиваешь⁈ А кто с тупичковыми драку затеял?
От недавнего умиротворения не осталось и следа, словно и не было никакого небесного омовения, вскипел я в один миг.
— Я драку затеял⁈ А ничего, что это они к Рыжуле прицепились?
— Ничего! — рыкнул в ответ Лука. — В шутку всё перевести не мог?
— Ты охренел⁈ — опешил я. — Да меня сразу с ног сбили, я даже слова сказать не успел! — И указал на припухшие губы. — Ещё и по зубам получил! Этих гадов вообще запинать надо!
Лука разом осунулся.
— Запинали уже! — скривился он. — Расстарались! В сточной канаве выкупали!
Я расплылся в довольной улыбке.
— Так хорошо же!
— С дуба рухнул? — хмуро глянул на меня Лука. — Тупичковые под Истомой ходят, а они с Баженом только-только замирились! — Он выругался и начал загибать пальцы. — Одного спицей ткнули. Второй из-за тебя чуть не окривел. Третий ботинка лишился. А на выходе с рынка наши их ещё в помоях искупали!
— Сами виноваты! — упрямо заявил я.
— Кто виноват, теперь старшие на толковище решать станут! Бажен сказал, завтра вечером встречаемся.
Я недоумённо уставился на приятеля.
— И что с того? Они первые в бочку полезли!
— Это твоё слово против их!
— Рыжуля подтвердит.
Лука аж зубами скрежетнул.
— Серый, ты совсем дурак? — прорычал он, нервно облизнув рубец на верхней губе. — Я с Рыжулей у Бажена давно в печёнках сижу! А тут такое! Вот как ты докажешь, что это не она им глазки строить начала, а? А если Бажен передумает или цену за покровительство взвинтит?
— Куда уж больше?
— Да есть куда, Серый! Есть! Он и так уже говорит, будто от нас слишком много проблем и оброк не стоит того, чтобы с Гнилым домом возиться!
— И что делать будем?
— Это ты мне скажи! — потребовал Лука, вздохнул и заявил, как отрезал: — Рыжулю в это дело впутывать не станем!
— А как тогда? — опешил я. — Ты меня крайним выставить хочешь⁈
— Нельзя! Тогда долг повесят! Если зайдёт разговор, говори Бажену, что с тобой Мелкая была — он её не знает и на толковище не потащит. А там говори, что с ног сбили, с этого всё и началось. На этом упор делай и стой на своём. Понял?
