Наследники погибших династий - Зволинская Ирина
– Лучше для рыжего быть вам просто другом, – сказал он мне в день переезда.
Теперь он почти каждый день приезжал к матери. Нет-нет, о разрыве помолвки с мадмуазель Жюстин не было и речи, через месяц должна была состояться их свадьба, на которой мне даже предстояло присутствовать. Но и меня не оставлял в покое.
Не стала расстраивать друга, незачем.
Манекены нашлись в сарае у мадам Франс, в молодости она была жуткой модницей. Задрапировали заново черным сукном и теперь одевали. Сменили несколько вариантов, остановились на двух похожих по стилю платьях и костюме. Они были выполнены в красно-белой гамме, одно почти полностью повторяло мой карнавальный костюм, только шляпка к нему была другая. Завтра должен был состояться мой первый выход в свет, и на завтра же мы планировали открытие ателье.
До конца каникул оставался день.
Глава 6
– Итак, что ты делаешь?
Оливье проверял, верно ли я запомнила свои действия.
– Я снимаю плащ на ступенях, а не внутри дворца, лицом к репортерам, а потом поворачиваюсь, – заученно повторила я, – главное, не свалиться потом с такой высоты. – Это уже было мое дополнение.
– Не свалиться и не одергивать весь вечер платье. Ты уверена, что готова надеть его? Давай подберем что-то более закрытое?
– Нет, все остальное не вызовет такого резонанса, ты забыл? Я лучшая студентка курса. Основы самопрезентации нам преподавали, я знаю, что делаю.
Ничего, справлюсь. Просто попрошу Бертрана побыть рядом, а потом как можно быстрее уйду.
– Ты будешь самой незабываемой дебютанткой, что видели эти стены. – Это точно, правда не знаю, к чему это приведет…
Я хотела, чтобы мой портрет напечатали во всех союзных газетах не только из-за Оливье – я надеялась дать таким образом весточку родителям.
Утром мы торжественно открыли «Николи» – так мы назвали свое предприятие. Это знаменательное событие почтили все наши знакомые, не считая высокой аристократии, конечно, – это вообще другой мир. Пара соседок мадам Мари даже купила по шляпке и заказала по блузке. Выбрали одну, самую дурацкую, на мой взгляд, модель – с крылышками. Оливье называл ее «ретро» и утверждал, что среди дам постарше это будет хит. Оказался прав.
– Цветок старайся не трогать – будешь выглядеть неуверенно. Можно невзначай прикоснуться перед репортерами, ну вот так, – и он забавно изобразил изящную в его понимании позу. – Хватит хихикать! Все, готово. – Друг развернул меня к зеркалу.
Оттуда смотрела принцесса. Платье было совершенно бесподобным: с глухим горлом и абсолютно открытой спиной. Темно-фиолетовое, расшитое серебряной нитью, словно звездное небо, а внизу выглядывала серебристая нижняя юбка. Волосы мы оставили распущенными, перевили серебристой проволокой и внизу украсили расшитым фиолетовыми и белыми камушками искусственным цветком.
Раздался звон колокольчика (я лично выбирала, как он должен звучать).
– Вероник! – Оливье пошел навстречу. Подруга, как и трое приятелей с «Лечебного дела», присутствовала сегодня на открытии. Она была единственной дворянкой в нашем собрании, мсье Дюпон обладал титулом барона.
– Ника, мы с отцом… – она остановилась как вкопанная, – ой, Оливье, а мне можно такое, только чуть более открытое?
– Можно, Ника, повернись. – Я так и сделала.
– Так достаточно? – Друг с усмешкой смотрел на ее реакцию.
– Ребята, вы уверены в том, что делаете?
– Да, и не отговаривай. Пошли, мсье Дюпон ждет. – Я накинула на плечи новый, специально для приема сделанный плащ – короткий и без рукавов, отороченный серебристым мехом. Набросила капюшон и решительно, пока не передумала, пошла в машину.
Первый после траура бал проходил в здании Парламента. Событие это должны были осветить все репортеры Саомара, народ буквально изголодался по светским сплетням и красивой жизни, а такие репортажи делали элиту чуть более близкой. Малый королевский дворец, занятый союзным правительством после революции много лет назад, был значительно меньше университета и архитектурой напоминал особняк Белами. Такой же белый и строгий, только больше.
Машины, которых с каждым месяцем становилось больше и больше, подъезжали по узкой дороге к воротам и выпускали гостей. Небольшое расстояние, которое нужно было пройти пешком, было застелено ковром, а по бокам, оцепленные полицейскими, стояли репортеры.
Профессор сидел на переднем сиденье рядом с водителем, они с Вероник шутили и переговаривались, я же молчала, словно набрала в рот воды.
– Меланика, не стоит так нервничать. Половина гостей не относится к дворянству, из них многие просто занимают высокое положение. Никто не обратит на тебя внимание.
– Знаешь, папа, по-моему, это ее беспокоит меньше всего.
Я улыбнулась им обоим. Нельзя идти в таком виде и быть неуверенной в себе, у меня стоят две вполне определенные цели, и я их достигну.
Сжала кулаки и вышла из машины: приехали.
Мы прошли по дорожке, и я намеренно пропустила профессора с дочкой вперед. Развернулась лицом к журналистам, к дворцу подъехала очередная машина – кто-то выходил, свет от камер слепил, и я не видела, кто именно. Выпрямилась, дождалась, когда моя заминка будет замечена, улыбнулась как можно более широко, уверенно, одним движением, сняла накидку и медленно, так, чтобы успели сфотографировать, повернулась спиной.
Это был фурор! Мне зааплодировали, камеры защелкали в несколько раз быстрей, я еще раз улыбнулась, потянулась накинуть плащ обратно, и мне помогли.
– С ума сошла? – зло прошептали в ухо.
– Не твое дело, – с милой улыбкой, меня все еще фотографировали, ответила я Белами.
Мы вошли вместе, будто так и приехали. Несколько репортеров уже присутствовали в зале и, заметив нас, направились к нам. Блондин стоял как приклеенный, взял меня под руку и не отпускал, когда я попыталась отойти. Верхнюю одежду мы отдали лакею при входе.
– Мсье Белами, представьте нам вашу очаровательную спутницу?
– Мадмуазель, повернитесь вполоборота, пожалуйста, да, вот так! Спасибо!
Со всех сторон нас окружили вниманием. Похоже, даже не придется платить! Уж Белами-то точно напечатают в хронике и меня вместе с ним.
Премьер-министр на приеме отсутствовал, хозяином вечера стал маркиз Астер, его заместитель и секретарь правительства. Уже закончились три тура вальса, отыграли фокстрот, но мой партнер отказывал всем мужчинам в танце со мной, и это уже перестало быть смешным. Еще немного – и ему придется объяснять свое поведение. Думаю, если бы здесь присутствовал его отец, он бы не допустил подобного. От Элиаса мне удалось ускользнуть, когда к нему обратился один из чиновников. Речь шла об открытии новой больницы, мой спутник заинтересовался, и, пока он отвечал, я отошла к Бертрану.
– Прекрасно выглядишь, я бы даже сказал – впечатляюще. – Граф Моро передал мне бокал. – Как тебе удалось сбежать? – Он показал на Белами глазами.
Весь наш курс с интересом наблюдал за развитием отношений в треугольнике Элиас – Меланика – Агата, а вот и она. Девушка смотрела на предмет своих грез, в руках она держала бокал, который был практически пуст. Судя по тому, насколько ловко она поставила его и взяла другой, полный, было это уже не первый раз за вечер.
– Я подойду к Агате, будь готов увести ее, – тихонько, чтобы не услышали другие, сказала Бертрану, он серьезно кивнул.
– Агата, милая, пойдем на балкон. – Я подхватила ее под локоть.
– Меланика, – она была немного пьяна, слегка шаталась, и язык заплетался, но глаза оставались ясными, – жалеешь меня? Я ведь не слепая, вижу, на кого он смотрит целыми днями, кем любуется на физической подготовке и кого ищет глазами в толпе и на карнавале.
Святой Франциск, только бы никого не было на балконе!
– Я ведь тогда была с ним, на карнавале. Купила светлый парик, специально заказала из Норд-Адер, парикмахер высветлил его добела, все равно было не очень похоже. Но праздник ночью, маска и одежда сделали свое дело, он принял меня за другую. Кого я обманула? Себя… Украла предназначенный тебе поцелуй и сбежала, а утром он снова смотрел не на меня. – Она всхлипнула, но сдержалась.
